Тогда на автовокзале, а именно там была неофициальная «биржа» жилья, к нам в машину влезла самая наглая и самая здоровенная тётка и скомандовала: — Ко мне поедем. У меня комната есть. Всего по доллару с человека за ночь, вам понравится. Автовокзал расположен сразу же на въезде в город, и мы туда подъехали, увидев людей. Только спросить хотели, где жилье можно снять, как эта мадам уже влезла в машину. Сопротивляться сил уже не было — поехали. Слава богу, недалеко было. Думали, просто переночуем, а так там и остались. Снимали мы у неё жилье потом еще три раза — уж больно дёшево было. Правда и минусы имелись. И порошком, и мылом нашими пользовалась, и шампунь, мало того, что сама брала, так ещё и другим постояльцам предлагала. Много чего не так было. Но, после того, как однажды она у нас кусок мяса украла из холодильника, мы съехали и больше к ней ни ногой. А Судак нам понравился. Куда в Крыму мы только не ездили потом, думали менять и разнообразить место отпуска, но, осмотревшись на новом месте, неизменно плевали и ехали в наш городок, как мы его уже называли. Какой-то родной он нам стал. Старинный очень. Крепость на горе, генуэзская. Куда не пойдёшь, отовсюду её видать. Здорово! Набережная. Очень живописная. Гулять по ней — одно удовольствие! И много-много чего ещё. В этот раз, учитывая, что с нами тёща с детьми, и, вообще, мы буржуи теперь, при деньгах, решили снять целый дом. На въезде со стороны Дачного стояли несколько машин с плакатами — «Дома под ключ. Любые цены и варианты». Остановились у одной. Действительно, мужичонка предложил нам на выбор: квартиру двушку в десяти минутах ходьбы от моря; комнаты в частном секторе, но людей там уже много, будет весело; отдельный дом, но до моря семь минут на машине. Были и еще какие-то варианты, не помню. Короче, поехали смотреть. Квартиру посмотрели, сразу побоку — только что ремонт сделан, дышать невозможно, краской всё покрашено какой-то особо ядовитой, дешёвой — помрём, задохнёмся. Там, где много комнат и людей, тоже не понравилось — не люблю общаги, чем-то напоминало. Куча машин во дворе, дети орут, носятся, шум, гам… Отдельный дом тоже не понравился — недавно построен, ни сада, ни кустов, даже посидеть в тенёчке будет негде. Одним словом, хотели снова на въезд ехать, у других спрашивать. И тут в последнем доме хозяйка-татарка говорит: — А давайте я вас к своей сестре свезу, там вам точно понравится. У неё и дом большой и двор… Мне уже было всё равно, быстрей бы прилечь и отдохнуть. Поехали. Татарская деревня оказалась недалеко, под горой. Посреди центральной улицы в довольно глубоком рву ручей течёт. По обеим берегам дома стоят. Подъезжаем к одному из них. Встречает довольно миловидная хозяйка. Представилась Эммой. Предлагает посмотреть дом. Заходим во двор. Сразу понравилось. За домом сад, виноградник. Виноградник же ограждает место для машины. У дома, в тени — место отдыха с мягкими креслами, столиком, диванчиком. Здесь же на улице оборудована кухонька с газовой плитой, столом, раковиной, где посуду помыть можно. Пока всё нравится. В доме две спальни, зал с большим угловым диваном, телевизором, отдельная кухня-столовая. Имеется и холодильник со стиральной машиной. Осмотрели также и туалет с душевой кабинкой. Всё на уровне. Чисто, опрятно, аккуратно. А, главное, целая куча разных мелочей подчёркивает, что здесь жилище именно татар, этакий восточный колорит присутствует. И картины на стенах с изображением мечетей, и ковры восточные везде, где только можно, и посуда с неизменными пиалами… За всё просили пятьдесят долларов в сутки. Я прикинул, тогда это было тысяча триста на наши — вполне себе нормально. Согласились. Подкупило ещё и то, что подошёл хозяин, представился Эмиром, и предложил пройти за стол, поужинать. Так и сказал: — Вы, ведь, только с дороги — наверняка голодные. Пойдёмте, поужинаете с нами. Так мы там и остались. Не поверите, до самой войны только к ним и ездили… Эмир только на пенсию вышел, раньше работал водителем на пожарной машине в звании сержанта. Компанейский мужик оказался. Мы с ним каждый вечер в нарды играли, вино пили. Потом, лет десять именно к ним ездили. Всегда подарки привозили, и хозяевам, и их детям, и внуку… В очередной год на свадьбе сына гуляли. А потом война всё сломала. Жена мне как-то показала страницы их уже взрослых детей «В Контактах». Они там, после референдума и установления нашей власти, всей семьёй на фоне украинского флага сфотографировались. Того самого флага, под которым бандеровцы в моего деда на Западной Украине стреляли, а сегодня моих близких и друзей в Донбассе убивают. И комментарии были, что-то о «российских оккупантах». Ну, я психанул и сказал жене: — Вычёркиваем этих людей из нашей жизни. Всё. Россия им не нравится! Знать их больше не хочу! Сколько они нам ни звонили, я не стал больше общаться. Что-то внутри сломали эти люди по отношению к себе. Для меня их больше не существует. Вычеркнул. Теперь, если будет возможность в Крым съездить, найдём другое жилье. А съездим обязательно, там столько счастливых дней прожито, столько воспоминаний! А тогда отдыхали неплохо. Съездили в Симферополь, встретили своих. На городской пляж сходили разок, показать Тамаре Ивановне. Переплевались. Полно каких-то гопников, пляж грязный, не убирался сроду. Здесь же пьют, закусывают, объедки бросают… Публика самая непритязательная. Но «убило» до конца желание здесь входить в воду то, что я увидел пару ручьёв, спокойно стекавших в море прямо через пляж. Один из них был именно тот, который протекал через татарскую деревню, а дальше через весь Судак. Так сам видел, что из многочисленных труб, проложенных под землёй, а, иногда и просто по канавкам, в этот ручей стекают от домов, так скажем, «отходы жизнедеятельности» местных жителей. Никаких отстойников или очистных сооружений на пути к морю на этом ручье, гордо именуемом рекой, нигде нет. Все течёт прямо в море. Второй, такой же ручей своими глазами видел метрах в шестистах, там же на пляже. Там, где он впадает в море, какие-то козлы установили горку для детей, и бедные ребятишки влетали в воду именно туда, куда шли стоки из города. Так и не смог понять, то ли я один такой брезгливый и привередливый, то ли всем пофигу на своё здоровье и своих деток. Не знаю. Так же не понял, мы с женой одни это видим, а проживающие здесь всю жизнь глава местной администрации и весь штат местной администрации ничего не замечают. Ну, ладно, может быть местные власти в полном составе на городском пляже никогда и не были, а всегда отдыхают за морем, в Турции. Но есть же местные жители! Они-то где купаются? Спросили у хозяина, где остановились. А он смеётся: — Городской пляж для приезжих, и для тех, у кого у кого машин нет. А местные и отдыхающие на «колёсах» едут на чистые пляжи, за городом. Я вам покажу несколько. Хорошо, а то мы раньше только на Капсель ездили, километрах в семи в сторону от города слева. Буквально на следующий день мы с Эмиром объехали несколько пляжей на расстоянии от шести до семнадцати километров. Выбрали один, подальше, с чистой водой, даже песчинки на полутораметровой глубине видны были, и мелким песочком на берегу. Так понравился, что в основном, купаться и загорать только туда и ездили. А по вечерам, отдохнув после пляжа, обязательно доезжали до начала Кипарисовой аллеи, там на стоянке машину бросали, и пешком шли вниз. Наверное, с километр идти было до набережной, но сам путь… По всей протяжённости аллеи расположились ресторанчики, кафешки, базарчик, и, кстати, очень колоритный. Работал он чуть ли не до полуночи. А продавали, в основном, как мне помнится, фрукты, сладости местные, вино и коньяки местного разлива. И все торговцы всё предлагают сначала попробовать. Видел «кадров», которые ходят по кругу и у всех пробуют. Причём всё подряд. А в конце прилавков уже «мама» сказать не могут. Надо отдать должное, продавцы таких «покупателей» видели сразу, за километр, но не гнали, а угощали, как и всех — соблюдали правила своеобразной игры. Так вот, идём вниз по этой аллее, рассматриваем, кто что в небольших лавках продаёт. А там, чего только нет, глаза разбегаются. И одежда, и сувениры, и игрушки разные… Со всей Украины товар в Крым везут в летний сезон… И запахи вокруг… Только в Судаке, по-моему, такие запахи по вечерам на пути к набережной. Тут и шашлыки пахнут одуряюще, и чебуреки жарятся, и плов в казанах выставлен, и аромат разливаемого повсюду коньяка, и слегка доносится запашок лёгкого вина… А сверху — мощный, какой-то только той местности присущий густой запах трав. Этих колючих, покрытых пылью, но таких пахучих крымских трав! Настолько сильна концентрация этих ароматов, что настроение как-то само поднимается. Становится весело, на людей смотришь не так, как дома. Все приветливые, дружелюбные, пропускают друг друга, все улыбаются. Атмосфера сплошного праздника! Я обожал эти вечерние прогулки! Доходим до набережной и стоим, решаем, налево идти, или направо. Расстояние примерно одинаковое, но… Прогуляться туда и обратно сил точно не хватит. Проверено, пробовали. А на самой набережной снова вино, танцы, и с арбалета пострелять можно, и из лука. И сувениры снова повсюду. Художники расположились стайкой в одном месте. Это если направо пойдёшь. Молодые ребята хип-хоп танцуют в другом, если налево пойдёшь… На небольшой площади байкеры собрались, свои невиданные мотоциклы всем желающим показывают. На них за небольшие деньги и сфотографироваться можно. А дальше — мороженое разное, напитки, потом опять чебуреки … И так, пока ноги не начинают отваливаться. Мы, обычно, в конце набережной в какой-нибудь небольшой кафешке заказывали или шашлык, или чебуреки и отдыхали, пока нам их готовили. Перекусив и отдохнув, шли назад. Приезжали домой и сразу же засыпали. Так спал я только в Судаке — только прилёг, а уже вставать. И встаёшь-то всегда с хорошим настроением, с улыбкой на лице. Сходили все вместе в Генуэзскую крепость. Тёще показать. Вот старина! Сколько раз там были, а всё равно интересно. Построена, говорят, еще в седьмом веке! С каждым годом всё больше и больше стен восстанавливают, красивее становится. Хотя, чувствуется, денег хохлы ну очень мало выделяют на реставрацию. За те годы, что мы в Судак ездили, можно было бы уж всё восстановить. Всё равно красиво! Внутри и мечеть посмотрели, и луки мальчишкам купили. Сфотографировались с неграми какими-то в национальных одеждах, в латах рыцарских. Посмеялись над толстой тёткой-хохлушкой, которую один из негров на глазах её мужа на руки подхватил, а она заорала от неожиданности. Видно, совсем отвыкла от мужских рук. А я увидел в сторонке мужика с металлоискателем. Ходит на пустыре внутри крепости, ищет чего-то. Я подошёл, спросил: — И что попадается? Интересно же. Оказывается, в основном, попадаются гильзы от немецких винтовок и автоматов. Показал горсть. Здесь, в крепости, немцы серьёзно отбивались от наших при освобождении Судака. А потом достал какую-то древнюю монету и попытался мне её «впарить» за серьёзные деньги в американских рублях. Утверждал, что вот только что здесь нашёл. Тут до меня дошло, что металлоискатель в руках исключительно для завлекания доверчивых туристов, а основной бизнес товарища — продажа сомнительных монеток. Сразу стало неинтересно, отошёл. Не люблю, когда меня за дурака держат. Потом покатали детей на лошади. Тут всё было без подвоха — лошадь живая, настоящая. Пока по крепости гуляли, проголодались, пошли обедать. Чаще всего готовили себе сами, в доме, но, когда сильно уставали, шли в какое-нибудь кафе или ресторанчик. И я, в очередной раз убеждался, что опять — деньги потрачены приличные, а еда дома всё-таки вкуснее. Может я и не прав, не знаю. Люблю есть то, что сами приготовили, а там всегда сомнения есть, что у повара руки чистые были, что продукты свежие, что масло не вчерашнее… Да, мало ли чего. Мнительный я человек, знаю за собой этот недостаток. Честно сказать, съесть могу что угодно: и просроченное, и слегка испорченное, и пересоленное, но… Это я сам для себя решаю, что есть, а в ресторане — кто-то за меня. И мне именно это не нравится. Заметил, что в отпуске дни летят со скоростью пули. Вот только приехали, а уже назад собираться надо. Отъелись, накупались, загорели как…, не негры, но близко к этому. Одним словом, отдохнули нормально. На душе было спокойно, вот и отдохнули. На работу, правда, звонил каждый день, слава богу, всё в порядке. Наверное, летом и сотрудники органов, и представители преступного мира тоже в отпуск уходят. Вот и поспокойнее немного. Завезли тёщу с детьми на вокзал в Симферополь, усадили в поезд, помахали им рукой, когда состав тронулся, и поехали в Макеевку, к моим. Там примерно тысяча сто километров. Дорога неплохая, хотя и узкая. Ехать — одно удовольствие. Точнее, не одно. Много. Люблю эту дорогу. Погода — прекрасная! Машин из Крыма едет мало, а вот туда — уже много. Но мы-то возвращаемся — так что дорога свободная. Машина хорошая, жена рядом — хорошая. Нет, вру — самая лучшая! Настроение — замечательное. Ведь есть ещё неделя отпуска, встреча с родными и сыном Пашкой. А потом, возвращение к интересной работе, где, как мне кажется, я нужен, полезен и это ценят. На Сиваше остановились, решили сфотографироваться на фоне солёного озера или залива, не знаю, как правильно называется. Знаю только, что такой красоты не видели никогда! Представьте себе, берег, от него метров на сто вглубь сверкает, искрится и переливается на солнце ослепительно белая соль! Аж глазам больно, щуриться приходится. С виду, как только что выпавший снег, но это соль. А дальше — вода. Удивительное зрелище. Кстати, увидели поезд, на котором наши ехали. В этом месте перешеек между Азовским и Чёрным морем настолько узкий, что его видно полностью. В Макеевку, точнее её пригород под названием Новая Заря, приехали очень поздно вечером, часам к двенадцати ночи. Каждый раз, приезжая к людям, которые меня воспитали, вырастили и, которых я с детства называю папа и мама, волнуюсь. Знаю, что приедь я ночью нищий, хромой, босой, больной… Примут, накормят, выслушают, всегда встанут на мою сторону… Потому что любят, хотя по крови я им и не родной. Так вышло, что своих детей им бог не дал, так взяли на воспитание меня. Потому что он, Павел Романович, был моим крёстным, и она, Мария Федотовна, меня тоже сыном считала. А я в третьем классе лишился семьи, хотя и с мачехой, но хоть какая-то была, а потом, в одночасье, никакой не стало… Стучу в калитку, и в окне нашего дома сразу свет загорелся — отец, как мне кажется, всегда ждёт моего приезда. Бежит в тапочках и пижаме, калитку открыть. Пёс Шарик, захлёбываясь лаем, бросается в ноги. Гуля испуганно отскакивает, но тот, принюхавшись, начинает виновато скулить и лижет руки. Узнал, чертяка. Рад. Знает, что Гулёнка будет баловать его теперь колбаской, мясом, котлеткой. Хотя мать и ругается всегда на это, говорит, что после нашего отъезда собака три дня не хочет есть, что дают. Но, моя удержаться не может — всегда подкармливает пса чем-нибудь вкусненьким. У него в дни нашего приезда всегда праздник живота. Обычно мать разносолами собаку не жалует — и помои в миску льёт с хлебом, и каши всякие… Я сто раз говорил, что у собак желудок хлеб и тому подобное не переваривает, вредно им. Но, что мать, что отец только смеются: — Мясом его, что ли кормить? Так с нашей пенсией и нам-то мяско не всегда достаётся. Но, при этом, мать с отцом ни разу не взяли от нас денег. Ни разу! Обижались до слез, если пытались оставить на столе, в карман запихать. Наоборот, со своей нищенской пенсии то купить нам что-то попытаются, то «в дорожку» дать, а отец всегда: — Ну, давай, хоть машину вам заправлю. У самого раньше машина была — Волга М-21. Продал, когда я в 79-м в Ленинград уехал. По традиции, всегда после приезда, на следующий день, с утра пораньше, все вместе едем на рынок. Нет, вру — на базар. Макеевский базар с гордым наименованием — Центральный рынок. Кто там не был, скажу вам — это не тот рынок, к которому привыкли здесь. Это нечто особенное! Раскинулся он на огромной территории. Купить можно всё — от коровы с овцами до иголки с ниткой. Это место, где можно провести целый день и не побывать дважды у одного прилавка. Это место, где, проголодавшись, остановишься, принюхаешься, и придёшь по запаху туда, где тебя накормят. Есть деньги — первое, второе и третье с пирожками. Нет денег — наешься одними пирожками. А пирожки продаются не в кафе, а у бабулек… Стоит такая бабушка лет восьмидесяти, перед ней огромная алюминиевая кастрюля, замотанная в одеяло и: — Берите, детки, пирожки. Сама утром делала. Очень вкусные. С картошечкой, капустой и капустой с яйцом. По три рубля всего. Там гривны и сейчас рублями называют. Берём на всех и с полными ртами идём на базар. Этот рынок и Гуля моя любила. Старалась побольше торговцев обойти. Утверждала, что в Питере таких вещей нет. Не знаю, как вещей, а цен таких точно нет. Набираем, обычно, много чего. И детям в школу одежду, обувь, ранцы… И полотенца, постельное… Да всего много, ели-ели в машину помещается… Потом, на границе, таможенники, увидев битком забитый багажник, только вздохнут тяжело и машут рукой: — Да, проезжайте уже быстрее.