— Из такой муки не может получиться плохой хлеб! — Как чисто в пекарне! Всюду висят белые занавески. — А ведь наши лепёшки мы печём во дворе, там летают мухи и ветер сыплет в муку пыль… К колодцу быстрыми шагами приближалась самая известная женщина в туркменском селении — председатель сельского Совета Айсалта́н. Она засмеялась и предложила: — А вы приходите завтра в пекарню и попробуйте хлеб. Если он плохой, никто вас не заставит его покупать. Всю ночь старая Басан не спала. Она лежала на своих мягких шёлковых одеялах, которые получила в приданое, когда была ещё сама невестой. Но сегодня они казались ей жёсткими и неудобными. В соседней комнате слышался приглушённый разговор. У стены сладко посапывала во сне Айвелюк. Ветер приносил из сада аромат роз. Розовые кусты когда-то посадила ещё мать Басан, и сейчас они стали огромными, закрывая собой стену домика. Всё привыкла делать Басан своими руками, как полагается туркменской женщине. Всю жизнь она закрывала лицо — так велел обычай. Иногда ей очень хотелось сбросить опостылевший кусок шёлковой тряпки и подставить лицо навстречу солнцу и ветру. Но это считалось позором. Сейчас Ташмакул — колхозный бригадир, не закрывает лица, а уж Айвелюк и вовсе не похожа на тихих, спокойных девочек, которые жили в воображении Басан. Правда, она очень вежлива и почтительна с бабушкой и уважает её старость. Но у этой девочки своя жизнь, которую не понять Басан. Только под утро бабушка забылась коротким сном, а когда проснулась, в доме никого не было. Ушли на работу сын и невестка — поле не ждёт, и летом выходных не бывает. Куда-то убежала Айвелюк, хотя сегодня было воскресенье и она могла бы поспать подольше, раз в школу не надо. Старая Басан твёрдо решила не идти за хлебом. Зачем ей? Она сейчас сама поставит тесто и испечёт лепёшки. Но любопытство пересилило. Она взяла палку и медленно зашагала туда, к пригорку, где стоял нарядный беленький домик, окружённый новым частоколом. Навстречу Басан шли женщины. Они несли лепёшки и большие поджаристые круглые хлебы. — Скорее, матушка! — сказала соседка Басан. — Почти весь хлеб уже раскупили. Замечательный хлеб! Впрочем, там есть кто-то, кто по знакомству отпустит вам его, если вы даже опоздаете… Она засмеялась и прошла мимо удивлённой бабушки Басан. Как она хвалит хлеб! Хлеб, испечённый руками неизвестных мужчин! А ведь именно её мать пекла самые вкусные лепёшки в селе. И когда у кого-нибудь бывала свадьба или другое семейное торжество, этой женщине низко кланялись, чтобы она помогла молодым стряпухам приготовить тесто. Бабушка Басан ускорила шаги. Нет, она сама попробует этот хлеб и скажет всем, чего он стоит! Она толкнула дверь в пекарню и остановилась в изумлении. За прилавком стояли несколько девочек в белых передниках. Они снимали с полок круглые лепёшки и белые хлебы и подавали их покупателям. У маленькой кассы работали двое школьников из старших классов: они брали деньги и давали сдачу. А там, в глубине домика, жарко пылали две печи, и двое мужчин, в белых колпаках, укладывали лепёшки на железные листы и вставляли их в печь. Одна из девочек, снимавшая с полки хлеб, повернулась, и бабушка Басан узнала внучку. — Я так и знала, что ты придёшь! — воскликнула та радостно. — Ты ведь ворчишь только для порядка. Ты моя самая любимая, бабуся! Басан шагнула навстречу внучке. И та быстро вложила ей в руки большой хлеб и две лепёшки. — Но я не взяла с собой денег, Айвелюк, — смущённо сказала бабушка. Айвелюк весело улыбнулась и важно сказала маленькому кассиру: — Сколько следует с бабушки Басан?.. Я заплачу. Мама дала мне на кино… Председатель сельсовета Айсалтан ласково обняла бабушку Басан за плечи: — Здесь жарко. Иди теперь с покупкой домой. Ты хорошо воспитала внучку. Это она придумала помочь пекарям в первый день и привела своих одноклассниц. И шелковичные черви, за которыми она ухаживает, самые толстые, и хлопок она собирает быстрее других… Спасибо тебе, Басан, за внучку! Когда скрылся из глаз беленький домик, старая Басан поспешно оглянулась и, не удержавшись, отломила кусочек лепёшки. Она была мягкая, вкусная. Басан невольно подумала, что и завтра можно будет принести из белого домика такую же мягкую лепёшку и ей не надо будет утром размачивать в козьем молоке засохший хлеб, потому что дома невозможно печь каждый день и лепёшки готовятся впрок… Её размышления прервал голос Акнабат, ровесницы и старой подруги. — Там ещё остались лепёшки? — торопливо спросила она. — Или ты все купила, Басан? — Ты можешь не торопиться, Акнабат: там оставят и для тебя хлеб, — ответила Басан и пошла дальше, посмеиваясь. Пусть-ка старая подруга войдёт в магазин и увидит там свою собственную внучку, которая вместе с Айвелюк в этой истории с деревенским хлебом победила бабушку Басам. Верблюжонок — Жёлтая Птичка Верблюжонка с забавным именем Жёлтая Птичка воспитывали три девочки из десятого класса. Одна из них — Салта́н. И подумать только — Салтан не разрешала своей младшей сестрёнке Огю́ль даже гладить Жёлтую Птичку. — Он ещё маленький, — говорила Салтан, явно подражая учительнице. — А ты ела кишмиш и, наверное, не вымыла как следует руки. Огюль жаловалась отцу — старшему чабану колхоза. Однажды утром она прибежала к нему со своим приятелем Каммаркули́. Они говорили, перебивая друг друга: — Мы тоже хотим воспитывать верблюжонка. Мы сумеем… Мы не перекормим его, как это сделала в прошлое воскресенье Салтан. Чабан улыбнулся. — Нехорошо ябедничать, — заметил он. — А что касается верблюжонка… — Он на минутку задумался. — Вот родится у Жёлтой Птички маленькая Жёлтая Птичка. И тогда я попрошу председателя колхоза отдать её вам на воспитание. Посмотрим, как вы справитесь. Ведь тогда вы будете первоклассниками и вам можно будет доверить живое существо. — Справимся! — в один голос закричали друзья. Ох, как долго росла первая Жёлтая Птичка! Весной её взял к себе в овечью отару отец Огюль, и друзья прибегали навестить верблюжонка. Маленькие ягнята весело носились по весенней траве, а верблюжонок Жёлтая Птичка важно вышагивал среди них, словно Гулливер среди лилипутов. Когда наступила весенняя стрижка овец, только Жёлтая Птичка сохранила свою шёрстку — ведь верблюжат не стригут. Ребята, собравшись со всего села, не дыша глядели, как лучшие строгали́ с молниеносной быстротой, орудуя электрическими машинками, снимают со взрослых овец их наряд. Ещё минуту назад щеголяла овца в чёрной косматой шкуре, и вдруг она предстаёт перед всеми голая, невероятно розовая, с удивлённой мордой. А строгали пытались перещеголять друг друга, снимая всю шерсть целиком и раскидывая её на земле подобно только что сотканной шерстяной накидке. Жёлтая Птичка нагибала большую голову, осторожно обнюхивала овец и отходила в сторону. Она не узнавала в этих странных существах своих добрых знакомых!.. Наконец Жёлтая Птичка выросла и легко катала двух друзей на своей широкой горбатой спине. Весной у неё должна родиться своя маленькая Жёлтая Птичка. Но когда же придёт весна? Когда же наконец появится на свет вторая Жёлтая Птичка? Каждое утро выбегали ребята в степь, глядели — не показались ли первые вестники весны. — Она приходит оттуда, — говорит Каммаркули, протягивая вперёд руку. Огюль кивает головой. Она знает, что с горячих афганских гор, минуя самый южный пограничный советский столбик, в первую очередь врывается весна в маленький городок Кушка, который расположен у самой границы с Афганистаном. Потом она шагает дальше, сюда, в Кара-Кумы. Она нежно гладит барханы, и под её лаской оттаивают пески — светлеют, делаются лёгкими. Если взять горсть этого весеннего песка, он начинает струиться между пальцами, словно жидкое золото… Однажды утром Огюль радостно крикнула: — Смотри, Каммаркули, саксаул ожил! Ребята наклонились над этим странным, безлистным растением пустыни. Его круглые кусты — шары — вспыхнули едва заметными сиреневыми огоньками: это крохотные почки скупо раскрылись навстречу весне. — А вот травинка! — кричал Каммаркули, опустившись на колени и разглядывая крохотные ростки. — Вот вторая… Они бегом пустились в колхоз, чтобы рассказать друзьям, что в пустыню пришла весна. Взбежав на пригорок, ребята оглянулись и замерли: за ними стояла неясная сиреневая дымка. Это цвёл по-особому суровый саксаул. В доме их ждала вторая радость. Отец Огюль, пришедший позавтракать, сказал, лукаво улыбаясь: — Можете прийти поглядеть маленькую Жёлтую Птичку. Торопитесь, а то ведь на неё много охотников. Оказывается, сегодня ночью у старшей Жёлтой Птички появился малыш. Огюль еле дождалась, пока отец кончит завтракать. Как нарочно, сегодня он так долго пьёт зелёный чай из круглой пиалы, заедая его тёплой ароматной лепёшкой. Наконец они вышли из дому и пересекли деревенскую улицу. Ферма была на самом конце села, и ребята почти бежали, чтобы не отстать от широко шагающего чабана. Всю дорогу их сопровождал арык, который пел совсем по-весеннему и, как видно, очень торопился вовремя попасть на поля. Жёлтая Птичка стояла в стойле, устланном соломой. Она подняла голову, увидев своих старых друзей. Большие коричневые глаза её были устремлены на пушистого верблюжонка, который неуверенно покачивался на тонких ножках. — Десять дней он побудет с Жёлтой Птичкой, подрастёт, а потом пойдёт в группу к таким же верблюжатам. Словом, в детский сад, — засмеялся чабан. — А воспитывать его будете вы: кормить, купать, гулять с ним… По нескольку раз в день ребята навещали свою маленькую Жёлтую Птичку, таскали ей разные лакомства: кусочки лепёшки, горсточки изюма, сахарный песок, который Жёлтая Птичка ела прямо с ладони, щекоча руки ребят шершавым, горячим языком. Настал день, когда Огюль уговорила отца разрешить им погулять с Жёлтой Птичкой. Они повязали верблюжонку яркую ленту на шею и, нарядного, повели в Кара-Кумы. Какая красивая стала пустыня: всюду росли тюльпаны! Будто кто-то раскинул огромный пёстрый ковёр, расцвеченный красными, жёлтыми, лиловыми, оранжевыми красками. Тюльпаны разрослись так, что закрыли собой траву. — Смотри, маленький, — ласково говорила Огюль, — цветы будут расти недолго. Солнце станет очень жарким и сразу сожжёт и цветы и траву, и тогда тебя погонят вместе с другими в горы, куда не может прорваться солнце. Там травы будут сочные и густые всё лето и всю осень. Верблюжонок стоял на пригорке, и в его расширенных зрачках отражалась нарядная пустыня. Вдруг он издал короткий гортанный крик и прыгнул с пригорка, увлекая за собой Огюль и Каммаркули. Он скакал навстречу своей первой весне.