— Пожалуйста, не кричи так. Хозяйка за стенкой, и я почти уверена, что она со стаканом наперевес пытается расслышать, что здесь происходит. — Какое чудное местечко. Маш, тебе придется меня потом увезти. Я посмотрела на него искоса. — Под «увезти» ты подразумеваешь «я сяду за руль, а ты можешь и рядом поторчать, раз уж это твоя машина»? — Именно. Мне хотелось немного понервировать его, хотя бы потому что никакая я не «нижняя», и в кои-то веки мы играли на моей территории: — Станция в двух километрах отсюда. Электричка — это почти как метро, только окна светлые. Кирилл сделал вид, что подумал над предложением: — Эм-м… Все-таки нет. Я поеду на машине. Не знал, что такое электрички, и в таком возрасте лучше не начинать. — А-а, — понимающе отозвалась я. — Но машина-то моя, ключи у меня, даже — не побоюсь этого слова — закон на моей стороне. Не думал о том, чтобы вежливо попросить, раз уж твое желание связано с моими хлопотами? Почти час туда, столько же обратно, и это в мой выходной, когда я вообще не собиралась выходить из дома. Он улыбался, потому мелькнувший в глазах странный холодок я списала на иллюзию затемненного пространства. — Не думал. Но обойдемся без твоих хлопот — я просто останусь здесь. Вернемся вместе в понедельник. — Угрожаешь? — Что ты. Решаю проблему так, чтобы ни о чем не просить. Я мгновенно переосмыслила: — Я согласна! Увезу, конечно. Мне вообще не трудно! — У меня суперспособность к убеждению. Кстати, а какие табу у тебя в сексе? Ничего себе смена темы. И не отвечать же, что у меня почти всё — табу, а кроме миссионерской позы я ничего и не видела. Проговорила с иронией: — Да уж, прибавь к своим суперспособностям еще и тактичность. — А что плохого в этом вопросе, Маш? Такие вещи как раз и лучше обсудить в дружеской беседе за чашкой чая, а не когда я тебя привяжу к иксу и заткну рот кляпом. — Не привяжешь… — я невольно испугалась, представив. — Рано или поздно обязательно. Раз уж мы все равно переходим к интимным отношениям. — А мы переходим?! — А ты сомневаешься? У меня не нашлось слов. Наглость его поражала. А с другой стороны, разве я действительно сомневаюсь? Еще не смирилась с тем, что мы уже давно ходим вокруг друг друга, а мысли постепенно сводятся к одной? Или я так сильно ждала его звонка, чтобы погоду обсудить, а не в надежде на новую встречу? Вряд ли. Кирилл все-таки рассмеялся над моим замешательством. Но затем встал и зачем-то подал руку, словно приглашал на танец. — Слушай, Маш, раз мы все равно тут застряли — давай что-нибудь учудим. — Что именно? — я вмиг напряглась, однако руку приняла. — Я же не диктатор, потому предлагаю выбор: секс, петтинг или Тема. — О-о, какие разнообразные и взаимоисключающие варианты, — я за сарказмом скрывала растущее волнение. — А как же стоп-слово? Оно же должно быть? — Обязательно должно быть. Само наличие стоп-слова ограничивает доминанта и успокаивает саба. На любые эксперименты отважиться проще, если знаешь, что всегда можно остановить шалость. Ты очень кстати об этом вспомнила, умница! Остановимся на… — он сделал паузу, подбирая, а потом выдал одной нотой непроизносимое: — «Их-бин-мюде-шац-их-мёхтэ-мих-аусруэн»[1]. Правда, со стоп-словом сразу стало спокойнее? — Как-как? — рассмеялась я. — Шац? Как это вообще переводится? Он и глазом не моргнул, отвечая без паузы: — «Я так давно тебя хочу, Кирилл Алексеевич, что если ты уже не включишь доминанта, то я сама на тебя наброшусь». Перевод приблизительный, я не знаток. Вторая его рука уже легла на талию, но не притягивала — мы будто имитировали начало танца в одной позе. Я смотрела ему в глаза со смесью скепсиса и иронии. — Какое-то странное стоп-слово. Оно как будто и не «стоп» совсем. — Ты заметила? — он чуть приподнял бровь. Я не могла сдержать улыбку и зачем-то положила ладонь ему на плечо, окончательно довершая образ застывшей в пространстве танцующей пары. — Я все равно это не повторю, Кир. — Написать на листке? — А ты мне дашь возможность читать в самый ответственный момент? — Самый ответственный момент… — он показательно просмаковал эту фразу. И его настроение начало меняться — это замечалось в изменении и взгляда, и голоса. — Все, Маш, переходи на Мастера, мы начинаем. Я поняла, что сейчас поцелует, но из последних сил сопротивлялась: — А как же стоп-слово? — Просто скажешь «стоп», — он произнес это уже в миллиметре от моих губ. — Если будет чем говорить. Больше я возразить не смогла, принимая настойчивый язык. Едва не застонала от удовольствия — почти невинного, но только если не учитывать, как он целует, и что я действительно задолго предвкушала этот переход от слов к делу. На этот раз Кирилл был настроен решительно. Он не позволял уворачиваться, вжимая меня в дверной косяк, и слишком уж сильно напирал. Нагло задрал свитер, скользнул ладонью по голой коже и сжал грудь. Притом поцелуй стал уж слишком яростным — язык скользил без малейшего стеснения, выныривал и снова входил. Зачем-то на челюсти появилась рука, чуть сдавила на щеках, вынуждая сильнее открыть рот и устраняя любую возможность отвечать. Он хотел полный доступ, а не ответную ласку, потому буквально силой заставлял меня открывать еще шире болезненными нажатиями пальцев. Иногда он на секунду отстранялся и потемневшим взглядом смотрел на мой открытый, податливый рот. Я возбуждалась от собственной беззащитности даже в поцелуе, была уже готова на что угодно, лишь бы он продолжал. Но при том не могла сказать, что такое принуждение мне нравится. Хуже всего было осознание, что я все равно разогреваюсь бешеными скачками — с каждым ударом пульса в ушах я уже сама сильнее хотела еще большей пошлости и давления. А когда он сжал сосок, то непроизвольно выгнулась и простонала. Уж точно я не представляла себя в роли совсем податливой резиновой куклы, мне стоит оставаться в разуме, а то во время секса вообще себя не соберу! Потому и вцепилась ему в плечи, отталкивая: — Подожди… подожди, Кир, — я дышала теперь рвано, впрочем, как и он. — Я… сейчас… Не напирай так, для меня это слишком… И вдруг он изменился в лице. Обе руки вмиг переместились мне на талию и сильно встряхнули. Смена настроения была настолько неожиданной, что повергла меня в шок. Он наклонился уже с пугающе равнодушными глазами и произнес чистым голосом, будто чеканил: — Во-первых, Мастер. — Да я сейчас… не об этом… Он перебил сухо: — Я об этом. Не забывайся, Маш. Во-вторых, может, мне твоим мнением интересоваться, как именно я должен себя вести? От ледяного тона я быстро остывала, даже немыслимое возбуждение отходило на второй план. — Мастер, — я не собиралась конфликтовать из-за обращения. — Вы действительно хотите, чтобы наш первый раз прошел именно так? — Твой первый раз уже был, если мне память не изменяет. А кто тебе сказал, что я собираюсь сейчас тебя трахать? Здесь? Серьезно? Никто не говорил. Но эти взвинченные поцелуи, эти откровенные ласки уже горящей груди ведь нуждаются в завершении… Я смутилась, отвела взгляд. — Тогда я вообще не понимаю, чего вы хотите… Он ухватил меня за подбородок и повернул лицо к себе. Сказал уже мягче: — А тебе и не надо ничего понимать. Я буду понимать за нас обоих. В этом и есть смысл. Но я услышал, что ты была готова прямо сейчас, — улыбка оказалась совсем уж неожиданной. — Твоя чувствительность — просто подарок. Как и твоя неопытность. План такой: переезжай ко мне. Дело пойдет куда быстрее, если ты перестанешь от меня прятаться. Точнее, если тебе некуда будет прятаться. — Переехать?.. К такому я уж точно не готова, — выдохнула, не найдя в себе силы возмущаться. — На следующей неделе? Кирилл снова выглядел легкомысленным шутником с ироничным взглядом, даже руки его стали нежнее. Мой протест заглушил рев гудка с улица. — А вот и эвакуатор, конец сессии. Я займусь, — сказал и тут же выпустил меня, направляясь к двери. Отдышалась и побежала следом. Зачем так сигналить вообще? Они все сговорились сегодня? Я даже не удивилась, что услышала себе в спину: — Маша, а почему это у нас сегодня так шумно? — Извините, Эвелина Сергеевна, — пробубнила и побежала помогать открывать ворота, лишь бы не продолжать с ней диалог. Пока рабочие грузили мою почившую развалюшку, мы с Кириллом наблюдали за этим в стороне.