В среду утром я его вызов пропустила, но вечером перезвонила сама, предварительно забравшись в горячую ванну, чтобы чувствовать себя и говорить расслабленно. — Прости, Кир, было некогда ответить. — Куча заказов? — Нет. Узнавала в институте, смогу ли восстановиться сразу на второй курс. — И что ответили? — Ты мне не покровитель, чтобы я тебе все выкладывала, — улыбка растянулась при том от уха до уха. — Маш, в последнее время я чувствую легкий дискомфорт. Но ладно, я же тебя не из-за формы груди выбирал. — А что не так с моей грудью? — запоздало возмутилась я. Он — самый классный соперник из всех, кого можно себе вообразить. Вопросы игнорирует с тем же успехом, с каким переключает темы: — А к Витале зачем ездила? Я скрипнула зубами. Ездила, было дело. Заявилась в офис Виталия Алексеевича после института и напрямик спросила, не заключает ли он договоры на обучение студентов. Решила, что за спрос денег не берут, а шанс на успех есть, ведь я знала его как доброжелательного и открытого человека. Он только расхохотался и отказал: сослался на то, что у него юротдел под завязку забит — ему бы увольнять, а не новых набирать, особенно без трудового стажа по профилю. А так бы он конечно, так бы он сразу… Я вежливо поблагодарила и ушла. Ничего страшного, но я была обязана попытаться. Кстати говоря, это не последняя фирма в моем списке, в какой-то может и повезти. Почему нет? Это же честный договор на честных условиях, кто-то из работодателей выгоду рассмотрит. — Он все-таки рассказал, — немного расстроилась я. — Я же просила его не говорить тебе! Очень-очень просила! — Ты ему кто? — Кир даже удивился. — А я ему вроде как брат. Виталя сразу же мне перезвонил, я чуть от смеха не помер. Но потом и он чуть не помер, когда я ему сообщил, что мы с тобой встречаемся и ты таким образом решила меня на место поставить. — Нашли, над чем смеяться! Что здесь такого? Ты ведь не разозлился? — На то, что ты попыталась перепрыгнуть через мою голову? Нет, конечно! — прозвучало как-то фальшиво, но он снова изменил русло темы: — Кстати, уже думала, как Новый год будешь отмечать? Есть пожелания? В элитных местах надо резервировать задолго. Или рванем куда-нибудь заграницу? Запутывать он умеет, но и я не лыком шита, вовремя вспомнила о своей стратегии: — О, Кир, а разве я не говорила, что на праздники уезжаю к маме? Мы и так весь год не видимся, пусть останется хоть одна нерушимая традиция. Но спасибо, что предложил, мне это очень приятно. Надеюсь, ты поймешь. И это ни в коем случае не побег от тебя! Он демонстративно протяжно вздохнул: — Ну, мама — это, конечно, не Майами, но Майами никуда не денутся. Попробую себе в другой раз отпуск выкроить, я ж у нас директор. Маш… Поскольку он надолго замолчал, так и не закончив фразу, я переспросила: — Что? — Что-что, жду ответного реверанса, раз уж у меня так удачно высвободилась новогодняя неделя. Ха! Он, кажется, намекает, что не прочь составить мне компанию? Вообще-то, я на это надеялась, но до конца не верила — что ему в глуши делать? Разве что действительно не хочет оставаться без меня. И это приятно — почти как признание! Но проблема многих проигравших в том, что они начинают праздновать победу раньше времени. Потому я заставила себя нахмуриться и произнесла очень спокойно: — Кир, я не буду приглашать тебя с собой. Не представляю тебя вообще в той обстановке. — А ты рискни и попробуй спросить моего мнения, — его голос тоже стал суше. Но я была непреклонна: — Прости, но… это слишком рано. Мы же с тобой взрослые люди, все прекрасно понимаем. — Что конкретно мы понимаем? У тебя не получится внушить мне комплексы, Маш, меня не стыдно представить родне. Ты сейчас сильно удивишься, но если меня помыть, причесать и обучить паре-тройке расхожих фраз, то я издали буду очень похож на приличного человека. Неприличного человека я только тебе буду показывать, в индивидуальном порядке. — Да нет, дело совсем не в этом! Просто мама в жизни одна… — А меня в жизни много? — он все-таки начал злиться, раз в голосе появился морозец. — Не каждым встречным будешь маму беспокоить? И ведь уже не первый намек, Маш. Меня с ресторана коробит. Так говори уже прямо — в ком из нас ты не уверена? От ответа зависит всё дальнейшее. А к конструктивному диалогу я всегда готов, ты же видишь. — На самом деле, не очень-то вижу, — я все еще юлила, не в силах сформулировать свою позицию открыто. — Ну как же? — он, как часто бывало, взял контроль над ходом беседы. — Сначала ты признаешься, что тебе понравилось быть нижней. Моей нижней. А потом начались манипуляции. Я терпеть не могу, когда у меня перехватывают инициативу или морочат мне голову, но тебе все еще позволяю. Это ли не показатель? Так бери и дои мое терпение, пока оно не закончилось. Я коротко вдохнула и поджала мокрые коленки под подбородок. — Кстати, о нижних, раз ты сам заговорил. Сколько их у тебя было? Голос его становился все холоднее: — Тебе нужно точное число назвать? Список предоставить? — Разумеется, нет. Я к тому, что где они все сейчас? — Понятия не имею. Вероятнее всего, спят с другими мужчинами. — Ну вот. Ты сам все предельно ясно сформулировал. — А-а, это ты меня так тонко решила подвести к мысли, что я обязан подписаться кровью под какими-то гарантиями? — Кир, — я заговорила тише и мягче. — Я как раз вообще от тебя ничего не требую. — Так потребуй, если чего-то хочешь. Скажи, если это важно. Прикинь, именно так и строятся отношения в парах — люди просто говорят о том, что их беспокоит. — В парах, но не в БДСМ-парах, — подчеркнула я. — Здесь уже не у всех одинаковое право голоса, если я все правильно понимаю. — Вообще неправильно, — он, казалось, бесконечно устал. — Маш, я уже говорил тебе, что начинал быстро скучать с нижними. Рано или поздно все они перестают думать самостоятельно. Но разве ты такая? — А разве ты не хочешь, чтобы я стала такой? Он неожиданно тихо рассмеялся: — Все за меня решила, каждую мою мысль за меня обдумала, прелесть какая. А хотел я, чтобы ты осталась собой — хитрой горделивой стервой, которая каждую ночь будет мне сдаваться, а по утрам вновь набираться яда. Такой, которая любого сожрет и не подавится, а на мне будет только коготки обтачивать. Эгоисткой, способной влюбляться и привязываться, но на самом деле умеющей любить только себя. — Это было обидно! — Не ври, ты сейчас улыбаешься от обилия комплиментов. Что ж… в принципе, он прав. Я не стала спорить: — Тогда что же мне делать, дряни такой? — Спросить меня, кто тебе больше всех подходит, конечно. Я старалась не смеяться, но выходило все сложнее, тогда я добавила в тон жуткого изумления: — И кто же?! — Я, — он уже не впервые показывал мне беспрецедентную самооценку. — А теперь спроси, почему именно я. Хотя не напрягайся, я предвидел твой вопрос. Ты еще не раз попытаешься засунуть меня под каблук, а кончать будешь от того, что я не поддаюсь. Потому что тебе нужно, чтобы тебя побеждали те, кого ты считаешь достойными. Только такие проигрыши ты проигрышами не считаешь. — Ого! Это все горделивые стервы такие? — Не знаю насчет всех. Мне достаточно знать про тебя. Ты не нижняя — черт, я пожалею о том, что это говорю — ты не нижняя по своей природе. Но тебя прет от подчинения, потому что ты во всех остальных сферах не выносишь давления. На подсознательном уровне ты всегда будешь стремиться к тому, где можешь не выставлять свои стальные яйца напоказ. У каждого есть темная сторона, Маш. Эта — твоя. Ну, а я, получается, почти случайно просто под руку подвернулся, такой для этой цели подходящий. Я расхохоталась в потолок: — Ну да, под руку подвернулся! — Так, ладно. Где кровью-то расписаться? И самое главное — чьей? Все-таки мои действия привели к превосходному эффекту. И пусть он все их раскусил, это не беда. Важно, что решил пойти навстречу. Настроение уже давно зашкаливало. Я включила горячую воду, поскольку ванна уже успела остыть и вернулась к своему самому непредсказуемому и сильнейшему собеседнику, сдаваться которому, действительно, не считается проигрышем. — Кир, а знаешь, где я сейчас? В ванне. Под толстым слоем пены. Разгоряченная и с тобой на проводе. Не пора ли вспомнить то, с чего мы начинали? Он хмыкнул — вероятно, представляя: — Опять врешь, чтобы меня раззадорить? И да, видел я эту твою ванну — ничего эротичного. Я понизила интонацию и плюхнула ногой по воде. — Удивишься, но иногда я говорю чистую правду. Кир… Мастер! Я так соскучилась. Вода теплая, и я медленно веду кончиками пальцев по обнаженной коже… — Я и забыл, каким голосом ты умеешь разговаривать, — он явно улыбался. — Никогда не звони мне во время совещаний! А то пока все будут сидеть, мне придется местами стоять. — А где ты сейчас?