Плотина из животных на время остановила кавалеристов. Быстро поборов растерянность, они снова рванулись вперед, обходя затор или прорываясь сквозь него. Выбегая на берег, они стали заряжать ружья, выстраиваясь по-эскадронно в ожидании команды. Ширина реки не превышала ста шагов. Краснокожие, успевшие уйти немного вниз по течению, были обречены. Драгуны вскинули мушкетоны. Залп раздался за долю мгновения до команды. Затем еще три. Генерал видел как его кавалеристы падают, будто оловянные солдатики. Он ни чем не мог помочь им. Через несколько мгновений драгунский полк перестал существовать. В тот момент, когда Неистовая Рысь повел всадников в атаку, отряд численностью в восемь сотен пеших стрелков находился в засаде в сосновом бору на расстоянии трех тысяч шагов от северного берега Мутной реки. В месте слияния двух рек Штаб Армии решил несколькими следующими одно за другим сражениями полностью разгромить противника. С разных сторон стягивались войска. Все главные вожди находились в отряде Сильного Удара. Дозорные, расположившиеся на вершинах самых высоких сосен, следили за каждым шагом врагов. По команде отряд бегом стал выдвигаться на огневой рубеж. Заросла орешника, покрывшие высокий обрывистый берег, служили надежным прикрытием. Построившись четырьмя линиями по двести воинов, отряд ждал своего часа. Когда часть драгун уже достигла противоположного берега, медлить было нельзя. Задняя линия стрелков мгновенно встала в полный рост и дала залп. Сразу же разрядила ружья и вторая линия. Все бледнолицые, находящиеся на берегу были мертвы. Часть драгун еще не успела добежать до берега, пробиваясь через живой затор. По ним ударила третья линия. По еще не успевшим слезть с лошадей всадникам - четвертая. Воины стройными шеренгами, будто вырастая из-под земли, поднимались над кустарником и тут же давали залп. Драгуны просто не успели ничего понять. Все произошло почти мгновенно. Весь берег был завален трупами. Генерал Вэнс сжал в руках голову. Его охватил ужас. Лучший в колониях кавалерийский полк был уничтожен менее, чем за минуту. Нанеся сокрушительный удар, краснокожие впервые не покинули боевую позицию. Отряд, численностью почти в пехотный полк, стоял на берегу, бряцая оружием, франкскими мушкетами новейшего образца. Время от времени они оглашали округу боевым кличем. Продвижение вперед стало невозможным. Атаковать противника бессмысленно. Бросить через пехоту или конницу против врага, закрепившегося на высоком берегу - значит обречь их на верную смерть. Стрелять из пушек - переводить порох. В любой момент краснокожие могли нанести еще один удар. Генерал приказал срочно готовить оборону. Быстро темнело. Солдаты торопились. Они еще надеялись вернуться из похода. ГЛАВА СЕДЬМАЯ Старый мустанг почуял воду. Он стал стричь ушами, жадно втягивая воздух раздувшимися ноздрями. Уже который час всадники двигались строго на закат, не сбиваясь с курса. В этом месте Извилистая река делала большую петлю, перерезая дорогу отряду. Старик подал знак. Все спешились. Мальчик-ути, еще не прошедший Посвящения и не имеющий пока имени, был послан проверить брод. Старший из краснокожих подошел к пленнику, выверенным движением быстро развязал кожаный ремень, пропущенный под брюхом скакуна и стягивающий ноги. Старик тут же прикрепил ремень к правой лодыжке и связанным кистям рук. Пленнику предложили воды и щепотку сушеного бизоньего мяса. Привязав его к дереву, краснокожие легли полукругом, безмятежно всматриваясь в облака. Уставшие воины полностью полагались на чуткость мустангов. Жадно напившись воды, скакуны бросились щипать молодую зеленую травку, едва успевшую пробиться сквозь перепревшие прошлогодние листья. Ивы низко склонили над водой отягченные набухшими почками ветви. В воздухе пахло весной. Послышался лошадиный топот. Это был мальчик-ути. Обменявшись двумя-тремя фразами, краснокожие стали быстро собираться в путь. Все четверо пересели на отдохнувших заводных мустангов и колонна из восьми лошадей и четырех всадников тронулась к броду. Туго привязанный к мустангу, Натаниэль Дуанто с трудом мог сделать машейшее движение. Тело онемело. Каждый шаг скакуна невыносимой болью отзывался в спине и голове. Никто из конвоиров не пытался заговорить с ним и было непонятно, знают ли они хотя бы слово по-энглишески. Солнце закатилось быстро. Густела таящая опасность темнота. Но краснокожие не собирались разбивать ночлег. Отряд неумолимо продвигался вперед. Похолодало. Лосиная куртка, брюки из оленьей кожи и мягкие макасины всегда надежно защищали следопыта от предутренней прохлады. Но, лишенный возможности двигаться, он почувствовал озноб. Старый охотник знал, что ожидает его, если он потеряет контроль над своим телом. Усилием воли он стал заставлять кровь двигаться быстрее. Преодолев еще один брод, отряд выехал на невысокий пологий холм. То, что увидел Натти внизу, порозило его воображение. Это был город. Предрассветные сумерки расступались и окаймленные первыми золотыми лучами восходящего солнца дома в ночной дымке тумана казались прозрачными и невесомыми. Город был огромен и великолепен. То том, то здесь виднелись контуры непонятных сооружений. Зверобой еще никогда не видел ничего подобного. Но сметливый умом разведчик быстро уловил - это были доменные печи, огромные печи для выплавки чугуна. "Неужели все это принадлежит краснокожим", - ужаснулся он. Подъехали к небольшому зданию из сырцового кирпича возле которого стоял часовой. На лужайке паслось несколько крепких холеных скакунов. "Какие хорошие кони", - подумал следопыт. Рядом с домом находилась глубокая яма с отвесными стенами. Верх был накрыт жердями. Пленника быстро опустили на одно ямы. Старик и молодой раненый воин удалились, оставив охранять пленника лишь одного подростка. "Через несколько минут город проснется", - ??????? ?????, - ???? ????????? ????????? ?????????? ? ?????...". Мысль сработала быстрее молнии. Армия Вэнса может и не успеть до того, как краснокожие очистят его череп от растительности. Такой поворот событий абсолютно не устраивал следопыта. Эта яма вовсе не тюрьма, всего лишь военное пристанище для задержанных. Значит выбраться из нее можно. В городе скорее всего очень мало воинов. Старики да раненые. Остальные на тропе войны. Соколиный Глаз ухмыльнулся. Он вспомнил как Ползущий Змей спас его, вызволив из окружной тюрьмы. Зверобой так до конца и не смог разобраться на кого же все-таки расчитывали строители этого сооружения. Вряд ли кто из постояльцев, убедившись в "особой прочности" здания, решиться задержаться в нем надолго. Ползущему Змею не понадобилось три пары откормленных волов. Да и часовой видно только и ждал, когда его треснут по затылку. Слегка оглушив часового, краснокожий просто-напросто привязал аркан к решетке и конь одним махом вырвал ее. Перед таким серьезным делом старый друг Натти не мог отказать себе в двух-трех добрых глотках огненной воды и поэтому был весел и говорлив. Увидев высунувшуюся из окна голову, как всегда покрытую кожаной меховой шапкой, он, радостно улыбаясь, выпалил скороговоркой. - Если мой бледнолицый брат желает дождаться утвеннего приема пищи, он может сделать это. Но все же не лучше ли удовлетворить голод молодой олениной? Тогда нас ждут леса! Еще долго смеялись над окружным судьей два друга. В тех местах Натти не показывался уже никогда. Да, шанс у следопыта все же был. Натти не сомневался в том, что ждет его у краснокожих. Между жизнью и смертью он выбрал жизнь. Хотя руки и были туго связаны, путы не стягивали ног, и свобода движения значительно возросла. Он стал быстро приседать, подпрыгивать, встряхивать ногами, напрягая и расслабляя мышцы. Мальчик-ути, сидевший на краю ямы, с удивлением смотрел на пленника. Движениями Зверобой стал показывать, что хочет пить. Подросток лег на жердину, свесился вниз. В руке он держал сосуд с водой, изготовленный из плода удлиненной тыквы. Как цепной пес, напрягая последние силы, ринулся следопыт на свою жертву. Он не мог промазать. Крепкие зубы вонзились в запястье. До спазма в мышцах мертвой хваткой сжал он челюсти и своим весом уклек краснокожего вниз, на одно ямы. От неожиданности и резкой боли тот не успел даже вскрикнуть, но все же сумел смягчить падение, как-то уперевшись левой рукой в Натаниэля. Резкими ударами головой в лицо и коленом в живот разведчик быстро довершил дело. Из-за широкого, чрко расшитого узорами пояса виднелась черная роговая рукоятка ножа. Зубами следопыт вытащил нож из ножен и, изловчившись, с трудом затолкал кончик лезвия между бревен на уровне пояса. Нат ясно понимал - отчет его времени пошел с того момента, как он напал на краснокожего. Часовой наверняка уже встревожился. Но знал он и другое - суета при спешке только вредит. Разведчик повернулся к ножу спиной. Он не первый раз делал это. Затекшие руки плохо слушались, но все же путы поддались. Выхватив у краснокожего топор, Нат подумал: "Франкская работа. В колониях такие не делают". Зверобой занес свое оружие над жертвой, но в последний миг опустил его. Краснокожий был совсем юн и не мог причинить никакого вреда. Яма была обшита гладко оструганными бревнами. Прислонив бесчувственное тело к стене следопыт мягким кошачьим движением встал на плечи и вонзил топор в стену. Держась за топор левой рукой Нат аккуратно ввел лезвие в щель между плотно подогранными бревнами. Упираясь одной рукой в топор и держась другой за рукоятку ножа, осторожно, боясь разрушить эту ненадежную конструкцию, он подтянулся и, резко оттолкнувшись от стены, повис на одной из жердей, накрывающих яму. Вытащив нож из щели, следопыт привычным движением заткнул его за пояс. Волчьим чутьем старого охотника, Натти уловил, что часовой следит за ним. Шум в яме, конечно же, его привлек. Но, боясь ошибиться, краснокожий обязательно немного выждет. Держась одной рукой за жердь, следопыт попытался выдернуть топор. С первого усилия это не удалось. Он все же смог высвободить топор и, повесив на него свою потертую кожаную шапку, выдвинул это сооружение вверх. Тут же со свистом ее насквозь пробила стрела. На этот раз краснокожий угодил в ловушку. У разведчика было несколько мгновений. Их хватило. Одним движением Зверобой раздвинул жерди и оказался наверху. Часовой прикладывал вторую стрелу к тетиве. Он не успел. Но по самую рукоятку вошел в сердце. Врагов разделяло всего лишь десять шагов. Следопыт не промахнулся. Забрав лук и колчан со стрелами, он ринулся к мустангам. Перерезав кожаные путы, стреножившие коня, Натти одним движением взлетел на хребет. Путь к свободе был открыт. Следопыт стал ожесточенно стегать мустанга. Не привыкший к такому обращению, удивленный конь рванул широким галопом. Зверобой мчался к броду. Необходимо оторваться пока преследователи еще не кинулись в погоню. За пару сотен шагов до брода он загнал коня в реку и, держась за гриву поплыл по течению. Выйд из воды, он немного покружился на лошади путая следы. Через брод шла оживленная тропа, уводящая на восток. Как вдоль северного, так и вдоль южного берегов, Извилистой реки краснокожие перебрасывали свои отряды навстречу армии Вэнса. Натти взял курс строго на север. Он готов был сделать огромный крюк, чтобы остаться живым. Вряд ли враги быстро разберутся в переплетении следов. Зверобой уже несвязывал никаких надежд с армией Вэнса. После того, что он увидел в городе краснокожих, он мало сомневался, что из похода вернутся немногие. Он надеялся только на себя. И это удесятеряло его силы. Полоса леса вдоль реки быстро кончилась и перед следопыток открылась бескрайняя равнина, покрытая бизоньей травой. До самого горизонта, куда ни кинь взгляд, не было видно ни деревца, ни кустика. Он стал безжалостно стегать мустанга. Спасти его может только конь. Он должен раствориться в этой безжизенной пустыне, затеряться в ней как песчинка. Солнце поднималось, наступала жара. Обессиливший мустанг перешел на шаг, движения его становились вялыми, он выдыхался. Хотелось пить. Желание наростало, жажда начинала терзать. Конечно, где-то в оврагах прячутся родники. Но Зверобой, привыкший к жизни в лесах, был растерян. Конь встал. Без поводьев и седла он был неуправляем. Восстановить силы он мог лишь насытившись влагой. Натти ощущал во рту незабываемый вкус родниковой воды, чувствовал ее запах. От этого жажда становилась еще нестерпимей. Конь из последней надежды превратился в излишнюю обузу. Нат подвел его к неглубокому оврагу, густо поросшему травой и коротким точным ударом топора в лоб повалил животное на землю. Тут же он быстро перерезал сухожилия на ногах и вскрыл артерию на шее. Следопыт припал губами к надрезу и стал поглощать кровь. Мустанг умирал медленно. Горячая кровь толчками двигалась по телу. Натти заставлял себя насыщаться этой приторно-соленой жидкостью до возможного предела. В ней было его спасение. Постепенно судороги делались все слабее и животное замерло навсегда. Зверобой отрезал часть задней ноги, аккуратно завернул в конскую шкуру, вскинул на плечи лук и колчан, поправил нож и топор и осторожно поднялся на край оврага. Уже с расстояния в десять шагов разглядеть труп лошади было нелегко. Довольный своей работой, он быстрым размашистым шагом направился на восток. Старый лесовик привык к длительным пешим переходам. Враги на равнине могут быть только конными. Он заметит их первым и успеет спрятаться. Путь следопыта перерезала ложбина. Она была не глубокой и узкой, но вполне могла скрыть его от чужих глах. Ложбина тянулась на юго-восток, как сразу понял Нат, к Извилистой реке. В первоначальный план Зверобоя быстрый выход к реке не входил. Но затем, поразмыслив, он решил идти ложбиной. По его рассчетам армия Вэнса должна выйти примерно к этому же месту. А он, старый солдат короля, как никто другой может пригодиться генералу. Вскоре впереди показалось несколько раскидистых кустов. Следопыт остановился, долго осматриваясь по сторонам. Ничто не предвещало опасности. Роща была столь мала, что вряд ли могла укрыть людей или лошадей. Но старый охотник слишком хорошо знал уловки краснокожих, чтобы довериться зрению. За триста шагов до кустов он приник к земле и бесшумно пополз. Чутким ухом зверобоя он различил едва уловимый звук. Он не мог ошибиться! Это была вода. В месте, где ложбина переходила в овраг, из-под земли бил небольшой ключ, увлажняя мхи, питая травы и кусты. Источник был любовно обложен камнями. Похоже, краснокожие нередко делают здесь привал. Многочисленные следы людей и лошадей подтверждали догадку Натти. Родник являлся началом ручья, стремящегося к Извилистой реке. Риск попасть на глаза врагам был слишком велик и зверобой решил не спешить. Спустившись по течению шагов на пятьсот, он обнаружил уходящий в сторону зигзаг оврага и решил, что лучше места не найти. Склон был обрывист и отлично прикрыт виноградной лозой. Суглинок легко поддался топору. Каждый удар приближал его к цели. Вскоре узкая ниша длиною как раз в рост охотника была готова. Почву, вырытую из нового убежища он аккуратно опустил в ручей и следов работы не стало видно. Две бессонные ночи и безудержная скачка вконец измотали волонтера. Не успел он растянуться в своей походной постели, и испытать наслаждение от ощущения безопасности, как тут же погрузился в глубокий сон. Он принял все меры предосторожности, а в остальном полагался на волю божью. Натти вырос в лесах и о Боге имел самые смутные представления. Тем не менее больше надеяться было не на кого. Красноватый диск солнца уходил за горизонт. Его последние лучи рассеивались в облаках, пеленой затянувших небо. Нат проснулся. Проспал ли он несколько часов или более суток, зверобой не знал. Надвигалась зловещая темнота. Она могла смутить кого угодно, но не Соколиного Глаза. Он великолепно ориентировался в кромешной тьме. День - время земледельца, всегда отягченного работой. Как и для воина, для охотника желанна ночь. Свежий ветер принес ночную прохладу с реки. Бесшумно ступая мокасинами по молодой траве, следопыт, немного ставя ступни ног внутрь, опираясь лишь на носки, плавной походкой краснокожего заскользил вдоль ручья. Он был уверен, что в темноте сможет преодолеть сторожевые дозоры противника, и, если не удасться выйти к своим, до рассвета снова надежно спрячется. Вдали показался едва уловимый огонек. ГЛАВА ВОСЬМАЯ В лагере царило огромное напряжение. Заснуть не мог никто. Все ждали ночной атаки краснокожих. Вскоре весть о том, что огромные толпы дикарей переправляются через реку разнеслись по армии, и хотя офицеры всеми силами пытались рассеять панику, сделать это было невозможно. Вокруг стана, почти не прячась, сновали краснокожие, изредка обстреливая лагерь. Шел час за часом штурма не было. Иногда дикари разжигали костры и несколько горящих стрел, со свистом разрезая воздух, устремлялись к фургонам. Загорания тушились быстро и особого вреда не приносили, а по кострам не целясь били из ружей. Наносило ли это урон туземцам, понять было невозможно. Невыспавшиеся, изможденные тревожными ожиданиями энглиши встретили рассвет. Легкий западный ветерок быстро разогнал туман и стало видно, что прямо напротив лагеря бледнолицых на расстоянии не более одной тысячи шагов в боевых порядках находится армада дикарей.