Кроны деревьев стонали от ветра. Ветви скрипели и царапали крышу. Через минуту вернулся Призрак, предупредив о приходе своим глубоким раскатистым лаем. Он встряхнулся, разбрызгивая повсюду снег, а затем свернулся перед огнем с самодовольным выражением на морде. Ханна настороженно взглянула на Лиама, сжав губы в тонкую линию. — В чем дело? — Что будем делать? — она смущенно махнула рукой. — Ну, когда нам нужно будет… — Уборная находится в десяти ярдах позади хижины. Ханна побледнела. — Или так, или поставим тут посуду. Ханна посмотрела на дверь, потом на Лиама, и снова на дверь. А затем сморщила нос. — Тогда уж лучше снаружи. — Может, все же не стоит ходить до уборную, — сказал Лиам, передумав. Ханна, скорее всего, потеряется в этой метели, и тогда ему придется идти ее искать. — Просто выйдем из хижины, сделаем свои дела и вернемся. Они оделись и по очереди сходили по нужде. Лиам никогда так не скучал по туалету в теплом помещении, как в это мгновение. После того, как оба вернулись в домик, Лиам поставил дверной упор на место и подбросил еще поленьев в огонь. — Как только буря прекратится, я уйду. А ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Ханна выглядела немного озадаченной. Она прикусила потрескавшуюся нижнюю губу и кивнула. Лиам прочистил горло. — Желаю тебе удачи в твоем путешествии. — Спасибо. Ханна посмотрела на него своими большими печальными зелеными глазами, прежде чем опустить взгляд на свои сцепленные руки. Эти глаза приводили в замешательство. Зеленые, как мох, или самая глубокая лесная чаща. — Поспи немного, — резко произнес Лиам. Ханна легла на койку, продолжая настороженно за ним следить. Он видел, как она достала кухонный нож с каминной полки, но сделал вид, что не заметил этого. Ханна боялась его. И Лиам злился. Не на нее, а на того, кто мог с ней такое сотворить. Он старался не думать о беременной спутнице, которая завтра останется одна. Такая крошечная, бледная и пугливая. Но Лиам за нее не отвечал. Это не его проблема, повторял он себе снова и снова. В ту ночь он спал беспокойно. Не от страха, а от чего-то другого. Какой-то печали. «Что, если» и «должен» неумолимо кружились в его голове. Сожаление и отвращение к себе тяжело осели внутри, словно огромная глыба льда. Метель бушевала всю ночь и весь следующий день. Большую часть четвертого дня Лиам с Ханной провели за едой, подогревая растопленный снег, чтобы умыться, и лежа на своих кроватях, погружаясь в сон и просыпаясь под звуки потрескивания и шипения огня, скрипа и оседания хижины, снега, забивающего окна, и стонов ветра. И Лиам и Ханна были истощены морально и физически. Их тела жаждали отдыха. В конце концов, они оба ему поддались. Где-то в середине второй ночи завывание ветра стихло. Лиам поднял руку и посмотрел на часы. Только 3:23 утра. Он откинулся на койку, поправил рюкзак под головой и закрыл глаза. Стоило бы поспать подольше. Потому что его путешествие еще не закончилось. Глава 30 ЛИАМ День пятый Лиам встал как раз в тот момент, когда первые лучи рассвета осветили окно хижины. Снег перестал падать, ветер стих, но безжалостный холод все еще пробирался своими ледяными пальцами сквозь щели в оконной раме. Пурга закончилась. Пора уходить. Ханна все еще спала в своей кровати, свернувшись в позе эмбриона под спальным мешком. Ее колени находились под животом, а длинные волосы спутались вокруг лица. Она выглядела такой юной, такой ранимой. «Ты не должен бросать ее», — в голове снова возник голос Джессы. Лиам практически чувствовал ее присутствие рядом. В груди нарастало болезненное давление. Горе проявлялось физической болью. Печаль сводила с ума. Черпала его силы. Как и сожаление. Голос Джессы был ненастоящим. Это не она. Лиам отмахнулся от мыслей, продолжая двигаться. Он схватил высохшие носки, ботинки, парку и шарф, и надел все это на себя. Как хорошо быть сухим. Жаль, что ненадолго. Лиам подбросил еще поленьев в камин, убедившись, что огонь будет гореть еще несколько часов, затем съел банку персиков, горсть орехов и половину протеинового батончика. На каминной полке Лиам оставил для Ханны фрикадельки в соусе маринара, банку персиков и банку черной фасоли, обе открытые на случай, если у нее не найдётся консервного ножа, а также вторую половину протеинового батончика. У него оставалось еды еще на несколько дней. Так что с этим проблем не будет. Воду Лиам мог растопить с помощью кастрюли и огня. Он вернется на ферму оголодавшим, но, по крайней мере, сможет туда добраться. Он мог бы целыми днями обходиться без еды, если бы захотел. Но гидратация и поддержание температуры тела крайне важны. Лиам натянул перчатки и вязаную шапку, обернул шарфом нижнюю половину лица и надел рюкзак. Быстро проверил оружие и направился к двери. Призрак поднял голову, молча наблюдая. Лиаму стоило бы попрощаться, но он не видел в этом необходимости. Ханна нуждалась во сне гораздо больше, чем в его бессмысленных словах. Он уже сказал ей, что уйдет утром. Больше говорить было не о чем. Лиам открыл дверь и вышел, тихо прикрыв ее за собой. Тонкие оранжевые и красные облака плыли по светлеющему небу. Наверняка сегодня будет солнечно. Он вытащил компас и карту Мичигана и на мгновение остановился, чтобы сориентироваться. Если бы он направился на северо-запад, то нашел бы тропу, которая вела обратно к северной сельской дороге, по которой Лиам прошел бы еще шестьдесят миль или около того, прежде чем пересечь город. Оттуда он найдет восточную дорогу в Мэйфилд. Еще три-четыре дня, и… Лиам резко остановился. Прямо перед ним, менее чем в тридцати футах, виднелись свежие следы. Они не принадлежали ему. У Лиама подскочил адреналин. Он приподнял куртку и вытащил пистолет. Затем медленно повернулся, осматривая тени, корявый подлесок, сосны, дубы и гикори. Тишина. Никакого движения. Позавчера Лиам выходил на улицу. А затем по своим следам вернулся обратно в хижину. Один раз он сам обошел вокруг хижины, чтобы расчистить место. Его старых следов, сразу за линией деревьев, уже почти не видно. Новые следы оказались наполовину засыпаны свежим снегом, но все же они хорошо просматривались. Вторая цепочка следов следовала за его собственными. Не один раз, а несколько, как будто человек снова и снова ходил вокруг хижины, как горный лев вокруг своей добычи. Волоски на руках Лиама встали дыбом. Призрак что-то услышал. Кто-то был здесь посреди ночи, во время грозы. Наблюдал за ними. Какого черта? Лиам поднял пистолет и снова осмотрел лес, напряженный, настороженный и готовый ко всему. И снова он подумал о ружье. Пистолет эффективен только на расстоянии пятнадцати ярдов. А Лиаму требовалось оружие дальнего боя. Он шел по следам, чувствуя, как внутри все сжимается, и с каждым шагом в нем нарастал гнев.