— У меня ничего не получится, — пробормотала Ханна, ни к кому не обращаясь. — Ничего. Глава 18 ХАННА День третий Ханну разбудил звук шагов. Она не знала, как долго проспала, может минуты, а может часы. Ее конечности отяжелели, словно вены наполнились цементом. Холод пробирал до костей, а разум оставался затуманенным. С минуту не понимала, где находится. Может, ей все это приснилось. Ханна предпочла бы видеть сны, чем бодрствовать в своей тюрьме. Ее пойманный в ловушку разум медленно сходил с ума. Где-то впереди хрустнула ветка. В лесу за дорогой. Она повернула голову, чтобы прислушаться, и слегка пошевелилась. Грубая кора зацепилась за ее пальто. В лодыжке пульсировала боль, а значит, это не сон. Память вернулось к Ханне в мгновение ока — потемневший свет, выключенное электричество, открытая дверь, безумная попытка сбежать. Три мучительных дня, потерянных в лесу. Споткнувшись и подвернув лодыжку, Ханна бросила лыжи, закопав их как можно глубже в сугроб у дороги, и заковыляла в лес, чтобы найти место для отдыха. Она свернулась калачиком у широкого ствола дуба и провалилась в беспокойный, измученный сон. Снова послышался треск. Теперь уже ближе. Затем внезапный шорох. Ханна пристально вглядывалась в темноту. Лес шевелится и шептал, оживая. Может, это Призрак? Или кто-то еще? Что-то большое двигалось мимо ветвей и подлеска. Ритмичный хруст сапог по мягкому снегу, который становится все громче. Кто-то приближался. Человек, а не животное. Он. Сердце Ханны пустилось вскачь. Она не могла убежать. Только не с больной лодыжкой. Не в ее состоянии. Ханна прижалась спиной к стволу дуба, пытаясь стать как можно менее заметной. Подтянула рюкзак поближе к себе. Из леса показался человек. Ханну пронзила волна мучительного страха. Она стояла совершенно неподвижно. Мужчина шел через лес, пересекая дорогу. Он приближался, опустив голову и засунув руки в карманы, с темно-синим шарфом, обмотанным вокруг шеи и нижней половины лица. Нет, это не он. Это кто-то другой. Увы, Ханна не почувствовала облегчения. Кроме ее похитителя, этот человек стал первым, увиденным ею увидела за последние пять лет. И он был мужчиной. А мужчины опасны. В особенности незнакомцы, которые появляются на пустынной проселочной дороге в глуши, когда вокруг нет никого, кто мог бы услышать крики о помощи. Ханна слишком хорошо знала, как разыгрывается этот сценарий. Паника вцепилась в нее стальными когтями. Туман заполнил разум. Она не могла дышать и едва соображала. Мужчина остановился в пятнадцати футах от нее, и уставился на нее, пораженный — возможно, такой же пораженный, как и она, когда заметила его. — Уходи! — пробормотала Ханна все еще хриплым и грубым голосом. Некоторое время мужчина молча на нее смотрел. Он выглядел высоким, лет тридцати или около того. Широкие плечи и мускулистые руки угадывались даже под толстой, подбитой мехом паркой. На голове у него была одета серая шапочка. Квадратную челюсть покрывала легкая щетина, а глаза казались поразительно серо-голубыми. Мужчина не выглядел злым. Впрочем, как и тот, что держал ее в заточении. Ханна научилась не доверять внешности. — Какого черта вы тут делаете? — спросил мужчина. Инстинктивно она передвинулась так, чтобы он не увидел ее деформированную руку, а другой прикрыла живот. Оставалось надеяться, что из-за всей этой громоздкой одежды мужчина не сможет понять наверняка. Беременность лишь делала Ханну еще более слабой и уязвимой. Она изо всех сил старалась не показывать свой страх. Ведь хищники чуяли его за версту. Но это оказалось бесполезно. Ханну охватил ужас, и она оказалась беспомощна перед ним. Ханна почувствовала слабость. Ее захлестнуло головокружение, а глазах заскакали черные точки. Тьма угрожала поглотить сознание. — Просто уходи, — попросила Ханна сквозь стучащие зубы. — Пожалуйста. Мужчина нахмурил густые брови. — С вами все в порядке? За спиной у него висел большой, набитый до отказа рюкзак. Мужчина вынул руки из карманов. В одной из них она разглядела пистолет. Мужчина держал его низко, не направляя на нее, но это не имело значения. Он мог застрелить Ханну прямо здесь, если бы захотел. У нее нет никакой защиты, кроме жалкого кухонного ножа. И Ханну снова накрыла ошеломляющая беспомощность. О чем она думала, когда надеялась на то, что кто-то придет и спасет ее? Как только Ханна увидела другого человека, она превратилась в дрожащее животное. — Вы заблудились? Она едва слышала мужчину из-за притока крови, стучащего в ушах. Она раскачивалась взад-вперед, обхватив голову руками. С ее губ сорвался тихий стон. Надвигалась темнота. Ханне нужно бороться с ней, пытаться оставаться в сознании. Так что она сосредоточилась на узловатой коре и начала отчаянно считать в уме. Раз, два, три… — Вам есть куда пойти? Вы потерялись из-за снежной бури? Мы очень далеко от любого населённого пункта. Страх тормозил Ханну на месте, словно оленя, слишком очарованного светом фар, чтобы спасти собственную жизнь. Одиннадцать, двенадцать, тринадцать… — Я не причиню вам вреда, — медленно произнес мужчина, — если вы так считаете. По лицу Ханны катились слезы. Она дрожала, содрогаясь всем телом от ужаса. Двадцать, двадцать один, двадцать два… Прошла еще одна долгая минута напряженного молчания. Ханна чувствовала на себе взгляд мужчины, изучающий ее, анализирующий слабости. Выясняющий, как лучше нанести удар. — Ладно, — сказал он. — Не волнуйтесь. Я уже ухожу. Шаги начали отдаляться. Мягкий хруст сапог по снегу становился все тише и тише, как и шорох задеваемых ветвей и подлеска. Тридцать три, тридцать четыре, тридцать пять… Ханна долго не решалась пошевелиться. Прошло время, прежде чем ее сердце перестало биться в груди, как испуганный заяц. Семьдесят шесть, семьдесят семь, семьдесят восемь… В конце концов, она досчитала до ста. Потом закрыла глаза и снова открыла. Ханна заставила себя сесть, сделать глубокий вдох и оглядеться. Мужчина исчез. Он ушел не по дороге, а через лес. Вот как он нашел ее. Теперь она ясно видела тропинку между деревьями, которую раньше не замечала. Голубое прямоугольное пламя осветило ствол толстой сосны в нескольких ярдах от дороги. Это был какой-то указатель. Мужчина исчез. Но это не означало, что он не вернется назад. Не означало, что он больше не опасен. Во рту у Ханны появился металлический привкус. Она прикусила язык. Пришлось сплюнуть кровь на снег. Прислонилась к стволу дуба, тяжело вздыхая и все еще содрогаясь всем телом. Она подтянула колени к животу так близко, как только могла, и попыталась положить руки на колени, но не смогла до них дотянуться. Ей мешал дурацкий живот. Первобытный крик разочарования, страха и гнева зародился у нее в груди, наполняя огромным, неумолимым давлением. В злобе Ханна ударила по земле поврежденной ладонью. Но так стало только больнее. Ее лодыжка все еще ныла. Она все еще блуждала в лесу в разгар зимы, медленно замерзая до смерти, без воды и почти без еды. Ее тюремщик шел по ее следу. А встреченный ею человек мог быть опасен.