– У меня есть немного отличного сливового вина. Вы любите хорошее вино? Так нагло напрашиваться в гости к одинокой вдове – это было неслыханно! Но вместо того, чтобы прогнать незнакомца, Шинджу, сама не осознавая, зачем, пригласила его на ужин. Насытившись, Иошихиро не торопился уходить. Вместе с хозяйкой он вышел на балкон. Было уже прохладно и заметно потемнело. Внизу с легким шелестом покачивались ветки сакуры. Должно быть, во время ее цветения этот дом выглядит еще великолепнее – решил самурай. – Шинджу-сан, я заметил у вас книги на французском языке. Откуда они? – Я привезла их из Европы. – Вы бывали в Европе? Мужчина был искренне удивлен. В то время в Японии практически невозможно было встретить иностранца, а уж чтобы самому побывать в Европе – вовсе дело небывалое. – Откуда вы узнали, что книги на французском? Знаете этот язык? Мужчина как-то незаметно ушел от ответа, и начал сам расспрашивать госпожу Хоши о подробностях жизни в далеких странах. – Я слышал много удивительного про жителей европейских городов, – заметил Араи. – Говорят, у них нет пяток, поэтому они носят обувь на каблуках. И еще у них длинные страшные зубы[3]. Шинджу расхохоталась. Еще больше ее рассмешили округлившиеся, насколько это возможно у японца, глаза ее собеседника в прорезях маски. Он глядел на нее с какой-то не свойственной взрослому японскому мужчине наивностью. – О, нет, все это чепуха! – воскликнула молодая женщина. – Супруг моей племянницы – француз. Если хотите, я вас с ним познакомлю, и вы убедитесь, что европейцы выглядят совершенно обычно! Смех Шинджу затих, когда она увидела, как переменился взгляд ее собеседника. Она настороженно поглядела на мужчину, потому что он вдруг обошел изящную подставку для цветов и замер у нее за спиной. – Что такое? – обеспокоенно спросила госпожа Хоши. Вместо ответа Иошихиро Араи мягко положил ладони ей на плечи и немного сжал пальцы. – Что вы делаете?! – Шинджу попыталась отстраниться. В ее голосе слышались нотки испуга и замешательства. Когда он коснулся ее шеи – по всему телу японки прокатилась волна дрожи. Она на миг замерла, прислушиваясь к внезапно нахлынувшим ощущениям. Тем временем пальцы гостя уверенно сжимали и массировали ее плечи, незаметно пытаясь сдвинуть туго стянутое на груди кимоно. Его прикосновения не были ей неприятны, даже наоборот, ее тело откликалось на них участившимся дыханием. Ей было стыдно признать, что эти горячие мужские руки, без спроса уверенно ласкающие ее, доставляют ей наслаждение. Потом он увлек ее в комнату, где уже царила темнота, одним движением сбросил маску и впился поцелуем в шею госпожи Хоши, стягивая одежду, заставляя ее запрокинуть голову и с едва слышным стоном вздохнуть. В полной темноте он, наконец, смог полностью отдаться чувствам. Когда Шинджу сама прильнула к нему, позволяя полностью обнажить себя, мужчина довольно улыбнулся ей в волосы, уверенный, что этой улыбки победителя она в темноте не сможет рассмотреть. Госпоже Хоши было с ним так хорошо, как никогда прежде. Даже муж Тайра, которого она искренне любила, не мог заставить ее так гореть от желания. Шинджу не испытывала раньше ничего подобного! Тело молодой вдовы очень манило Иошихиро, поэтому он и решился на это безумие. Сейчас, когда ее разум утратил ясность, а из приоткрытых губ вырывались стоны, и она явно не собиралась больше его отталкивать, подчиняясь каждой его ласке, он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Хотя где-то в глубине души тревожно пульсировала мысль, что все это может плохо закончиться. Но мужчина не собирался прислушиваться к здравому смыслу, когда в его объятьях млела от наслаждения желанная женщина. Утром Иошихиро исчез, когда она еще спала. Шинджу открыла глаза и осмотрела залитую солнцем комнату. Незнакомый мужчина, которого она знает всего пару дней – ее любовник! Если бы кто-то сказал ей об этом еще вчера утром, она бы рассмеялась такому фантазеру в лицо. Он пришел следующим вечером. Госпожа Хоши обратила внимание на драгоценное кольцо, которое Араи, очевидно, забыл снять с пальца, и отметила про себя, что ее гость не так уж беден, как пытается показать. Ночью Шинджу незаметно ощупала его лицо, легко касаясь пальчиками и целуя его, и сделала вывод, что никаких очевидных изъянов на нем нет. Так что же он тогда скрывает?.. ________________________ [1] Начиная с конца VIII века японцы начали использовать для защиты лица специальные маски. На первых порах маска самурая имела самые простые варианты, которые защищали щеки и лоб война. Общее название для всех самурайских масок – мэн-гу, однако, за 11 веков было насчитано около 5 разновидностей боевых масок. Создавались они из кожи или металла, иногда эти материалы комбинировались. Одна из функций маски – это сокрытие эмоций самурая. Загадка данного явления, связанная с Японской философией боевых искусств. Сокрытие настоящих эмоций играло большую роль в обмане противника, а также минимизировало возможность получения какой-либо информации врагом. Отличительной чертой японских боевых масок являлось то, что в отличие от доспехов, они не передавались из рук в руки. Каждая маска делалась на заказ под определенное лицо. Но не все воины могли позволить себе носить маски, так как их создание требовало больших усилий, цены на них были очень высоки. [2] Котацу – традиционный японский предмет мебели, низкий деревянный каркас стола, накрытый японским матрацем футоном или тяжелым одеялом, на который сверху положена столешница. [3] Есть версия, что подобные слухи действительно имели место в Японии того периода, ведь из-за самоизоляции страны жители не видели европейцев, потому и сочиняли про них различные нелепости. Глава XXIII. То, что не видно ночью, открывается при свете дня Этот странный роман с человеком в маске продолжался уже непозволительно долго. Но Шинджу так и не смогла выяснить, что он скрывает от нее. Однажды она как бы случайно задела его маску, потянувшись к лицу, но он тут же схватил ее запястье и отвел в сторону. Это было сделано довольно грубо, госпожа Хоши тихо вскрикнула, а затем потерла кожу на руке. Но ее тайный любовник даже не извинился. Как-то незаметно Иошихиро Араи расположил к себе всех слуг. Никого уже не удивляла его странная маска. А служанка Ая и вовсе полюбила болтать с гостем, пока хозяйка занималась косметическими процедурами или примеряла наряды. – А какой Шинджу-сан была в детстве? – спросил однажды Иошихиро. – Вы ведь помните ее маленькой девочкой? – О, конечно! В отличие от своей скромной и милой сестрицы Айяно Шинджу была настоящей непоседой! Своими проделками она часто смешила или расстраивала родителей. Особенно строгого отца. Однажды, когда ей было лет пять, девочка примчалась домой и объявила, что ее укусил большой червяк. Стали расспрашивать, оказалось, что в саду она увидела «большого червяка», стала через него прыгать, и вдруг он ее укусил. На лодыжке у нашей крошки действительно обнаружился след от змеиного укуса. Слава богам, что были вовремя предприняты все необходимые меры, и здоровье девочки не пострадало! Мужчина засмеялся приятным рокочущим смехом и через прорези маски с нежностью взглянул на вошедшую в комнату Шинджу. Сейчас трудно было представить вышеописанную сцену с участием этой изящной красавицы. Ночью она сгорала от страсти, а днем ее снедала неизвестность. Но потом Иошихиро куда-то исчез на целых две недели, даже не предупредив ее. Молодая женщина решила, что наскучила самураю. Внутри она тяжело переживала это, а внешне оставалась невозмутимой. Немного отвлекло ее неожиданное событие – они с племянницей были приглашены в Киото, в замок сегуна на праздник. Ихара Касэн, задействованный в обучении мальчиков воинскому искусству, не имел возможности отправиться с ними. Подготовка наряда и подбор украшений увлекли молодую женщину, и она совершенно не ожидала того, что ее таинственный любовник явится этой ночью. Иошихиро был словно голодный зверь, такими болезненно-жаркими были его объятья и поцелуи. Он объяснил свою пропажу тем, что был ранен, и как только позволило самочувствие – примчался к любимой. Шинджу поверила. Тем более что она все равно никак не могла проверить правдивость его слов. На заре он как обычно исчез, а она, проснувшись, чувственно потянулась и прикрыла веки, вспоминая, с какой страстью отдавалась тому, чье лицо знала только на ощупь. И все ж она была невероятно счастлива! Омрачала ей настроение лишь необходимость присутствовать в замке сегуна. – Зачем ехать на празднества к этому извергу? Токугава преступник и я готова сказать ему это в лицо, – возмущалась Шинджу по пути во дворец, обмахиваясь веером. Мана молча выслушала ее, а потом заметила: – К чему трогать этот улей злых ос? Думаю, нужно просто уехать оттуда, как только представится возможность. – И все же почему нас туда пригласили? Токугава всегда делает вид, что не замечает нас, хотя я, между прочим, по происхождению не ниже него! – Вы ждете от солдафона поведения благородного рыцаря. Разодетые в шелка дамы, позвякивающие украшениями в волосах, обмахивающиеся веерами и крутящие в руках декоративные зонтики, заполонили комнаты, галереи и сады замка. Они казались не живыми людьми, а экзотическими птицами, придающими владениям сегуна еще более роскошный вид. Каждая из красоток жаждала заполучить хоть толику благосклонности Токугавы, и поэтому с потаенным раздражением поглядывала на других. Сегун никого открыто не удостаивает своим вниманием, но многие здесь не устояли бы перед его натиском, стоило ему лишь захотеть. Только госпожа Хоши, привыкшая блистать в любом обществе, здесь чувствовала себя неуютно и старалась держаться в стороне, то и дело увлекая племянницу куда-нибудь в гущу зеленых зарослей. Все-таки странно, что их пригласили на этот праздник! Вскоре появился Токугава в своем красном с желтым одеянии. Как известно, в Японии желтый – символ солнца, а красный – один из любимых цветов японцев. Костюм военного властителя страны дополняли мечи, рукояти и ножны которых были украшены золотом. Сегун спустился по ступеням в парк, чтобы лично поприветствовать какого-то очень уважаемого гостя. Проходя, он бросил короткий взгляд в сторону Шинджу и Маны, но тут же равнодушно отвернулся, даже не кивнув дамам. – Невоспитанное животное, – фыркнула себе под нос госпожа Хоши, состроив недовольную мину. На ней было великолепное кимоно цвета, который здесь называли синономэ, или цвет утренней зари. Попросту говоря, это был розовый. Но японцы предают этому, казалось бы, легкомысленному цвету важную роль. Этот цвет облака, родившегося на востоке, имеет еще и непривычное для европейца значение, – он символизирует силу и мощь Востока. Именно сие воинственное настроение стремилась придать своему образу Шинджу, чтобы показать сегуну, что она даже придя на его праздник, не собирается выказывать ему почтение. Официальный прием начался в замке Нидзе. Гости постепенно стянулись в большой зал главного дворца замка – Ниномару. Шинджу невольно любовалась красотами этого грандиозного строения. Сам замок Нидзе, постороженный в начале XVII века первым сегуном династии Токугава – Иэясу, располагался неподалеку от императорского дворца и являлся официальной резиденцией сегунов Токугава. То, что замок сегуна превосходил дворец императора Японии по площади и красоте, превосходно демонстрировало, кто в стране является истинным хозяином. Замок был укреплен лучше всякого фортификационного сооружения, а его главный дворец Ниномару, построенный из японского кипариса Хиноки, декорировали лучшие мастера того времени. Внутренние комнаты дворца были доступны лишь очень знатным гостям, имевшим возможность оценить всю утонченность убранства. Не уступал дворцу по красоте и сад, являвшийся одним из богатейших в Киото. Однако, несмотря на это сегуны редко останавливались здесь, предпочитая постоянно находиться в Эдо[1]. Рассматривая всю эту восхитительную красоту, Шинджу поймала себя на мысли, что Токугава просто хвастается сейчас или зачем-то желает впечатлить своих гостей. Если красоты дворца завораживали госпожу Хоши, то окружающие люди и, в первую очередь, сам сегун скорее нервировали. Она даже поймала себя на мысли, что мечтает оказаться в своей комнате в объятьях Иошихиро. Что бы он там от нее ни скрывал, сейчас этот человек казался ей чище и искреннее всех здесь присутствующих. Машинально обмахиваясь веером и другой рукой придерживая кимоно, молодая женщина поднялась по широким ступеням в зал дворца. Ясный день, всеобщее оживление и постоянное щебетание Маны все-таки постепенно вывели ее из апатии, вызванной необходимостью присутствовать на этом неприятном ей мероприятии. Племянница, конечно, видела, что тетушке все происходящее не доставляло удовольствия, та явно нервничала, кусала аккуратные губки и хмурила тонкие брови. Поэтому Мана очень старалась развеселить родственницу. Когда Токугава начал свое тождественное обращение к собравшимся, Шинджу не услышала и половины слов. Она обнаружила, что оказалась слишком близко к сегуну, и это вызвало ее негодование. Демонстративно отвернувшись в сторону, молодая женщина рассматривала убранство зала и костюмы местной знати. Однако раздавшийся где-то рядом знакомый рокочущий смех заставил ее вздрогнуть. Японка стала искать глазами среди присутствующих обладателя этого красивого смеха, и не поверила своим ушам, когда поняла, что это смеется сам сегун в ответ на слова какого-то своего приближенного. Шинджу как загипнотизированная подошла чуть ближе, и это движение, видимо, привлекло внимание правителя. Токугава окинул ее взглядом, чуть задержавшись на выражавшем смутное волнение лице. Продолжая говорить, сегун положил руку на обернутую поясом талию, и Шинджу застыла, неотрывно глядя на его пальцы. Заметив этот взгляд, он вдруг оборвал на полуслове свою речь, и его щеки слегка потемнели, как бывает со смуглыми людьми, когда к коже приливает кровь. В следующий момент женщина подняла глаза на его лицо, а через секунду покачнулась и буквально рухнула как подкошенная на сверкающий пол дворца. …Шинджу открыла глаза. Еще неосознанный, затуманенный взгляд остановился на Токугаве. Тот молчал, обеспокоенно всматриваясь в ее очи. Молчали и все присутствующие. А она смотрела… и узнавала. Эти четко очерченные слегка пухлые губы, похожие цветом на переспелые вишни глаза… Это был ее Иошихиро! Вдруг женщина приподнялась и со злостью сказала: – Убийца! Все ахнули. Токугава отпрянул и неожиданно взревел почти бычьим голосом: – Пошли прочь! Люди бросились врассыпную и вскоре они остались одни. Сегун резко схватил госпожу Хоши за шею. – Никогда не смей позволять себе такого! – процедил он. Его озверевший взгляд наткнулся на ее не менее взбешенные глаза. Вместо того, чтобы испугаться, она вдруг приблизилась, насколько это было возможно в ее положении, и плюнула сегуну в лицо. Токугава отступил, вытирая щеку и шумно дыша. Его выдержке можно было позавидовать. – Ты вор, потому что украл владения Иоири, и убийца, потому что погубил мою сестру и ее мужа, а твои воины, словно кусок мяса разрубили мечом новорожденного младенца, их сына. Но то, чего я тебе никогда в жизни не прощу – это гибель моей дочери! – проговорила Шинджу. – Это была война, – глухо проговорил он. – Война? Настоящие солдаты сражаются, а не грабят и не убивают детей! Он молчал, и госпожа Хоши продолжала: – Ты можешь приказать казнить меня прямо сейчас, мне все равно, в моей жизни не будет больше ничего хорошего, и я не дорожу ею! Желаю тебе испытать то же, что чувствую я! То, как ты поступил со мной, еще раз доказывает, что ты нечестив! Ты унизил меня сильнее, чем твои наемники!