Тинк понял, что попался, и стал размышлять, что сделает с ним господин Ритип: убьёт или, сжалившись, всего лишь оттяпает ему палец? «Интересно, какой? И чем?» – Что-то не так? – спросил Оскар, прищурившись. – Ты что-то скрываешь. Тинк побледнел. Ему показалось, что он сейчас упадёт. – Понимаю, – сказал Оскар. – Это личное. И совсем не моё дело… – он понизил голос и наклонился к Тинку. – Но, к твоему сведению, если ты подцепил чесотку, есть гораздо более содержательные книги, чем «Чесальное искусство». Поверь, я их все читал… – Оскар кашлянул. – Между нами говоря. От облегчения Тинк утратил дар речи. Он выдавил смешок, положил на пол книгу, которую наугад схватил с полки, и свободной рукой почесал себе живот и подмышки: – Да, сэр, я вас понимаю. Ха. Ха-ха. Из-за угла с тремя громадными книгами под мышкой показался Джаннер. Он взглянул на младшего брата и нахмурился. Оскар одобрил выбор Джаннера, и Тинк не успел опомниться, как уже шагал к выходу вместе с братом, неся в рукаве карту и радуясь, что все десять пальцев остались при нём. Когда мальчики отправились домой, уже почти стемнело. Тинка буквально распирало, и как только они немного отошли от «Книг и укромных уголков», он выпалил: – Я украл карту! Джаннер остановился: – Ты… что?! – Я не хотел! Она сейчас у меня в рукаве – значит, я её украл, но я не нарочно, честное слово, – выпалил Тинк, озираясь. Джаннер в ужасе смотрел на брата. – Не останавливайся, – велел он. – И смотри не вырони карту. Ну, выкладывай, что случилось. Они быстро шли по Главной улице мимо тюрьмы, где слонялись с десяток Клыков, однако не чувствовали страха. Тинк был слишком взволнован случившимся, а Джаннер слишком поглощён его рассказом, чтобы заметить Сларба, который ненавидящим взглядом смотрел на них с тюремного крыльца. Командор Гнорм стоял у Сларба за спиной и оглядывал улицу, будто чего-то ждал. – Я едва успел прочитать про пальцы, как вдруг услышал шаги Оскара, – едва переводя дух, произнёс Тинк. – Наверное, это какая-то ошибка, – сказал Джаннер. – Я не представляю себе, чтобы господин Ритип кому-нибудь отрезал пальцы. Тут уже Тинк замер посреди улицы. – А я представляю, – сказал он, округлив глаза. – Он добрый старичок, – возразил Джаннер. – Ты бы видел карту, – ответил Тинк, качая головой. – Когда придём домой, я тебе покажу. Внезапно услышав стук подков и звон упряжи, мальчики замерли… этот звук леденил кровь в жилах. В сумерках щёлкнул бич, и братья, обернувшись, увидели, как тёмный экипаж огибает выгон. На козлах сидела фигура в чёрном одеянии. Джаннер схватил Тинка за руку, и они нырнули за «Единственную гостиницу» и прижались к стене. Джаннер закрыл глаза, чтобы отогнать кошмар, но в ушах у него эхом отдавался шум приближающейся кареты. Он живо представил себе зарешеченное оконце и руку возницы в чёрном. Сейчас бледный призрак схватит их с Тинком и посадит в клетку… Он приоткрыл один глаз и увидел, что младший брат выглядывает из-за угла. – Что ты делаешь?! – прошептал Джаннер. – Смотри, она остановилась возле тюрьмы, – ответил Тинк. Джаннер по-прежнему стоял как вкопанный. – Это Чёрная Карета? – Не знаю… подожди… командор Гнорм разговаривает с возницей… Джаннер больше не мог ждать. Он выглянул из-за угла и увидел двух нетерпеливо фыркающих коней. Возница в капюшоне поговорил с Гнормом, а затем спустился и открыл дверцу кареты. Джаннер вздохнул. Дверца была сделана не из железа, а из полированного тёмного дерева. И на крыше не сидели вороны. Он принял за Чёрную Карету самый обычный экипаж. Гнорм влез внутрь и устроился поудобнее. Дверца захлопнулась, снова щёлкнул кнут, и лошади тронулись с места. Карета повернула за угол и исчезла так же быстро, как появилась. Остальные Клыки смотрели ей вслед. Но не все. – Как пож-живают ваша хромая сестрёнка и её дворняжка? – прошипел на ухо Тинку и Джаннеру знакомый голос. 19. Страх, боль и жуть Тинк и Джаннер вскрикнули и, обернувшись, увидели Сларба. В потёмках его чёрные глаза напоминали два пустых колодца. Обнажив клыки, ящер шагнул к ним из темноты. – Я хочу закончить начатое, детиш-шки. – Сларб жадно щёлкнул зубами и наклонил голову набок, словно оценивая мальчиков. Джаннеру показалось, что Сларб точь-в-точь похож на носатую змею, которую он однажды видел на пастбище. Она точно так же вытянула шею и повернула голову, прежде чем схватить невезучую полёвку. «Значит, конец», – подумал Джаннер. Что бы там ни приказал командор Гнорм, Сларб собирается их убить. – Сларб! Оставь мальчишек в покое! – крикнул другой Клык с тюремного крыльца. – Гнорм тебя живьём изжарит, если останется без мясного хлеба! Сларб рыкнул и, помедлив, плюнул Джаннеру под ноги. Башмак, на который попала ядовитая слюна, задымился. Джаннер едва подавил крик. Сларб, казалось, хотел уже прыгнуть на детей, однако сдержался. Он бросил угрюмый взгляд на сородичей и скрылся в темноте за «Единственной гостиницей». Джаннер и Тинк развернулись и побежали домой. Теперь уже было не до таинственной карты Оскара. Жить под пятой Клыков и так скверно – а теперь Игиби обзавелись личным врагом. Единственное, что удерживало Сларба от убийства, – это хлеб, обещанный Гнорму Нией. Впрочем, добравшись до дома, Джаннер и Тинк приободрились. В очаге трещал огонь, ярко горела лампа, и в воздухе витал аромат тушёного мяса. Подо дремал на кушетке и храпел так, что дрожали стёкла. Тинк тихонько прокрался в спальню и спрятал карту под подушку. Тут же Ния позвала всех ужинать. Сев за уставленный едой стол, Джаннер и Тинк наконец почувствовали усталость. Они рассказали, как прошёл день, о ящике с книгами из Даня и об анниерском дневнике. Ния и Подо живо интересовались всем, что услышали, но ровно до тех пор, пока мальчики не упомянули о Бонифере Сквуне. Джаннер увидел, как взрослые переглянулись. И Ния тут же заговорила о другом. Что всё это значит? У старших внезапно появились секреты? Или они были всегда, просто раньше Джаннер ничего не замечал? В мысли Джаннера вмешалась Лили: – Ты, случайно, не видел у Оскара каких-нибудь книг о музыке? Мне они очень нужны! Джаннер рассмеялся: – Если у него нет сотни книг о музыке, я съем червяка! Когда они рассказали о встрече со Сларбом, Подо несколько раз пожелал Клыку смерти – от самых разных причин. Ния напомнила, что каждые несколько месяцев гарнизон в городке меняется: – Он тут ненадолго. Просто нужно выждать. Будем надеяться, что мясной хлеб удастся на славу. – Пусть дедушка им займётся, – сказал Тинк, зачерпывая ложкой рагу. – От его картупельной каши у меня кишки в трубочку сворачиваются. Все, кроме Подо, расхохотались. – А что не так с моей картупельной кашей? Отличная каша! – Брови у старика взмыли так высоко, что слились с волосами. – Щепотка ячменного корня, немножко перца… кишки в трубочку – подумаешь! – Но чем больше Подо протестовал, тем громче смеялись остальные. – Отличная каша! – с негодованием повторил Подо. Он возмущённо сложил могучие руки на груди и вскинул голову. Но даже Подо не мог удержаться от смеха. Губы у него дрожали как желе, затем по лицу старика расплылась улыбка, и скоро он уже хлопал себя по коленке и хохотал вместе со всеми. Джаннер не помнил, когда они в последний раз так весело смеялись. Конечно, Тинк не так уж блестяще пошутил – просто их душам, измученным страхом, смех был нужен как лекарство. Наконец смех прекратился, совсем как летний дождь, который налетает и проходит, омыв и освежив всё вокруг. – Вы принесли от Оскара что-нибудь интересное? – спросила Ния, утирая выступившие на глазах слёзы. Улыбка Тинка померкла. Он умоляюще взглянул на Джаннера, чтобы тот промолчал об украденной карте.