По дороге она сделала три телефонных звонка. – Алина, здравствуй, – сказала Алла обманчиво теплым голосом, уверенно держа руль. За ним она была с тех пор, как муж ушел из семьи. – Как все прошло? – тотчас осведомилась та. Алина Лескова отлично знала о том, что делает Алла, более того, она сама подтолкнула ее к этому, рассказав, что отношения Антона и Кати стали слишком уж теплыми и тот не собирается бросать ее, как остальных своих девок. Вечно занятая Алла, наверное, долго бы еще не обращала внимание на их связь. Но к словам Лесковой прислушалась. А теперь от Радовой узнала о том, что Лескова крутит шашни с Кириллом. Адольская не знала, правда ли, но что-то ей подсказывало, что эта девчонка с горящими от негодования глазами не станет лгать. Такие, как она, любят правду. Докапываются до нее, какой бы грязной эта правда ни была. Если это, конечно, не хорошо разыгранный спектакль по отъему их семейного капитала через Антона. – Расскажу при встрече, – пообещала женщина. – В восемь, приезжай ко мне, милая. Поговорим. – Приеду, – тотчас ответила девушка, которую Алла пророчила Антону в жены. Ее родители тоже были не прочь объединить семьи, вернее – капиталы. К тому же Алина нравилась Адольской – уверенная, целеустремленная и при этом – без памяти влюбленная в Антона. Идеальная жена. Но у них ничего не получилось. – Вот и отлично, милая. Буду ждать. Они тепло попрощались, и затем Алла позвонила своему второму сыну. – Кирилл, ты свободен? – уже более властным тоном осведомилась она, злая, как тигр. Ладно, Антон, он всегда был не в себе, делал, что хотел, не ценя мать, но этот-то что творит? С родителями Дины уже все сто раз обсуждено, даже договоры кое-какие подписаны. А он играет с Лесковой, как ребенок. Ладно бы, сначала женился, а затем начал ходить налево. Ребенок. Но ничего, она вправит ему мозги, куда следует. На Дину Адольской было откровенно плевать. А вот ссориться с ее родителями не хотелось – слишком выгодной партией казалась девочка. – Мама, что-то случилось? – рассеянно поинтересовался Кирилл и крикнул куда-то в сторону: – Проект с правками мне на стол через два часа! Видимо, на работе. – Нам нужно поговорить, Кирилл, – сказала его мать. – В восемь пятнадцать жду у себя. – Но у меня встреча, – растерялся тот, чувствуя в голосе матери недовольство. – Перенесешь, дорогой мой, – решительно велела ему Адольская. – Хорошо, – не понял, почему мать сердита, Кирилл, но перечить не стал, и они распрощались. – Тебе торт шоколадный купить? – спросил он вдруг перед тем, как повесить трубку. – Я по дороге к тебе в твою любимую кондитерскую заеду. – Купи, – улыбнулась отчего-то Алла. Кирилл всегда был заботливым. А вот Антон – нет. Своенравный жестокий мальчишка. Никогда ее не любил. А ведь она отдавала всю себя близнецам, пока Олег не решил, что устал от семейной жизни, и часть бизнеса пришлось брать в свои руки – тогда Алле не хотелось, чтобы ее дети в чем-то нуждались. А в то, что бросивший их Олег будет помогать – не верилось. Нет, он помогал – деньгами. А мальчишками совсем почти и не интересовался. Антон ушел к нему жить – ей в награду за заботу. Такой же, как и отец. Третий звонок Адольская сделала бывшему мужу. – Браво, Олег, – сказала она холодно. – Отличный ход. Долго хранишь на меня компромат? – Ты меня достала, – с сожалением в голосе произнес мужчина. – Это не ход, это способ спасти своего сына от твоей чудовищной, невероятной глупости. Не лезь к Антону. – Заботишься о любимом сыночке? – прошипела Алла. Только один голос бывшего супруга злил ее неимоверно. – Я люблю своих сыновей одинаково, – отрезал Олег. – Лицемер. – Дура. Эгоистичная злая дура. – Да, все твои девки – умны, – весело рассмеялась женщина. – А я одна – дура. Мне плевать на Радову, Олег, ты ведь лучше других знаешь, что сыночек пошел в тебя и малышка Катя скоро останется одна. Но запомни одну вещь – тебе я этого не прощу. Тот бросил трубку. Адольская выругалась сквозь плотно стиснутые зубы. Какая любовь? О чем твердила эта девчонка? Чушь. Этим же вечером у нее состоялся разговор с Кириллом и Алиной, в котором она предельно четко и ясна пояснила обоим свою позицию – она не намерена терпеть их чересчур близкое общение: у Кирилла есть обязательства перед Диной и ее семьей. Алина молча выслушала и даже улыбнулась, а Кирилл после ухода девушки устроил едва ли не истерику. С Алиной Лесковой он, однако, продолжил встречаться, но уже тайно. Так, чтобы мать не знала. Потому что просто так отпускать своего лже-Дракона Алина не хотела. А чувства Кирилла были слишком сильны. * * * Из ресторана я выходила на слабых ногах – после того, как этот чудовищный разговор был завершен, после того, как я высказала все, что думаю, этой ужасной женщине, которая волею судьбы была матерью моего Антона, после того, как она ушла, я позволила себе побыть слабой. Я сидела, чувствуя, как дрожат расслабившиеся мышцы, как звенит в голове тревожный колокольчик, как подкатывают к глазам слезы. Неужели это закончилось? И я смогла? Смогла отстоять свою любовь? А сколько раз мне еще предстоит это делать? Я закрыла лицо ладонями и заплакала беззвучно – не от того, что мне было так плохо – где-то за слоем тревоги моя душа ликовала, а от того, что эмоции во мне требовали выхода, и они покидали меня вместе со слезами: и гнев, и обида, и страх. Девушка-официант, увидев, что я плачу, принесла мне фарфоровый симпатичный чайник с ягодно-травяным напитком. – Успокаивающий. За счет заведения, – улыбнулась она мне, ставя рядом тарелочку с пирожным – корзиночку с воздушным кремом и кусочками фруктов. – Спасибо, но я заплачу, – твердо сказала я. – Вы молодец, – только и сказала официант. – Ловко вы ее. Чай оказался душистым, корзиночка – вкусной, и мои слезы вскоре высохли. Я сидела, не веря, что выдержала это, написала сообщения Нинке, ответила на сообщение Кирилла, который вновь написал мне, думала об Антоне – сейчас он еще спал после ночи, проведенной в репетиционной. Из кафе я вышла в умиротворенном состоянии, решив, что позвоню Антону и все ему расскажу. Он должен знать обо всем, хоть речь пойдет о его маме. Это будет справедливо. Надо только дождаться, когда мой мальчик проснется. Едва я подумала об этом, как мой телефон отчаянно затрезвонил – звонила Нинка. Оказалось, она звонила много раз – и вчера, и сегодня. Но вчера вечером я не слышала звонков, лежа в кровати без сил, а сегодня все мое внимание забрала Адольская. – Радова! – прорычала Ниночка. – Где тебя черти носят?! Когда я осталась в Москве с Антоном, мы почти не общались – изредка перебрасывались сообщениями. И я даже успела соскучиться по этой сумасбродке. – До тебя, как до президента, не дозвониться, – выговаривала мне Журавль, очень злая и возбужденная одновременно. – Вообще-то я тебе вчера писала! Что случилось? – насторожилась я. Голос у подруги был странный. – Что-что! Я выхожу замуж! – огорошила меня Нинка, и я, не вовремя споткнувшись, чуть не упала прямо в лужу, в которой гордыми корабликами плавали листья. Только чудо не дало мне грохнуться вниз. – Как?! – так громко воскликнула я, что на меня обернулись люди. – Вот так. Раком об косяк, – заявила, нервно расхохотавшись, подруга и спросила с огромным любопытством: – У вас-то что-нибудь с Блонди было? Если да, хочу все знать с самыми грязными подробностями! – Какие подробности! – возмутилась я. – За кого ты выходишь замуж?! Ты шутишь, да? – Не шучу, – отозвалась она легкомысленно. – Да ладно тебе, ты меня разводишь! – не верила я. – Ой, Радова, какие разводы. Мне не до шуточек! Расскажи лучше, как там твой Тропино… – И за кого ты выходишь?! – громко воскликнула я, перебивая подругу. Чего-чего, а такой новости я не ожидала. – Не скажу, – заупрямилась Нина. – Что значит – не скажу?! – от возмущения я встала, как вкопанная, посредине дороги. – Это было внезапно, словно ураган, – призналась Журавль. – У тебя всегда в голове ураган бушует, – отозвалась я, не в силах поверить в услышанное. – Ты все-таки шутишь, да? – спросила я с надеждой. – Такими вещами не шутят, – заявила Нинка. – Я сейчас к тебе приду и все-все расскажу! – Я еще не дома, – отозвалась я. – А где шатаешься? – С мамой Антона встречалась, – вздохнула я. – Это Матвей, да?