– Я весь целиком и полностью за тебя! Всегда! Посетившая их дом радость помогла сгладить некоторое недопонимание между отцом и дочерью. Франсуа не напоминал Софии об ее ухажере, и сама она не обижалась больше на батюшку. Избалованная девчонка, толком не знавшая жизни, отличалась упрямством. Поэтому она была уверена, что однажды Ивон сделает предложение, а родитель все-таки позволит ей выйти замуж за шевалье. – Представляете, оказалось, что мы с Кристианом однажды встретились здесь, недалеко от нашего дома, – принялась оживленно рассказывать девушка, едва сев за стол. – Ивон тогда с ним чуть не подрался… Как жаль, что я сразу не узнала тебя, братец… – Т-ты же обещала никому не рассказывать! – Ихара чувствовал стыд от того, что не смог сам найти свой дом. – Я женщина, а женщинам не всегда можно верить, – Софи подмигнула Мане. Миловидная, словно куколка, княжна вызывала искреннюю симпатию мадемуазель де Вард, а ее история до глубины души поразила девушку. Кристиан перевел японке слова сестры, и та заулыбалась, но через секунду улыбка исчезла с ее лица. … Шинджу спустилась к завтраку. При виде тетки Мана потеряла дар речи. А та, благоухая пряным восточным ароматом, остановилась за спиной самурая, склонилась к его уху и прошептала что-то по-японски. Лицо Ихары словно сделалось каменным, а щеки чуть порозовели. Было очевидно, что он очень смущен. Мана хоть и силилась расслышать, что сказала ему тетушка, но так и не разобрала ни слова. Затем японка обратила все свое внимание на племянницу. – О, Манами-сама, моя девочка! Наконец-то ты снова со мной. Шинджу поцеловала княжну, и та была вынуждена демонстративно улыбнуться родственнице и обнять ее. Даже слуги с умилением наблюдали за этой трогательной картиной. Госпожа Хоши очаровывала своим видом многих. Широкие, летящие рукава содэ делали ее похожей на цветок или бабочку. Но мало кто мог подозревать о коварных намерениях этого цветка. Александрин действительно подружилась с японкой настолько, что решила выучить ее родной язык. Однако после нескольких неудачных попыток произнести пару японских слов и дружного хохота, последовавшего за этим, данная идея была признана неудачной и без сожаления отвергнута. В отличие от самоуверенной Шинджу Мана хоть и старалась вести себя как можно более дружелюбно, но чувствовала себя теперь отвратительно. Появление тетки совсем выбило ее из колеи. Девушка глазами напуганного котенка следила то за родственницей, то за самураем. В этой чужой стране она была никем. И у нее никого не было, кроме них. Если Ихара отвернется от нее, если возобновит свою тайную связь с Шинджу – Мана просто погибнет. Смерти она не боялась. В отличие от предательства… Госпожа Хоши с напускной непосредственностью рассказала, как уговорила де Варда взять ее с собой в Париж, как боялась за племянницу и как мечтала ее увидеть. – Похоже, я незаслуженно вас обидела, –шепнула мужу графиня, не отрывая исполненного радости взгляда от повзрослевшего сына. День не принес ничего необычного. Лишь Шинджу куда-то пропадала на три четверти часа. Что у нее за дела могли быть в Париже – неизвестно. Ведь никто и подумать не мог, что красавица-японка тайно встречается с представителями ордена иезуитов. – Вы не справляетесь! – холодно говорил отец Софано – Ихара вас обошел. На приеме он рассказал Людовику, что японцы хотят торговать с Францией и вести дипломатические отношения. Король даже не против того, чтобы принять их у себя во дворце. Этот мальчишка спутал нам все карты! Вместо того чтобы бороться с сегунатом, щенок сам того не ведая выступает сторонником Токугавы. Госпожа Хоши понимала, что козыри сейчас не у нее в руках. Ей нужно было все обдумать, поэтому к ужину Шинджу не спустилась под предлогом плохого самочувствия. Как минимум один человек благодаря этому вздохнул с облегчением. Мана, улыбаясь каким-то своим мыслям, медленно ела и даже находила в блюдах французской кухни определенную прелесть. С детства привыкшую к публичности княжну нисколько не смущало большое количество людей вокруг. Будучи от природы одарена живым умом и хорошей памятью, она уже научилась понимать значение некоторых французских слов и общий смысл фраз по интонации, паузам и акцентам. Тем более что Ихара теперь упорно занимался с ней, желая научить девушку своему родному языку и вместе с тем упрочнить собственные знания. И эти занятия незаметно сближали молодых людей. Быть может, поэтому Касэн все же нашел в себе силы порвать с Шинджу. В ту ночь самурай сразу заметил в своих покоях какое-то движение. За полупрозрачными полотнами балдахина в мареве свечей он разглядел ее силуэт. Она сидела на постели, прямая и изящная, с рассыпанными по плечам и спине, достигавшими поясницы черными волосами. – Что… что ты здесь делаешь? – Жду тебя. – Не нужно было. Ихара подошел к ложу и остановился. Женщина глядела на него вопросительно. С ее плеча соскользнула свободная шелковая рубашка. Когда она привстала, вытянулась и попыталась положить руки ему на плечи, Касэн остановил ее, взяв за тоненькие запястья. – Шинджу, послушай… Разгоряченный и явно выпивший лишнего в таверне «Рулады соловья» в компании таких же повес, как и он сам, Ивон де Жонсьер брел по одному из богатых кварталов Парижа в поисках извозчика. Снова этот проклятый виконт де Кампо посмел насмехаться над ним и говорить, что ему никогда не добиться расположения мадемуазель Софии де Вард! Шевалье был взбешен этой наглостью. А тут как назло еще и ни одного экипажа в округе. Он так часто посещал дом дипломата, что его друзья уже решили, будто он собрался жениться на его красавице-дочери. Однако даже последнему глупцу было понятно, что граф бы никогда не дал на этот брак согласия. Ивон и сам слегка опешил, оказавшись прямо перед домом де Варда. Словно его влек сюда какой-то рок. В затуманенном вином мозгу вдруг созрел дерзкий план. Жонсьер уже давно вычислил окна Софи. В ее спальню было довольно легко пробраться по балкону. Молодой человек злорадно улыбнулся. Он докажет виконту де Кампо и всем остальным, что эта дурочка у его ног! Теперь он готов был идти до конца, рискуя всем, лишь бы заполучить ее в свое полное распоряжение. В успехе своей кампании он не сомневался. Эта глупышка столько раз позволяла ему нашептывать ей на ухо всякие дерзости и даже целовать ее, что он решил – девушка явно не блещет умом. А о репутации своей пусть заботиться сама. Если бы не хотела с ним путаться, не делала бы этого. Ихара неподвижным изваянием застыл на веранде особняка. Спать совершенно не хотелось. Нужно было столько всего переосмыслить и понять. Теплый ночной ветерок мягко шевелил его темные волосы, свободно лежавшие на плечах, и гладкую загорелую кожу, под которой перекатывались мускулы. Родители, Мана, и вот теперь еще Шинджу… Все от него чего-то ждали. А он пока сам не понимал толком, что ему нужно. Какой-то звук отвлек самурая от размышлений. Он поглядел вниз – улица была совершенно пуста. Но затем чуткий слух юноши уловил новые звуки откуда-то справа. И в темноте он различил освещенную луной мужскую фигуру на балконе спальни сестры. Через мгновение незнакомец исчез в комнате. Что это? Неужели у Софи есть любовник? Ведет она себя настолько непосредственно и по-детски, что поверить в это просто невозможно. Однако кто еще мог осмелиться под покровом ночи проникать в спальню девушки? Перед мысленным взором Ихары возникла нагловатая усмешка смазливого молодого блондина в черном костюме, который был с Софи в момент их случайной встречи. «Что же вы творите, дорогая сестра? – подумал самурай. – Что скажут после этого о репутации вашей семьи?» Ихара взял свои мечи, и крепко затянув сагэо – плоский шелковый шнур, которым оружие привязывалось к поясу, уверенно направился в другую часть особняка. – Здравствуйте, мадемуазель, – прошептал, склонившись над спящей Софи Ивон, с вожделением рассматривая ее кружевную сорочку. Его губы сложились в распутную улыбку, когда он легонько провел пальцами по ее груди. Девушка открыла глаза и в следующую секунду бы закричала, если бы теплая мужская рука не закрыла ей рот. – Тише, Софи, дорогая, это же я. Юная дворянка обмякла и снова опустилась на подушку. – Что вы здесь делаете, Ивон. Уходите! – Я скучал по вам и так ждал нашей встречи, что не мог больше терпеть. – Вы с ума сошли? Как вам пришло в голову забраться сюда ночью! – Я сейчас же уйду. Только позвольте мне поцеловать вас. – Нет! – Умоляю, любовь моя! Один поцелуй – и я исчезну. Ручаюсь, что никто и никогда не узнает об этом! Софи молчала. Первый испуг сменился интересом и каким-то приятным волнением. Она впервые оказалась наедине с мужчиной в спальне. Конечно, это было непозволительно и ужасно. Но ведь Ивон очень любит ее, если решился так бесстрашно проникнуть к ней! Пусть этот единственный поцелуй будет наградой за его смелость. – Ну, хорошо, – с сомнением протянула Софи. – Но только один поцелуй. Обещайте, что тут же уйдете. Вместо ответа он склонился над ней и стал целовать влажно, откровенно, не обращая внимания на ее робкие попытки увернуться от его языка. В это время его рука уверенно опустилась на грудь девушки и стала умело ласкать, незаметно сдвигая сорочку. Пальцы добрались до соска, и Софи дернулась, пытаясь отстраниться. Но когда Ивон, все также не выпуская из своих губ ее рот, принялся поднимать ее рубашку и пытаться просунуть руку между ног, девушка ни на шутку испугалась. В панике она стала отталкивать шевалье, но казалось, что он вообще не реагирует на ее движения. Похоть вскружила молодому человеку голову, и он стал похож на довольно урчащее животное. Ивон, от которого разило вином, навалился на девушку, словно в бреду шепча скомканные торопливые признания в любви. – Отпустите меня, не надо! – отворачивая голову, сумела произнести Софи. – Остановитесь, пожалуйста! – Если закричишь, и кто-нибудь явится сюда, представь, какой тебя ждет позор! – с оттенком насмешки в голосе прошептал Жонсьер. – Так что не дергайся. Мужчина приподнялся и всем телом навис над ней, коленом пытаясь раздвинуть ее ноги. Мадемуазель де Вард беззвучно заплакала, готовая сдаться. Но потом передумала, изо всех сил ударив Ивона, и даже рот разинула от удивления, когда он вскрикнул и отпрянул. Однако следующее открытие поразило ее еще больше: у кровати стоял Кристиан. И это именно он стащил с ложа пьяного шевалье за воротник камзола. Хотя колец самураи, за редким исключением, не носили, и вообще в одежде были скромны, руку Ихары украшало специальное кольцо на мизинце. Точнее это была затяжка, предназначенная для того, чтобы в случае вероятного пленения перетянуть сосуды. Таков был один из способов самоубийства, к которому самураи прибегали в том случае, если оружие утеряно или, что еще хуже, сломано. Когда ткани мизинца начинали отмирать, необходимо было ослабить затяжку, и продукты разложения отравляли весь организм. Конечно, прибегать к такому способу лишения себя жизни Ихара не собирался, а кольцо носил по привычке. Им-то он и рассек Ивону скулу. Опешившему Жонсьеру понадобилось с полминуты, чтобы осознать, что произошло. Теперь он сидел на полу, у ног самурая. По его лицу из пореза стекала кровь. – А, это ты, дикарь! – процедил Ивон, исподлобья глядя на юношу. Но потому, как дрожал его голос, было очевидно, что он испугался. Звук, с которым выскользнула из ножен катана, заставил шевалье похолодеть. Жонсьер судорожно пытался нащупать рукоять шпаги, но пальцы хватали пустоту. – Однажды мой учитель решил п-проверить, насколько быстры и сильны мои удары, – заговорил японский воин. – Тогда мне было п-пятнадцать лет. И оказалось, что я наношу два вертикальных удара мечом в секунду. Сейчас, наверное, могу б-больше. Катана легко разрубает все, даже доспех. Твоя шея тем более не выдержит п-прямого удара. Я убью тебя, если ты сейчас же не уберешься тем же путем, что п-пришел. Дважды повторять протрезвевшему от ужаса Ивону не пришлось. Он вскочил и бросился к окну. «Проклятый заика», – донеслось до Ихары. Софи сидела на кровати, кутаясь в одеяло и глотая слезы. – К-как вы могли п-позволить ему сюда войти? – повернулся к ней брат. – Он сам! Когда я проснулась, он уже был здесь! – Почему не п-прогнали? Мадемуазель де Вард закрыла руками лицо. – Я сама не понимаю… Я вовсе не хотела этого! – жалобно сказала она. – Просто он мне очень нравится. Если отец и матушка узнают… Прости меня, пожалуйста, Кристиан! Не говори никому! Не выдавай меня! Прости! Девушка заплакала. – Он б-больше не должен здесь появляться. Никогда. – Ивон говорил, что любит меня. – Когда мужчина любит, он хочет жениться. А этот… не уважает тебя, Софи, разве ты не п-понимаешь? Он хотел тебя обесчестить. – Ты прав, ты совершенно прав… Я потеряла голову. Теперь уж точно он меня не уважает. – П-просто ты неопытна. И не знаешь мужчин, – в голосе Кристиана появились нотки нравоучительства, как и положено старшему брату. – Я-то никому не скажу, а вот он сам? Д-давно он п-позволяет себе подобные вольности? Граф знает, что вы вопреки его запрету общаетесь? Софи отрицательно покачала головой. Прижав к груди колени, она уткнулась в них лицом. – Тебе плохо? – спохватился юноша. – Мне стыдно. Плохо, противно, но больше всего стыдно… – прошептала сквозь слезы девушка. – Перестань п-плакать. И знаешь что… Отца не надо было обманывать. Ивон де Жонсьер пообещал себе, что поквитается. И такая возможность не заставила себя ждать. Пока король был занят стратегическими вопросами войны с Голландией, и выслушивал отчеты своего военного министра о положении дел на фронте, госпожа де Монтеспан затеяла небольшой прием. Граф де Вард был слишком занят, чтобы посетить данное мероприятие, а вот графиня с дочерью и госпожа Хоши приехали. Софи знала, что Жонсьер, у которого везде были какие-то знакомые и друзья, тоже будет там. Она очень переживала, и даже немного приболела от волнения.