Если бы лейтенант Ноунейм знал хотя бы азы онитологии, он бы встревожился от такого количества совиных голосов. Так мнго сов в одном месте не живут. Но он этого не знал. Как и очень многое другое. А знал он как убивать людей при помощи пушек. Еще он прекрасно разбирался какая раса выше и почему дикарь никогда не сможет подняться до уровня цивилизованного человека. Алдонтины нанесли удар одновременно четырьмя группами. Одна сняла часовых. Вторая напала на караульную палатку. Третья на отряд прикрытия, четвертая на артиллеристов. Трое солад и офицер остолбенели от неожиданности. В темноте, будто вырвавшиеся из преисподней демоны, в караульной палатке появились краснокожие. Те самые, которые там внизу, в лагере, через час-другой должны умирать, уничтожаемые картечью. "Как оказались они здесь", - успел задать себе вопрос начальник караула. Времени на ответ уже не было. Его наполненный победами боевой путь закончился навсегда. Уже умирая, он успел услышать огромный взрыв в форте. В устрашающей боевой раскраске, вооруженные только топорами и ножами, алдонтины врывались в палатки и сонные солдаты так и не поняв что же все-таки произошло тут же падали навзничь с разрубленными черепами. Вскоре все закончилось. Отряд прикрытия был уничтожен полностью, артиллеристов оставили в живых. С середины реки, из форта, со стороны леса доносились выстрелы. Вооруженные трофейными ружьями алдонтины согнали всю артиллерийскую прислугу в круг. Сильный Удар поднял руку, все сразу смолкли. Потрясенные энглиши, в мгновенье ставшие пленниками, еще не успели понять какую участь приготовили для них победители. Вождь был краток. - Скоро рассвет. Ветер уже уносит туман. Наши воины везде напали первыми. Форт горит. Энглиши проиграли. Вы будете стрелять по форту. Я сказал. Какое чудовищное коварство. Канониры остолбенели. Вот почему их не убили! Старый сержант, сплюнув кровь и вытирая руковом разбитое лицо, смело смотря в глаза вождю, произнес. - Мы не будем стрелять в своих. Можете убить нас. - Стрелять в женщин и детей ты был готов. Ты умрешь первым. Вождь махнул рукой. Подбежало сразу несколько воинов. Сержанту быстро связали ноги, содрали с него одежду, подняли в верх и туго связали руки. Затем его подвесили вверх ногами на кожаном ремне, зацепленном за сук дерева. Сильный Удар еще раз взглянул на сбившихся в круг канониров. - Сейчас с него с живого снимут кожу. Кто согласен стрелять - два шага в сторону. С тех, кто не будет стрелять, снимут кожу. Безумные вопли сержанта огласили окрестность. Он извивался как змея. Непереносимая боль пронизывала насквозь. Душераздирающие, нечеловеческие крики перенести было невозможно. Вскоре все энглиши сделали два спасительных шага. Пождь подал знак. Воин, неумело размахнувшись трофейной саблей, отрубил сержанту голоду. До окончания стрельбы тело снимать не стали. Целая флотилия челноков, удерживаемая на месте ударами весел, находилась по обе стороны вражеских судов и ждала команды. Бриг в центре и боты по бокам стояли в кильватерной колонне на якорях. Получив сигнал атаки, шауни двинулись. Коряги, обломки стволов, кусты подплывали к судам и тут же десятки воинов, держащих в зубах ножи и одетых лишь в набедренные повязки, уже крались по якорным канатам вверх. Часовой на бриге успел подать сигнал тревоги, когда уже сотни воинов рвались вперед по спущенным вниз кожаным ремням. Сразу на трех судах одновременно завязался кровавый бой. Твердое Сердце первым ворвался на палубу бота, взмазом топора разрубил голову часовому и ринулся к мачте. Путь вождю прекрадил офицер. Направив пистолет в лицо, он выстрелил в упор. Вождь успел уклониться и пуля навылет пробила левое плечо. Раненый шауни на миг остановился. Офицер достал второй пистолет, готовясь закончить поединок. Превозмогая обжигающую боль, Твердое Сердце нанес удар наотмашь. Острое лезвие боевого топора, скользнув по шее, пошло в подбородок. Падая, офицер выстрелил в воздух. Вождь выхватил нож и вогнал его по самую рукоятку в сердце врага. Оставшиеся в живых энглиши отступили на корму. Подплывали новые челноки и шауни заполняли собою палубу. Кровь струилась по руке. Твердое Сердце быстро перевязал руку, окидывая взглядом бот. Бой затягивался, перестрелка не приносила успеха. Вдруг на бриге раздался оглушительный взрыв. Палуба, мачты, снасти, паруса - все сразу поднялось в воздух. Зарево пожара ослепило округу. На мгновение все растерялись. Твердое Сердце поднялся в полный рост, занес над головой топор и с боевым кличем шауни ринулся вперед. Энглиши замешкались. Кто-то успел выстрелить. Но вождь уже был на корме. Тут же десятки воинов отбросив страх кинулись вслед за вождем. Завязалась рукопашная. Прижатые к бортам, враги, мешая один другому, быстро потеряли управление и стали сдаваться. Их сразу разоружили и связали. Весь бот оказался в руках шауни. Восемь могучих пушек. Запас боеприпасов. Жестами, знаками, набором с трудом выученных фраз, победители стали объяснять остаткам команды, что от них требуется. Но энглиши делали вид, что не понимают. Капитан корабля Грейфокс с презрением смотрел на снующих по палубе краснокожих. "Как же могло случиться такое, - недоумевал он, - грязные дикари, никогда в глаза не видевшие даже галеры, вели бой по всем правилам абордажа и победили. Бриг взорван. Второй бот тоже в руках туземцев". Туго связанные за спиной руки затекли, во рту ощущался привкус крови, кружилась голова. К Грейфоксу, едва держась на ногах от усталости и потери крови, подошел Твердое Сердце. Взгляды встретились. Холеный, вышколенный морской офицер, колонизатор, сын и отец колонизатора и туземный вождь стояли напротив и изучали один другого. Капитан дрогнул. Он был захвачен в плен не в дремучем лесу и не в неприступных горах, а на вверенном ему короной военном корабле. Он почувствовал, что краснокожий прекрасно улавливает эту разницу. Грейфокс физически ощутил огромную волю вождя. Она давила на него, не давала собраться с мыслями: "Дикари заранее знали план операции. Кто-то предал. Они действовали наверняка". Вождь продолжал сверлить взглядом. Мучительно хотелось сесть, просто куда-нибудь спрятаться. Не сон ли это, не наваждение ли? Капитан закрыл глаза. Голова закружилась, он стал падать. Но, стоящий рядом краснокожий, резко полосонул плеткой по спине, быстро приведя Грейфокса в чувство. Твердое Сердце короткой фразой подозвал четырех воинов. Те грубо выдернули из толпы двух тщедушных матросиков, подвели их к борту. Воин мгновенно выхватил топор и едва уловимым движением нанес удар по затылку. Череп раскололся как спелый арбуз. Второй матров в ужасе дернулся, но тут же нож вскрыл ему живот и грудь. Рука вошла в тело и воин, выхватив еще бьющееся сердце, высоко поднял окровавленную руку над головой и огласил округу победным боевым кличем шауни. Команда бота была порализована холодящей кровью жестокостью. Капитан Грейфокс оказался единственным из всей команды, кто, будто потеряв рассудок, со связанными руками и ногами кинулся на врагов. Его сразу сбили с ног. По команде вождя двое крепких воинов быстро схватили пытающегося сопротивляться Грейфокса и выбросили за борт. Твердое Сердце подошел к матросам. - Эти люди ушли к Богу Белых не страдая. Путь остальных может стать длиннее. Каждый, кто откажется выполнять приказы, умрет. Я все сказал. Хау! Всего одна мысль пронизывала моряков. Жить! Жить любой ценой! Надо выполнить все требования дикарей. У короля много подданных, а жизнь у любого человека одна. Содрогаясь от ужаса, матросы стали распределяться по кораблю, занимая свои места. Развязали только тех, кто был необходим для стрельбы. Канониры готовили орудия. Впереди, как на ладони, лежал форт. Восточный ветер уносил последние косматые обрывки тумана. Размахивая топором как палицей, Одинокий Бизон пробивался к пороховому погребу. Повсюду по палубе брига в немыслимых позах валялись трупы. Вокруг шла беспорядочная стрельба, местами возникали поединки. Энглиши отступали на нос и на корму. Перешагивая через убитых и раненых, воины рвались вперед. Вскоре, закрепившись на реях и стеньгах, шауни простреливали всю палубу. Забаррикадировавшись на баке, часть команды смогла ружейным огнем остановить нападавших. Морякам удалось выбрать якорь и, влекомый течением, бриг стал разворачиваться вокруг своей оси. Челноки со всех сторон окружили бриг и шауни стали поражать матросов даже с водной глади. Когда стало ясно, что прорвать оборону энглишей нелегко, Сидящий Бык отдал новую команду: челноки отошли от брига на большее расстояние и воины начали стрелять из луков по высокой и длинной дуге. Это оказалось для моряков полной неожиданностью. Хотя обстрел вели наугад сквозь туман, стрелы падали сверху и от них не было никакой защиты. Большей частью они только ранили. Хотя энглишей было много на маленьком пятачке, вскоре уже почти никто не мог отказывать сопротивление. Стрельба на баке прекратилась и шауни ринулись вперед. Одинокий Бизон подошел к матросу, упавшему лицом вниз с широко раскинутыми руками и ногами. Он лежал, крепко сжимая костенеющими конечностями палубу. Могучий бриг, построенный в далекой стране, здесь в самом центре Континента готов был сеять разрушения и смерть. Не палубу, а всю землю краснокожих хотел схватить своими ручищами этот матрос. Огромное, крепкое тело. Сильное, хищное. Сальные грязные волосы слиплись от запекшейся крови. Воин вытащил нож для скальпирования. Еще мгновение и дымящийся скальп врага украсит пояс победителя. Но он медлил. Ударом ноги Одинокий Бизон перевернул труп. Лицо матроса не казалось ни злобным, ни жестоким. Он был даже красив. Чего не хватало ему? Зачем он здесь? Он пришел убивать, но нашел смерть. "Мертвый бледнолицый никогда не выстрелит", воин убрал нож, он не хотел снимать скальп. Шла страшная война. Все вокруг завалено трупами. Этот враг был сражен не в поединке. Кто убил его? Разве это важно? Бледнолицые пришли уничтожить всех краснокожих. Сколько братьев не вернется к своим вигвавам? Одинокий Бизон выхватил топор и с огромной силой ударил врага в лоб, выдернув окровавленное лезвие из кости, он нанес еще один удар. Воин не испытывал ненависти к этому матросу. Он ненавидел всех бледнолицых. Очень скоро капитану брига стало ясно, что бой проигран. Краснокожие теснили со всех сторон. Но самые большие потери наносили падающие сверху стрелы. Он позвал боцмана. - Брэйкнайф, нас кто-то предал! Форт горит, в лесу идет бой. Помощи ждать неоткуда. Я не желаю чтобы они сожрали мою печенку. А вы? - Сэр! Я тоже считаю, что бриг не должен достаться дикарям. - Возьмите факел, спуститесь в трюм. Когда стрельба прекратится, вы подожжете пороховой погреб. Пусть этот взрыв станет прощальным салютом. Они всеравно убьют всех. Я не хочу корчиться на Столбе Пыток. Лучше умереть героем. - Сэр! Мы уйдем в могилу вместе с краснокожими. Боцман хотел добавить что-то насчет рыб, которые будут довольны зытным завтраком или еще что-нибудь в таком же стиле, но сдержался. Все-таки он находился на имперском военном судне и сражалс за интересы государства. Брэйкнайф был закоренелым фаталистом. Он никогда не сомневался, что закончит жизненный путь не в мягкой постели и умрет не от старческой дряхлости. Видно время пришло. Бой на корме заканчивался. Все реже слышались выстрелы, все чаще стоны раненых. Капитан взял пистолет, еще раз тщательно осмотрел его. Не дай Бог осечка. Краснокожие пошли на приступ. Он взвел курок, поднес ствол к виску, закрыл глаза. С закрытыми не так страшно. Непереносимые, душераздирающие вопли дикарей были уже рядом. Указательный палец не слушался. Организм по мимо воли боролся за жизнь. Холод металла спускового крючка обжигал. Рука дрожала. Неимоверным усилием воли капитан сомкнул пальцы. Пуля вошла в голову. Взрыв раздался, когда краснокожие стали спускаться вниз. Разорвало трюм, на воздух взлетела часть палубы над пороховым погребом, снесло грот-мачту. Бриг занялся пожаром. Воины стали прыгать в воду с горящего судна. Ударной волной Сидящего Быка выбросило за борт. Обгоревшего, потерявшего сознание вождя успели вытащить из воды. Жадные языки пламени пожирали паруса, снасти, мачты, реи. Огонь охватил весь корпус судна. Пеньковые якорные канаты быстро перегорели и остатки брига, будто факел освещая предутренние сумерки, уносились величавым течением реки, бесславно исчезая за поворотом. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Наибольших успехов в колонизации Континента добились спейны, франки и энглиши. Но каждый из этих народов придерживался совершенно разных принципов освоения подконтрольных територий. Спейны видели в покоренных дикарях людей. Они обращали аборигенов в свою религию и смело раздавали туземным вождям знания и должности, что позволяло тем вливаться в руководящую элиту. Шла никем не контролируемая метисация. Население разделилось на четыре враждебных группы. На одном полюсе были огромные массы крестьян из аборигенов, влачащих полурабское существование, на другом малочисленная прослойка из аристократов, занимающих высшие посты. Посредине находились волные племена кочевников не признающих власти спейнов и метисы, ненавидевшие как спейнов, так и аборигенов. Весь этот конгломерат в любой момент мог взорваться. Франки использовали колонии как источник дешевого сырья и рынок сбыта товаров. С аборигенами они не воевали. А просто строили вдоль водных путей многочисленные фактории и разворачивали торговлю. Когда краснокожие насыщались огненной водой, им предлагали огнестрельное оружие, табак, чай, сахар, предметы обихода. Скупали меха, кожи, драгоценные металлы, ценные породы дерева. В мелких конфликтах франки всегда шли на уступки. Дальше огненной воды дело заходило редко. Пришельцы и аборигены были взаимно заинтересованы в общении, создав этнический симбиоз. Совсем другую политику в Новом Свете проводили энглиши. Шло массовое заселение земель, их глубокое экономическое освоение. Ставилась задача полного физического уничтожения местного населения. В ночь с 20 на 21 апреля большая часть обитателей форта Стронг Дампинг спала крепко. И никакие кошмары им не снились. Перед тяжелой ответственной работой солдат должен отдохнуть. Но не спалось Уинстону Гудмэну. Его детище, грандиозный проект, через несколько часов перевернет представление о многих аспектах военного искусства. Такая концентрация мощи, глубочайшая конспирация, полная неожиданность удара. Ничего подобного в Новом Свете не было. Уинстон вспомнил события семилетней войны. Энглиши воевали бездарно, отсиживаясь в крепостях. Это была большая война, развернувшаяся сразу на нескольких материках и океанах. Почти все значимые страны Старого Света сочли, что им есть за что сражаться. Примерный паритет сил придал кампании затяжной характер. Основные баталии проходили в Старом Свете, в Индии, на морях. На Континенте численность энглишей измерялась миллионами, а франков всего лишь десятками тысяч. Но почти все племена краснокожих поддержали франков. Они прекрасно понимали, что грозит им, если франков сменят энглиши. Франки на всех театрах военных действий терпели неудачи. Но на Континенте они вооружили огнестрельным оружием туземных воинов. И белые офицеры повели их от победы к победе. Краснокожие солдаты показывали чудеса героизма. Они сражались не за интересы за интересы далекого короля, Великого Белого Отца, а за Священную Землю Предков. "Только глупец, - рассуждал Уинстон, - может подумать, что франки смирились с потерей таких огромных территорий. Новая война не за горами".