Лиам продолжал двигаться, пытаясь забыть этот кошмар. Движение казалось единственным, что удерживало его на ногах — держало кошмары подальше. Лиам пригнул голову от снега и пронизывающего ветра, пробираясь по колено в сугробах по проселочной дороге, которая пересекала Национальную лесозону Манисти. Пройдя сто тридцать девять миль через лес, Лиам оказался вдали от людей, именно к этому он и стремился. Войдя в Манисти, миновал несколько коттеджей, кемпингов, лавок с наживкой и рыболовными снастями. Все выглядели пустыми и заброшенными. Лиам проходил мили бесконечных саванн и прерий. Он бродил по дощатым мостикам над замерзшими болотами, изредка пробиваясь сквозь сугробы с растениями, пересекал различные ручьи и реки — Медвежий, Коул-крик, Литтл-Манисти-Ривер. Недалеко проходила железная дорога, которая вела на север, к острову Макино, а оттуда к верхнему полуострову. Живописный маршрут протяженностью в 4600 миль пролегал через восемь штатов, от Северной Дакоты до Вермонта, но Лиама интересовал только Северный Мичиган. Как только в угнанной «Тойоте Королле» 1984 года кончился бензин — чуть южнее Уайт-Клауда на 131-й улице — Лиам намеренно избегал шоссе. До этого он объезжал побережье через Сент-Джозеф, Саут-Хейвен и Холланд и держался к западу от Гранд-Рапидс. Очень немногие заправочные станции оставались открытыми. Насосам требовалось электричество. Большинство из заправок, работающих на генераторах или с ручными насосами оказались закрыты для окружающих, обеспечивая топливом лишь спасателей, полицию и правительство. А те, что еще оставались открытыми, стали очагами насилия, когда люди, отчаявшиеся добраться домой к своим близким, спорили и дрались из-за десяти галлонов бензина. Лиам уже видел эти бесчинства и грабежи. Начинался хаос. Он как-то читал, что от анархии человечество отделяет лишь девять шагов. А такую суровую зиму, когда существовала реальная угроза замерзнуть насмерть в собственном доме, и того меньше. Все было бы по-другому, если бы электричество пропало лишь на региональном уровне. Люди могли бы загрузить своих детей и собак в машину и отправиться на север штата к бабушкам или проехать сотню миль, чтобы остановиться в отеле на несколько дней. Жителям сельских районов Мичигана не чужды перебои с электричеством, длившиеся иногда по нескольку дней. Так что они вполне могли справиться. Но миллионы заглохших машин? Мертвые телефоны? Люди не могли общаться с членами семьи. Не могли путешествовать. Они застряли там, где находились в данный момент. В ловушке с тем, что имелось под рукой. Чувство беспомощности и изоляции быстро переросло в панику. Экстренные брифинги, которые Лиам слушал по радио в машине, продолжали утверждать, что проблема временная и ее быстро исправят. Но он не верил этим словам. И очень скоро в них не будут верить и остальные. Лиам шел через высокие сосновые леса. Огромные ряды сосен были посажены гражданским корпусом охраны природы в 1930-х годах. Он чувствовал себя муравьем среди великанов. Остановился на высоком утесе, откуда открывался живописный вид на холмы, поросшие соснами, елями и пихтами. Литтл-Манисти-Ривер змеился под ним, замерзший и сверкающий. Лиам окинул взглядом потрясающий пейзаж и вдохнул свежий воздух. Он находил утешение в природе. Она всегда его успокаивала, снимала напряжение и тревогу. Лиаму нравилась суровая зима, негостеприимный ландшафт. И даже холод. Природа была самой собой. Не жестокой и наполненной злобой. Не такой, как человечество. Она прекрасна в своей твердости. Однако, для Лиама не имело значения, насколько впечатляющим казалось окружение. Ничто не могло исцелить пустоту, где раньше находилось его сердце. Он потратил минуту на то, чтобы восстановить водный баланс, а затем поправил лямки рюкзака. Лиам повсюду таскал с собой рюкзак, наполненный необходимыми вещами. Тактический нож «Гербер МК II» висел у него на поясе вместе с «Глоком-19». Лиам пожалел, что у него нет с собой «АР-15». В этих лесах он предпочел бы длинное ружье. Сделал мысленную пометку приобрести его как можно скорее. Он еще раз сверился с компасом и бумажной картой Мичигана, которую всегда носил в рюкзаке. До его усадьбы оставалось около шестидесяти миль, она располагалась за пределами крошечного городка Мэйфилд, к югу от Траверс-Сити, недалеко от государственного леса с одноименным названием. Единственная цель Лиама — вернуться обратно на ферму. Там хранилось достаточно дров, чтобы хватило пережить самую суровую зиму. А впереди имелось двенадцать месяцев на то, чтобы пополнить необходимые запасы дров и пищи, благодаря лесам, изобилующим оленями, дикими индейками и кроликами. На уединенной ферме в пять акров стояли колодец с ручным насосом, дровяная печь, генератор и несколько солнечных батарей. Дом полон мебели, которую Лиам сделал сам — кухонный стол и стулья, книжные шкафы, кофейный столик. Он сам варил мыло и вязал себе одеяла. Лиам подготовился. И под рукой у него имелось все необходимое. Просто нужно добраться до фермы. Лиам сложил карты и засунул их обратно в рюкзак. Ему потребовалось три дня, чтобы преодолеть почти двести сорок миль. Он мог бы проделать оставшуюся часть пути за четыре дня при сильном снегопаде, или того меньше, если удастся найти снегоход или квадроцикл на ходу, оставленные без присмотра. Лиам никогда бы не стал красть у кого-то в открытую. Он не вор. Но он не испытывал никаких угрызений совести, когда забирал то, что ему нужно, из многочисленных пустых домов, мимо которых проходил. Именно так Лиам нашел «Короллу» на подъездной дорожке заброшенного дома в пригороде Чикаго. Миллионы людей оказались на мели вдали от дома из-за праздников. Почти треть американцев путешествовали в Рождественские праздники. Если они не могли использовать свое имущество, чтобы выжить, то мог Лиам. Он чувствовал небольшую вину из-за угона машины; но почти не переживал о том, что заполнил свой рюкзак снедью из шкафов пустующего сельского дома и укрылся на ночь в сарае. Лиам выбрал не самый быстрый и легкий путь из Чикаго обратно в свою усадьбу. Зато этот путь безопасный и уединенный. Изолированный. А изоляция радовала его как никогда раньше. Он мог бы пережить стихию. Годы службы в спецназе приучили его к нестерпимой жаре и ледяному холоду. Лиам знал, как выдержать невероятные условия, чтобы выполнить свою работу. Он привык к голоду, жажде и приспосабливался к суровым условиям. Но люди выступали неизвестной стихией. Никогда не знаешь, что они сделают и на что способны. Лиам всегда оставался настороже и старался избегать контактов с людьми. В его разуме снова вспыхнуло воспоминание об той странной женщине. Ее бледное лицо. Дикий и полный страха взгляд. Лиам попытался отвлечься от воспоминания, но оно вернулось с удвоенной силой. Он старался вытеснить его из своего сознания. Потому что не чувствовал моральных обязательств, чтобы помогать каждому. Это была прерогатива его невестки, Джессы. Сострадательная медсестра, которая всегда пыталась помочь людям. А он не такой. Сердце заныло от боли, и внутри поднялась острая волна горя. Лиам постарался подавить ее. Он не станет думать об ужасе последних дней, потому что не сможет вынести воспоминаний о потерях. Он должен сосредоточиться на текущей задаче, чтобы не сойти с ума от горя. И именно это получалось у него лучше всего. Внимание Лиама привлёк просвет над соснами. Наступали сумерки. Проблеск неба, которое он мог видеть сквозь сучковатые ветви, потемнел до глубокого стального серого цвета. До заката оставался час. Лиам снял рюкзак и прислонил его к дереву, чтобы расстегнуть один из боковых карманов. Затем вытащил путеводитель по национальным лесам Манисти и карты троп, что позаимствовал в пустующей станции рейнджеров, мимо которой проходил. Он изучил различные пунктирные тропы и кемпинги. Вереница из пяти или шести домиков была отмечена примерно в полутора милях от железной дороги, в кемпинге «Медвежья Тропа». Лиам не собирался ночевать здесь при минусовой температуре. Нет причин замерзать насмерть посреди дикой природы, имея поблизости отличное укрытие. Он свернул на тропу и прибавил шагу. Идти по снегу всегда трудно и утомительно. У него болела спина. Лиам ощущал себя уставшим как никогда. «Она замерзнет насмерть», — прозвучал голос в его голове — голос, который он тут же узнал. Однако отмахнулся от него. Лиам не станет нести ответственность за ту странную женщину. Он больше не солдат и не связан никаким кодексом чести. В любом случае, она сама отказалась от помощи. «Она испугалась тебя». — Ну и что? — сказал Лиам вслух. Его слова прозвучали резко и громко в тишине леса. Гулко и пусто даже в собственных ушах. Снег приглушал звуки. Весной, летом и осенью в этих лесах пели птицы, пищали белки, жужжали насекомые. Лесозона служила настоящей страной чудес для туристов и велосипедистов, рыбаков и охотников. Зимой тут настоящий рай для снегоходов и лыжников. Но только не этой. И не сейчас. «Она напугана и совсем одна». Лиам нес ответственность только за себя. Какие бы обязанности он ни выполнял перед другими людьми, теперь они исчезли. Ответственность, связь, любовь — все это несло лишь горе. А его сердце уже разбито. В сорока ярдах слева, за деревьями, что-то мелькнуло. Темный квадрат, который не вписывался в стройные вертикальные линии деревьев, сгрудившихся так далеко, насколько позволяло зрение. Хижина. Он вытеснил голос Джессы из своего сознания, пока шел к постройке. Лиам Коулман должен оставаться один. Он выживал сам по себе. Глава 21 ЛИАМ День третий