— Он хотел рассказать тебе о том, как сорок лет назад спас жизнь человеку, — сказал доктор, стискивая зубы. — Это был его брат, ставший басмачом. А сейчас этот басмач мстит всем нам, Советской власти. Амир с ужасом и отчаянием слушал слова доктора. — Я вызвал милицию, — сказал он торопливо. — Здесь уже сам начальник городской милиции. Начальник милиции уже подходил к ним, широко шагая по посыпанной песком дорожке. Он сказал: — Обнаружили след машины. У неё характерная шина с двумя выщербленными местами. И тут Пулат, который стоял впереди притихших, встревоженных ребят, схватил начальника за руку: — Я же, наверное, видел эту машину, — говорит он в отчаянии. — Она шла с гор и поравнялась с нами у поворота. Это, наверное, та самая машина, у неё номер замазан. Как же я мог не остановиться! Как же я мог… Я сразу понял: неладно что-то… Но ведь мы ехали к учителю, торопились. — Он замолчал, стиснув побелевшие губы. Все молчали. Начальник милиции вздохнул: — Сколько учил вас, дружинников: обращайте внимание на каждую мелочь! Может, конечно, и не та машина. А может быть… — Он помолчал. — Номер весь замазан? — Нет. Я две цифры разобрал — восемь и два, — говорил Пулат. Лицо его горело. Он чувствовал себя преступником: упустил, прозевал… Но начальник милиции неожиданно заметил: — Хорошо, конечно, что ты хоть две цифры запомнил. Искать легче. — Потом он посмотрел вперёд: — А вот и собака. Верный. От ворот бежала большая серая собака на поводке. Молодой милиционер с трудом удерживал сильного, рвущегося вперёд пса. — Сюда, Федотов, — сказал начальник милиции, и все двинулись к дыре в стене, через которую Карим и Рыжий Шакал протискивали ослабевшее тело учителя. У самого края отверстия что-то белело. — Кусок бинта, — взволнованно сказал доктор. — После падения возле чинары у него ранка была на виске, наверное, о корень ударился. Я сразу повязку наложил и менял её всё время. Гулям зажмурился. Он так живо представил себе, как учителя с перевязанной головой протаскивали в это узкое отверстие, вокруг которого торчали камни. Собака стояла у стены. Вожатый дал ей понюхать кусочек бинта. Она втянула в себя воздух, вздрогнула. Потом повернула морду, и её умные коричневые глаза остановились на лице хозяина. — След! — негромко сказал милиционер. — След, Верный! Пёс ещё раз понюхал бинт, как-то подобрался весь и медленно пополз в дыру. Вожатый с трудом пролез за ним. А доктор, Икрам, начальник милиции и ребята попрыгали через стену. Все молча следили, как собака берёт след. Верный бежал всё быстрее. Вожатый еле поспевал за ним. Собака неслась по колее, которую оставили шины неизвестного автомобиля с порванной в двух местах резиной. Возле арыка Верный остановился, беспомощно понюхал дорогу и, тихонько взвизгнув, уселся у самой воды, волнуясь, беспомощно поднимая вверх морду. — Потерял след, — шепнул Гулям Сабиру. — Потерял. Теперь не найдёт. Но вожатый поднял с земли небольшую толстую палку, швырнул её через арык и, выпустив поводок из рук, скомандовал: — Апорт! Собака кинулась через арык, схватила палку, а вожатый в это время сам перебрался через арык, принял от Верного палку, которую он нёс ему в стиснутых зубах, и снова повторил: — След! Верный напрягся, вытянулся и опять побежал вперёд. Так они добежали до подножия горы. Верный ещё раз обнюхал дорогу, сел и отрывисто залаял. Было ясно, что тут обрывается след машины. Дальше она не могла идти. Дальше была узкая тропка, по которой вряд ли мог продвигаться даже ишак. — Надо подниматься в гору, — сказал начальник милиции, — может быть, здесь их логово. — А как же тогда машина? — вдруг спросил Пулат. — Как же мы тогда могли встретить машину, если эта та самая? Зачем она шла в город? Об этом же думал и начальник милиции, и доктор, и Икрам, и все ребята. Загадка… Эту загадку надо было решить немедленно, потому что если найдётся машина, то найдётся и тот, кого увезли в ней. Вожатый снова дал понюхать собаке бинт, снятый с камня, и Верный сразу стал подниматься по узкой тропе. Начальник милиции остановился, коротко приказал: — Ребята, все вниз! Со мной пойдут только взрослые. Пулат, — обратился он к пионервожатому, — ты отвечаешь за то, чтобы никто не поднялся вверх. Понятно? Пулату, конечно, очень хотелось идти вверх. Но он безропотно кивнул и первый присел там, где, видимо, остановилась машина. Ребята тоже понимали. Операция опасная. И нельзя мешать милиции, хотя так хочется самим присутствовать при том, как будет спасён учитель. В том, что он будет спасён, никто не сомневался. И вдруг взрослые остановились. Сверху с горы бежал человек в халате. Он очень торопился. Он летел как птица, и полы его одежды раздувались. — Кто это? — приглядываясь к бегущему, спросил начальник милиции. Гулям вгляделся и вдруг узнал: ведь это тот прислужник у мазара, который на молении шурпу варил. — Это второй помощник Шакала! — закричал Гулям. — Смотрите, бежит к нам. Как он очутился здесь? А тот, едва не поскользнувшись, бросился уже к людям и, жестикулируя, начал что-то бессвязно говорить. — Подожди, подожди, — останавливал его Икрам, — мы не можем тебя понять. — Скорее, скорее! — кричал служитель. — Скорее. Они могут его убить. Они привезли его откуда-то совсем больного. Карим сказал: «Если ты не будешь с нами, тебе не жить, хоть ты мне и брат». Я услышал шум вашей машины и побежал навстречу. Спасите его… Он опустился на траву и в изнеможении закрыл лицо руками. — Займись им! — крикнул Икрам Пулату. — Дайте воды, успокойте. И, уже не останавливаясь, все побежали вверх, в гору. Пулат нагнулся к повару, а ребята молча смотрели на тропинку, пока можно было различить на ней фигуры людей. Но потом дорога свернула и слышен был только говор горного ручья, катившегося вниз и образующего на своём пути маленькие водопады. Иногда камешек скатывался к подножию, может быть задетый ногами тех, кто поднимался вверх. Пулат, уложив служителя в траве, сидел притихший, мрачный. Из головы не выходила машина с замазанным номером. Как узнать, чья это машина, кто привёл её к больнице? Долго, очень долго просидели ребята у подножия горы. И вдруг все сразу вскочили на ноги: там, наверху, началась перестрелка. Пулат шагал от дерева к дереву, полный тревоги. Кажется, прошёл год, пока на тропинке появились люди. Впереди шли доктор и Икрам, держа за два конца ковёр. Сзади его несли милиционеры. А на ковре лежал кто-то. — Учитель? — прошептал Гулям. — Учитель? — раздалось со всех сторон. Санитарная машина, которая шла следом, подрулила ближе к подножию горы. Иван Иванович и Икрам осторожно опустили ковёр на землю и вдвоём переложили учителя на полотняные носилки. Потом доктор повернулся к ребятам. Он заговорил хрипло: — Он жив. Счастье, что мы поспели вовремя. Доктор захлопнул дверцы санитарной машины и поглядел на тропку, по которой спускалась большая группа людей. Начальник милиции и его люди вели двоих. — Рыжий Шакал! — закричал Гулям. — Рыжий Шакал и тот, второй! Да, это был Рыжий Шакал. Он плёлся со связанными руками, на щеке рдел багровый след, полученный, видимо, в рукопашной борьбе. За ним, злобно ворча, двигался ишан, волоча хромую ногу. Тут же, у подножия горы, начальник милиции коротко спросил бандитов: — Где Ходжи Карим? — Я не видел его, — пытался увернуться Шакал. — Он не был тут… — Не лги! — крикнул доктор. — Мы всё равно найдём его. Он успел удрать на той машине? — На какой машине? — снова увиливал Рыжий Шакал. — Не было никакой машины… — А как попал учитель в этот шалаш на горе? — продолжал спрашивать начальник милиции. — Кто украл его из больницы и привёз сюда? — Я не был в больнице, — изворачивался Шакал. — Я пришёл в этот шалаш и увидел, что учитель уже здесь. Его привезли без меня. Тогда начальник милиции едва заметно кивнул вожатому, и Верный, спущенный с поводка, оглушительно лая, кинулся к Рыжему Шакалу. Он так стремительно подбежал к нему, что вожатый не успел даже остановить пса. Верный точным ударом мощной груди сбил Рыжего Шакала с ног и, положив обе лапы ему на грудь, грозно зарычал. — Уберите собаку! — кричал в ужасе Шакал… — Фу! — скомандовал вожатый. И Верный, послушный этой команде запрещения, ворча, снял лапы с груди бандита и оглянулся на своего хозяина. — Ко мне! — добавил тот.