Sarah Morgan ONE MORE FOR CHRISTMAS Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав © 2020 by Sarah Morgan Translation copyright © 2022 by Kira Bugaeva All rights reserved including the right of reproduction in whole, or in part in any form. This edition is published by arrangement with Harlequin Books S.A. This is a work of fiction. Names, characters, places and incidents are either the product of the author’s imagination, or are used fictitiously, and any resemblance to actual persons, living or dead, business establishments, events, or locales are entirely coincidental. © Перевод, издание на русском языке, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2022 * * * Эле и Си с любовью Я буду чтить Рождество в сердце своем и хранить память о нем весь год[1]. Чарльз Диккенс. Рождественская песнь Гейл Соглашаясь на интервью в прямом эфире, Гейл Митчелл и представить не могла, что скоро ее жизнь зрелищно рухнет перед столь обширной аудиторией. Интервью она давала часто и потому от очередного разговора с журналистом не ожидала ничего особенного. Слегка скучая, Гейл спокойно наблюдала, как группа готовит помещение к съемке. Прожекторы, как обычно, ослепляли и отбрасывали в пространство столько жара, что можно было бы запечь говяжий окорок. Несмотря на прохладу, дарованную усердно работающим кондиционером, тонкая ткань черного платья прилипла к бедрам. Огромные окна от пола до потолка позволяли увидеть раскинувшийся внизу город. Гейл считала его самым потрясающим в мире. И одним из самых дорогих. Впрочем, теперь об этом ей не было нужды беспокоиться. Когда-то он чуть не погубил ее, когда-то очень давно. Теперь воспоминания приносили только удовлетворенность, ту же, что она испытывала всякий раз, глядя вниз отсюда, с вершины мира, — из своего кабинета на пятидесятом этаже. Он стал символом ее победы. Брошенный вниз острый взгляд похож на удар стилетом в лицо врага. «Я выиграла». Она больше не была частью толпы, снующей внизу, как по дну каньона, по холодным улицам Манхэттена, не принадлежала к этим людям, изо всех сил старающимся выжить в городе, который пожирает слабых и уязвимых. Удобное место в угловом офисе позволяло разглядеть Эмпайр-стейт-билдинг, Рокфеллер-центр и зеленую полосу Центрального парка вдалеке. Гейл поерзала на стуле, когда чьи-то руки принялись поправлять ее волосы и макияж. Режиссер обсуждал с оператором ракурсы и свет, сидящая напротив молоденькая ведущая утренней программы лихорадочно изучала записи. Рошель Барнард. Сколько ей? Чуть за двадцать? Сама Гейл была на пару лет моложе, когда начинала свое восхождение. Она всегда умела увидеть и оценить потенциал в людях, а у Рошель он безусловно был. Гейл видела его в глазах, жестах и движениях тела, в манере и поведении. В прошлом женщины таилось еще кое-что, и оно не укрылось от глаз Гейл — голод. Он — лучший стимул, уж ей это хорошо известно. Она по-настоящему голодала, а не просто часто недоедала. И утопала в отчаянии. Обычно ей удавалось не вспоминать те дни. Сейчас все изменилось, она стала другой и может позволить себе предложить помощь молодой женщине, которая в ней нуждается. — Десять минут, мисс Митчелл. Гейл наблюдала, как специалист по освещению устанавливает отражатель. В некотором смысле она делала то же самое: направляла свет на людей. Не будь ее, они бы так и остались в темноте. Она изменяла чужие жизни, и сейчас перемены ждали сидящую напротив молодую женщину. — Отложи записи, — обратилась к ней Гейл. — Они тебе не нужны. Рошель подняла глаза: — Здесь вопросы, которые мне велели задать. Я получила их пять минут назад. «Конечно, ведь они ждут, что ты будешь спотыкаться и в конце концов упадешь», — подумала Гейл. — А ты бы хотела задать мне эти вопросы? Взгляд журналистки скользнул по бумагам, и она нахмурилась: — Честно? Нет. Но они по темам, которые мне поручено осветить в интервью. Гейл подалась вперед: — Ты всегда поступаешь так, как тебе велят? — Не всегда. — Рошель качнула головой. — Рада слышать. Я не ошиблась, считая тебя другой. Я ведь смотрела твой короткий репортаж из Центрального парка на прошлой неделе. — Вы его видели? — Да. Замечательные вопросы, и ты не дала шанса той увертливой крысе уйти от ответов. — Не из-за того ли интервью вы попросили сегодня прислать меня? — Ты произвела на меня впечатление человека с неиспользованным потенциалом. — Благодарю вас за предоставленную возможность. — Рошель расправила плечи и пригладила юбку. — Даже не верится, что я здесь. Обычно все громкие интервью отдают Говарду. Почему люди с такой готовностью мирятся с неблагоприятными обстоятельствами? Не спешат осознать свою силу? Конечно, путь к власти сопряжен с риском, и, видимо, они не хотят рисковать. — Вещи остаются такими, какие есть, пока мы сами их не изменим, — уверенно произнесла Гейл. — Будь дерзкой и смелой. Реши, чего хочешь, и добивайся цели. Не раздумывай, если по пути придется кого-то оттолкнуть, — действуй. Гейл закрыла глаза, почувствовав, как чьи-то пальцы, поправив прядь волос, поднесли к ее голове баллончик с лаком. — Используй шанс задать мне те вопросы, которые Говарду Бэнксу и в голову не пришли бы. «Что совсем не сложно, — подумала она про себя. — Этот мужчина обладает воображением и привлекательностью буханки черствого хлеба». Говард брал у нее интервью лет десять назад, смотрел покровительственно, чуть свысока. Приятно знать, что он был взбешен ее просьбой прислать самую молодую девушку из команды журналистов. Хотелось верить, что этот жест нанес удар не только по его самолюбию, но и по тому чувствительному месту мужского тела, которое, по мнению Говарда, давало ему преимущество перед ней. — Если я не выполню их требования, это может стоить мне места. Гейл приоткрыла один глаз: — Нет, если результат будет лучше, чем они ожидают. Тебя не уволят, если рейтинги поднимутся. Что там в списке вопросов? Подожди, дай угадаю… Как мне удается заниматься и работой, и личной жизнью, а также, будучи женщиной, преуспевать в мире мужчин? Скучно. Как же скучно. Рошель весело рассмеялась: — Вы определенно стали профессиональным респондентом. — Думай о людях, которые нас смотрят. О том, какой вопрос они хотели бы мне задать. Что хотела бы услышать женщина, мечтающая изменить свою жизнь? Или добиться успеха в карьере — как ты, например, — в то время как ее постоянно зажимают, оттесняют? Что было бы интересно узнать этой женщине? Рошель аккуратно сложила лежащие на коленях листы. — Мне было бы интересно узнать ваш секрет: как вы справляетесь со всем? И как справлялись, когда делали первые шаги, когда у вас ничего этого не было? Вы начали с нуля. Учились в колледже и работали в трех местах. Сейчас вы одна из самых успешных женщин в деловом мире. Вы преобразовывали компании и людей. Возможно, какой-то ваш опыт будет полезен и мне. Могли бы вы изменить меня? Очень бы хотелось, чтобы к концу программы я испытывала такой эмоциональный подъем, что позвонила бы на телевидение и поблагодарила создателей. — И ты полагаешь, что тебя за такое уволят? Женщина смотрела на Гейл, не моргая. — Нет, я так не думаю. — Она отбросила стопку бумаг на стол. — Что со мной не так? Я по нескольку раз прочитала все ваши книги, но собиралась задавать вопросы, которые мне навязали. В вашей последней книге мне больше всего понравились слова о том, что ожидания других людей сдерживают нас, словно поводья. В колледже вы были кумиром для всех нас. — Она прижала ладонь к груди. — Знакомство с вами — лучший подарок на Рождество. — Рождество? — До него ведь всего несколько недель. Обожаю этот праздник. А вы? Гейл ненавидела этот праздник. Ей не нравилось, что все закрывается, не нравились толпы на улицах и безвкусные украшения. Не нравились прилипшие кусочками клейкой ленты воспоминания. — Разве ты не достаточно взрослая, чтобы так радоваться Рождеству? — Вовсе нет, — рассмеялась Рошель. — Обожаю, когда собирается вся большая семья. Наряжают огромную елку. У камина раскладывают подарки. Знаете, такие вещи…