Правда, в погоне принимали участие отнюдь не все индейцы: большинство очень скоро отстало, может быть из-за усталости лошадей, а может и занявшись окончательным разгромом асиенды и угоном еще уцелевшего скота. С тем большим остервенением продолжал погоню весьма значительный отряд краснокожих на казавшихся неутомимыми мустангах во главе с неукротимой мстительницей Яллой, женщиной — сахэмом племени сиу. И мало-помалу таял отряд беглецов: безжалостные пули находили своих жертв среди негров и мулатов… Каким-то чудом до сих пор невредимыми оставались только дети полковника Деванделля и трапперы. В этой безумной, отчаянной скачке прошло таким образом более двух часов. За это время почти все спасшиеся из асиенды негры и мулаты погибли и их скальпы были в руках беспощадных индейцев. Но невероятные усилия лошадей краснокожих, уже достаточно утомленных предшествующими тяжелыми атаками на асиенду, стали наконец сказываться усталостью: индейцы, только что, казалось, уже нагонявшие преследуемых, чтобы покончить с ними, вдруг начали отставать все больше и больше. Они немилосердно хлестали своих коней, кололи их ножами, но лошади уже выбивались из сил и замедляли безумный бег. А кони белых, хотя и утомленные, все же были еще способны к скачке и уносили своих седоков все дальше и дальше от смертельной опасности. Надежда начала проникать в сердце Джона Мэксима. Если бы удалось продержаться еще полчаса, дело индейцев, по крайней мере на этот раз, будет проиграно. Но прошло еще несколько минут и с уст Джона Мэксима сорвался крик отчаяния, а лицо его побледнело и на глазах выступили слезы. — Что случилось? — спросил его скакавший рядом траппер Гарри. — Мы… пропали! — воскликнул срывающимся и тоскливым голосом янки. — Что ты говоришь, Джон? Что случилось? Ведь индейцы-то отстают, а мы еще в силах уходить… — Впереди полоса болота! — Проклятье! Что же делать, Джон? Неужто сдаваться? — Нет! Попытаемся еще раз. Помнишь, как мы проскочили тогда? Может быть, удастся и теперь. Найдем какой-нибудь брод… — А если мы повернем вдоль берега? Ведь можем попасть на зыбучие пески, и тогда… Джон Мэксим безнадежно махнул рукою. — Свернуть в сторону — это значит отдаться индейцам. Они сейчас же перережут нам путь и схватят нас голыми руками… Так вперед же! И Джон Мэксим погнал своего коня в тинистые воды болота. Почти тотчас же его лошадь погрузилась чуть ли не по холку и потеряла почву под ногами, но неимоверным усилием выкарабкалась из засасывающей ее грязи, сделала отчаянный прыжок, нащупала копытами более устойчивую почву и пошла, показывая путь другим. Через некоторое время позади Джона Мэксима послышались отчаянные крики: кони обоих трапперов провалились почти одновременно и загородили дорогу остальным. — Пришпоривайте, пришпоривайте! — кричал Джон Мэксим, конь которого, как безумный, огромными прыжками проносился по болоту и был уже близок к спасительному берегу. Но тщетны были усилия Гарри и Джорджа: их лошади завязли безнадежно. Они с каждой минутой погружались в тину, их засасывала бездна… Та же участь постигла и несчастных детей полковника Деванделля: индейцы приближались, а бледнолицые, за исключением одного Джона Мэксима, тщетно бились в зыбкой тине болота… Джон Мэксим уже благополучно выскочил на берег. В это время до его слуха донесся клич Левой Руки: — Стреляйте по цветным, но берегитесь убить бледнолицых! Ялла хочет иметь их живыми и невредимыми… Джон Мэксим поднял на дыбы своего коня, словно решившись вновь присоединиться к товарищам, но потом, тряхнув головою, дал шпоры своей лошади и скрылся из глаз… В глубине сердца и Джордж, и Мэри думали, что янки поступил не так, как должен был поступить: он оставлял их в руках индейцев. Но потом пришла мысль: ведь возвращение Джона Мэксима было совершенно бесполезным. Он жертвовал бы собою, ни на йоту не изменяя положения остальных. А оставаясь на свободе, он, может быть, мог еще оказать помощь несчастным… Загремели выстрелы карабинов краснокожих, и немногие уцелевшие негры и мулаты, барахтавшиеся в болоте у ног Мэри и Джорджа Деванделль, были поглощены бездной, прекратившей агонию и спасшей бедняг от невероятных мучений, которым они подверглись бы, если бы попали живыми в руки краснокожих. Оба траппера, стиснув зубы, держали карабины в руках, готовясь стрелять. Но мгновение спустя Гарри опустил ружье со словами: — Ничего не поделаешь! Шабаш! Быть бычку на веревочке! Плакали мои волосы… Но не будем понапрасну еще больше раздражать этих господ: они и так разъярены в достаточной мере… Одним мертвым индейцем больше или меньше — никакой разницы не будет, а они попросту сейчас же перестреляют нас. Оглянувшись, Гарри вздохнул: — А Джон таки улепетнул? Ну что же? Ему повезло! Пожелаем ему счастливого пути. Пусть хоть он унесет от краснокожих свой скальп. Затем он швырнул в тину свое ставшее бесполезным ружье. — Не доставайся дьяволам! В это время на берегу находилось уже не менее ста индейцев. Ружья их были направлены на неподвижно застывших среди тины беглецов. Если бы Ялла или Левая Рука подали сигнал, все было бы покончено в мгновение ока… — Мистер Джордж! Мисс Мэри! — сказал прочувствованным голосом Гарри, обращаясь к обнявшим друг друга бледным детям полковника Деванделля. — Не падайте духом! Право же! Подумайте хорошенько. Мне пришла в голову одна мысль, может быть глупая, потому что я ведь простой, невежественный степной бродяга… — Говорите, Гарри! — трепетным голосом ответила девушка. — Да, видите ли, конечно, нам не уйти от индейцев. Все равно что взяли уже нас. Сами видите… Но Джон-то улизнул. А он не такой человек, чтобы бросить товарищей в беде! Ей-богу! Вы еще не знаете, какой человек этот агент! Что вы думаете? Ведь он-то поскакал по тому направлению, откуда рано или поздно придут наши солдаты, ополченцы, волонтеры Колорадо… Не падайте духом, говорю вам! Может быть, Джону посчастливится, он отыщет братьев, приведет их на помощь. Главное — протянуть время… Поняли? Покуда человек жив — так всегда говорит сам Джон, а он старая лисица, — отчаиваться глупо… — Кажется, я еще не собираюсь плакать, — ответила девушка. И добавила: — Если понадобится умереть, мы, надеюсь, покажем врагам, что мы дети славного отца! — Да, да! — согласился юноша. — Самое главное — показать ужасной женщине, почему-то преследующей ненавистью нашу семью, что мы ее не боимся, что мы ее презираем, что презираем и саму смерть! — Бедные дети! — пробормотал траппер Гарри, тайком смахивая слезу с ресниц. — Ну, бледнолицые? — донесся до несчастных злорадный голос вождя арапахо Левой Руки. — Сдавайтесь! Гарри обернулся к нему и глядя на него в упор ответил: — Да, но при одном условии! — В наших руках — и осмеливаетесь говорить об условиях? — отозвался индеец. — Ну, говорите, какие условия вы хотите продиктовать! Ха-ха-ха! — Вы обещаете не скальпировать этих детей. Со мною и с моим братом можете делать что вам будет угодно. Так я говорю, Джордж? Джордж молча кивнул головой. — А если мы откажемся дать такое нелепое обещание? — спросил Левая Рука насмешливо. — Мы еще не в ваших руках. Бездна поглотит нас, и мы уйдем от мучений. Некому будет стоять у столба пыток и рассказать вам, сколько краснокожих койотов мы с братом перестреляли. Арапахо пожал плечами и вопросительно взглянул на Яллу. — Обещай им все, что они захотят! — ответила Ялла со зловещей усмешкой. — Надо захватить их, а потом… Разве слово, данное бледнолицему, должно быть свято исполнено? Левая Рука крикнул беглецам: — Хорошо! Сдавайтесь! Скальпы этих щенков останутся на их головах! — Поклянитесь именем Маниту! — потребовал Гарри. — Даже рукой первого человека! — ответила Ялла. — Но как ты нас возьмешь? Мы не можем тронуться с места, если бы даже пожелали! Нас окружает зыбкая трясина, готовая поглотить каждого, кто попытается приблизиться к нам! Наши лошади тонут! Левая Рука оглянулся вокруг и, увидев невдалеке молодой лесок, распорядился: — Делайте летучий мост! Деревьев достаточно. Томагавки у вас есть… Моментально пятьдесят или шестьдесят человек принялись бешено рубить деревья, и в несколько минут на берегу болота уже валялось полдюжины стволов. Их перетащили, не очищая от сучьев и листвы, к тому месту, где находились беглецы. Гарри, сняв с седла погрузившейся уже по шею лошади мисс Мэри, перебрался с девушкой на сушу. За ним последовали его брат и Джордж Деванделль. Гарри приблизился к смотревшей с высоты седла своего коня с высокомерием и насмешкой Ялле и сказал, глядя ей прямо в лицо полным ненависти взором: — Ну, ты довольна, кровожадная тварь? Уста Яллы искривились сардонической улыбкой. — Да. Но, к сожалению, один из вашей компании сбежал. А у него был недурной скальп, который украсил бы мои мокасины! Но я не теряю надежды, что поймаю его, как поймала вас, белые! МЕСТЬ ИНДИАНКИ Час спустя после описанных в предшествующей главе событий отряд из двухсот арапахо и сиу покинул окрестности саванны и направился, идя рысью, на восток. Отрядом этим руководили знакомые нам вожди краснокожих — женщина-сахэм Ялла, Левая Рука, Черный Котел. За спиною Красного Облака сидела Миннегага, кажется готовая сойти с ума от радости. Сиу шли в головной колонне, так как они лучше других были знакомы с простиравшейся на восток прерией. Между ними и арапахо, под присмотром отдельного отряда лучших воинов, шли четверо пленников. Победители оставили злополучным бледнолицым их лошадей, но из предосторожности скрутили за спиной руки и привязали к седлам не только двух трапперов, но и детей полковника Деванделля. Подошедший к моменту отправления каравана в путь значительный отряд индейцев, тоже принимавший участие в погоне, но отставший из-за уставших лошадей, остался на берегах болота, вероятно чтобы произвести разведку или следить за калифорнийской границей, откуда могли появиться войска американцев. Бесконечно печальны были лица всех четырех пленников. Грустны были их думы и бледны измученные лица. Куда вела их Ялла? Что хотела она сделать с ними? Почему не распорядилась убить их, как были убиты несчастные негры и мулаты, бежавшие из асиенды?