— Отпустите их. Сегодня я проявляю милосердие. Ану поднял меня с земли. Всех сил и самообладания хватило лишь на то, чтобы вырвать руку и плюхнуться обратно в песок. Губы горели, дыхание прерывалось, и больше всего на свете мне хотелось, чтобы Ану меня поцеловал. Чтобы хоть кто-нибудь меня поцеловал, прижал к себе и сказал: «Все будет хорошо». Но никто меня не спасет… Не просто так говорят — не играй с огнем. А я, наивная… Одинокая слезинка прочертила холодную дорожку по щеке и была сдутым порывом неизвестно откуда взявшегося ледяного ветра. — Ну-ка отошел от нее! — Ветер донес до нас громовой голос, стража втянула головы в плечи, девушки стали оглядываться в поисках его обладателя, который появился в следующее мгновение, да еще и не один. Если бы кто-то рассказал мне об этом, не поверила бы. Или дело в одурманенном разуме, и я провалилась в беспамятство? Граф вместе с Тавром спикировали рядом, подняв в воздух облака серой пыли. Бросившиеся на защиту Ану маги были отброшены сильными потоками ветра, стража билась в поднятые стены — граф свою построил безупречно, а вот под пологом принца можно было проползти, чем не преминули воспользоваться несколько стражников. — Сзади, — безэмоционально буркнул граф, и Тавр обернулся, чтобы перехватить летящее в него копье. На принце алел плащ, золотистые волосы перехвачены лентой. Роах был в пыльном черном мундире, безыскусном, практичном, но великолепно сидящем на мощной фигуре. Оба выглядели уставшими, но такими красивыми. — Я наследный принц империи, повелитель воздуха, — отчеканил Тавр. — Если вы сейчас же не бросите оружие, это будет равносильно объявлению войны. Слов принца, для пущего эффекта усиленных магией воздуха, хватило, чтобы стража бросила оружие и упала на колени, низко склонив головы к земле. Для меня же его голос звучал, словно обещание всех удовольствий в мире. Я откинулась на спину, пыталась перевести дыхание, и закрыла глаза. Кричавшего «Нападайте» Ану я уже не видела, а стража притворилась, что не слышит его. Возможно, халифу они подчинились бы, но Ану оставался лишь наследником, устроившим засаду в святая святых. Да и дракон, самый весомый аргумент, которым располагал Ану, спал. Прохладные руки графа коснулись лица. — Маримар! Как ты, котенок? Прикосновения хватило, чтобы мое тело выгнулось дугой. — Багровая лилия. Ану спятил. Силы элементаля сводят его с ума. Поцелуй меня. — Говорить было тяжело, я открыла глаза, но лучше бы этого не делала. В сгустившейся тьме кожа Роаха сияла, глаза завораживали, словно два топаза, а радость во взгляде была столь неподдельной, что я порывисто обняла его и впилась в холодные губы. Поцелуй был долгим, я обнимала графа, стремясь раствориться в его прохладе. Даже сквозь вновь сомкнутые веки различила полыхнувшее пламя — Тавр сражался с Ану, превратившимся в пылающий факел. — Будь добр, прекрати целоваться с моей невестой и помоги мне. — Голос принца сочился ядом, но то, что он все еще стоял в поединке против Ану, говорило, что Тавр силен. Граф неохотно поднялся, оставив меня на земле. Потоками ветра они сбили мага огня с ног и погасили пламя. Ану, закашлявшись, отползал в сторону, попутно вычерчивая заклинание. Благодаря урокам с Ниньо я прекрасно знала, какое именно. — Он хочет покончить с собой, — закричала, — остановите его! Если Ану закончит заклинание, высвобождающее его резерв, он в буквальном смысле взорвется и погребет с собой нас всех. Сила взрыва пропорциональна силе мага, а если учесть, что это элементаль, он может уничтожить весь город. Я могла только беспомощно наблюдать, как Роах и Тавр бьют его потоками воздуха и как Ану умудряется заставлять этот воздух выгорать, не нанося ему вреда. Младший халиф теснил магов воздуха и, смеясь, заканчивал круг, который позволит высвободить пламя из тесной оболочки человеческого тела. Бат выбежала из храма, зажимая в руках четыре кинжала. Оружие было пропитано соком бощника и могло на короткий срок лишить Ану его способностей. Вот только как она подберется к магу огня? Воздушная стена, которую соорудили граф с принцем, не поддавалась натиску — Бат билась словно мотылек о стекло, не понимая, что одного упрямства не хватит, чтобы сломить ветряной полог. — Брось кинжалы мне! — крикнула, показав на тонкое пространство между землей и непреодолимым воздушным потоком. Человек в эту узкую щель не пролез бы, а ножи прошли легко. Я откинула в сторону все эмоции и желания и постаралась забыть, что отравлена Багровой лилией. Схватив кинжалы, поднялась на непослушные ноги и поплелась к Ану. Создание заклинания близилось к завершению. — Ану! Он перевел на меня свои нечеловеческие глаза, в них полыхало пламя, но не разум. Когда я впервые заметила у него такой взгляд? И вдруг поняла, в чем дело. Когда Роах слишком активно использовал свою магию, он превращался в холодный ветер, бесчувственный, безжалостный, замораживающий все на своем пути. Ану же охватывал гнев. Ведь огонь — самая разрушительная и голодная стихия, он не успокоится, пока не пожрет все на своем пути, оставляя после себя смерть и ничего больше. Я не могла затушить огонь Ану своей водой — это убило бы нас обоих, но в моих силах сделать кое-что другое. Первый кинжал полетел в него, но рука предательски дрогнула, я промахнулась. До крови закусила губу, борясь с собственным телом. Второй кинжал оплавленной лужей упал около Ану. Он затушил его играючи, все еще творя заклинание. Я закрыла глаза и мысленно попросила прощения за то, что собиралась сделать. Третий и четвертый полетели одновременно. В голову и грудь. Смертельный бросок. Если до этого хотела только ранить, то сейчас… Если предстоит выбрать между его жизнью и жизнью целого города, то Ану умрет. Я хорошо кидаю кинжалы. А грех убийства… Как-нибудь отмолю. Я смотрела на своего друга, на человека, в которого когда-то была влюблена, и понимала: сейчас он умрет от моей руки. Не знаю, что произошло в последний момент, то ли Ану повернулся, то ли ветер, что нагнали маги воздуха, сменил траекторию, но один из клинков пролетел мимо, а тот, что должен был угодить промеж глаз, глубоко застрял у мага в плече. В то же мгновение Ану погас, словно опущенный в воду факел, рухнули огненные стены, которые он возвел между собой и Роахом с Тавром. Глаза стали привычного цвета, и, прежде чем упасть без сознания, Ану одними губами прошептал: «Спасибо». ГЛАВА 7 Хочу… Чего хочу — не знаю, но прямо сейчас и побольше. Живот стянуло от жара, колени снова подогнулись, словно та сосредоточенность, которую я обрела, была дана взаймы. Самообладания хватило только на то, чтобы сквозь стоны и всхлипы объяснить в трех словах, что Ану находился под воздействием своих способностей и убивать его пока не стоит. Не знаю, возымели ли доводы результат, потому что ко мне подошел Тавр и помог подняться. Я обвилась вокруг него змеей, но он не спешил снимать с себя невесту, покрывающую его лицо и шею мелкими поцелуями. Тавр пах медом, специями и таинственной темной силой. Его волосы, которые я пропускала сквозь пальцы, казались шелком, линии скул и подбородка сводили с ума. Я заглянула в его глаза, в них таилась старая магия, древняя сила. И вдруг стало понятно, что магия ведьм — изначальна, что не имели права мы, стихийные маги, ставить себя выше нее. Нечеловеческая красота Тавра подействовала отрезвляюще. Я никогда не разглядывала его так близко, а Багровая лилия оголила нервы и чувства до предела. Разрыдавшись, высвободилась из его рук и рухнула на песок. — Мари, моя Мари, мы спасли тебя, не плачь. — Тавр наклонился и осторожно коснулся моего плеча через одежду, не желая доставить больше страданий. — Котенок, все будет хорошо. — Опустившийся на колени Роах тоже протянул руку и погладил другое плечо. Тавр оценил мое состояние и бросил графу: — Я справлюсь, Роах. Лети в замок к халифу, предупреди о нашем прибытии. — Я не мальчик на побегушках, Тавр. Лети сам. Силы, которой я с тобой поделился, еще достаточно, чтобы осуществить этот полет. Мужчины принялись сверлить друг друга взглядами. — Ты слуга государства, Роах, а я наследник империи. И Мари — моя невеста. Или ты забыл о своем положении? — сладким ядом сочился голос принца. — Пока она была моей, у меня хватало сил защитить ее. — Неужели? Теплый медовый взгляд скрестился с ледяным снежным. Тавр ухмылялся, граф хмурился, а меня разрывало от несвойственных желаний. Я зажмурилась, обхватила колени руками и свернулась калачиком. — Ваше высочество, граф, — где-то в стороне раздался тихий голос Бат, — позвольте служительницам храма Кровавой богини позаботиться о вашей… подруге. — Спасибо, в этом нет необходимости. — Нет! — одновременно воспротивились граф с Тавром. Хоть в чем-то они были солидарны. — Со мной Мари будет лучше, она моя невеста и будущая императрица. Я помогу ей успокоиться. — Уверена, принц сейчас проникновенно смотрит на Бат, магией своего взгляда убеждая, что он просто замечательный парень. Роах подобным очарованием похвастаться не мог. — Я никуда не отпущу с тобой Маримар, пока она в таком состоянии. И не доверяю этим недоделанным воительницам. Граф сжал мое плечо сильнее, почти до боли, и даже ее Багровая лилия превратила в удовольствие. Тавр провел большим пальцем по ключице. — Пошли оба к черту! — простонала я, не отрывая лица от коленей. — Бат, отведи меня в храм, пока я… ох… — И я, проявляя чудеса стойкости, не слишком красиво поползла в храм. Меня никто не останавливал, но и не помогал. Девушки давно убежали под спасительные своды — чудом избежав одной опасности, они не желали влипать в другую, а Бат так и стояла, улыбаясь пустоте, — Тавр переусердствовал с гипнозом. Мужчины шли следом. — Мари, ты не в себе, со мной тебе будет лучше. — Котенок, останься со мной, я смогу о тебе позаботиться. — Угу, — бурчала я, стремясь к спасительной линии. Может, правда податься в последовательницы культа? По крайней мере всегда есть, куда сбежать от мужчин, красивых, сногсшибательных, с мощными и нежными руками. На ноги встала только для того, чтобы быстрее двигаться. У низенького серого заборчика повернулась лицом к мужчинам, спиной к храму, колючий куст шиповника рос прямо за моими плечами. Я коснулась одной рукой груди графа, другой — Тавра, останавливая их и заставляя меня выслушать. — Тавр, сними с Бат гипноз. Поговорим завтра, когда при взгляде на вас обоих я не буду думать только о том, как побыстрее выпрыгнуть из платья. Запоздало осознав, что слова и игривый тон навеяны Багровой лилией, перелетела через заборчик, чтобы не сболтнуть и не сделать ничего лишнего, и завалилась в колючие заросли. Иголки больно кололи кожу, но голова прояснилась. А вид Тавра и Роаха, безуспешно пытающихся преодолеть стену и войти на территорию храма, вызвал смех вперемежку с горькими слезами. Этот день закончен. Что принесет следующий? * * * Я проснулась и тут же схватилась за раскалывающуюся от боли голову. Подстегиваемая нестерпимой жаждой, пошатываясь и гремя мебелью, прямо как папа после того, как переберет настойки горького корня, вышла в обеденный зал. Там меня ждали завтрак, кувшин ледяной воды и… несколько служительниц храма с виноватым видом. — Мы как раз собирались тебя будить, — защебетала одна из них. Она хотела добавить что-то, но я жестом попросила ее помолчать, потому что моим вниманием завладел кувшин с водой. Залпом его осушив, запоздало сообразила, что выпила два литра за раз. — Доброе утро. Короткая фраза заставила поморщиться от боли. Багровую лилию добавляют по капле, мне же, видимо, дали куда больше с подачи младшего халифа, что б его… Самая смелая девица, сделав шаг вперед, упала на одно колено, ее примеру последовали остальные. — Мари, магиня воды, мы просим прощения. Ты жертвовала своей свободой ради нашей настоятельницы, а мы бежали с поля боя.