– Смотри – не смей забрасывать учебу, дочь, – пригрозил Виктор Андреевич. Убедившись, что с Ниной все в порядке и на учебу она, как говорится, не забила, он подостыл. – Витя, хватит, – тронула за руку супруга Софья Павловна. – Что – Витя? – взвился Журавль. – Мне, между прочим, сегодня с родителями нашего Зелибобы встречаться! – Мне тоже, – не преминула заметить Софья Павловна. – Дорогой, нам пора. Пойдем уже. Пусть Нина еще поспит. – Пусть… – Тут взгляд Виктора Петровича упал на стоящую в углу обувь Келлы – на черные кроссовки. Глаза у Журавля округлились. – Эт-то еще что такое? – брезгливо поднял он за шнурок одну кроссовку и придирчиво ее обсмотрел. У Нины внутри все похолодело. И даже Келла перестал ее щекотать под одеялом. Мать снова одарила девушку долгим взглядом, но ничего не сказала. – Это обувь Ефима, – призналась Нина, вздыхая. – И что обувь этого твоего Ефима, прости Господи, Александровича, делает у тебя в комнате? – поинтересовался Виктор Андреевич. – Стоит, – пожала плечами девушка. – Стоит? А в шкафу сам Ефим Александрович не стоит случаем?! – рявкнул дядя Витя, подбежал к шкафу и рывком его распахнул, явно ожидая дежавю. В шкафу, однако, никаких Ефимов Александровичей не наблюдалось, что дядю Витю весьма озадачило. Можно даже сказать – разочаровало. Келла под одеялом хмыкнул, с трудом сдерживая смех. – Папа! – возопила Нина, которая сохраняла отличное самообладание. – За кого ты меня принимаешь?! Он просто забыл у меня эти свои кроссовки в машине! А я принесла их домой, чтобы постирать! «Хорошо, что его вещи под кроватью», – подумала про себя девушка мрачно. Как бы она объясняла наличие джинсов, девушка понятия не имела. Виктор Андреевич едва ли не схватился за сердце. – Моя бесценная дочь… Опустилась до того… Чтобы стирать кроссовки какому-то голодранцу. Какой-то Зелибобе! Это крах, Соня, – сообщил Журавль-старший жене, которая стояла, поджав губы. – Мы все-таки продали нашу дочь! Обрекли ее на служение этому синемордому утырку! Келла под одеялом сильнее зажал рот. – Не говори глупости, Витя, – сказала Нинкина мама. – Нина просто проявила доброту к жениху. В конце концов, я же стираю тебе вещи. Давай уже пойдем. Время, – постучала Софья Павловна ногтем по стеклу наручных часов. – Эта свадебка меня в гроб вгонит! Фамилию менять не смей, – напоследок сообщил дочери Виктор Андреевич. – Я тройную возьму, – хихикнула девушка, но, увидев, как наливаются кровью глаза отца, сказала поспешно: – Я шучу, папочка. Перед тем, как закрыть за собой дверь, Софья Павловна покачала головой, и Нина поняла, что мать знает – Келла сегодня был у нее. И девушка поняла – как только та вернется, ее ждет серьезный разговор. Келла вылез из-под одеяла, тихо смеясь. – Я думал, твой папаша меня найдет и уничтожит, – сообщил он. – Полегче о моем отце, – осадила его Журавль, находясь в мрачном расположении духа. Словно забыла о том, что было ночью. – Я буду называть его папой, – ухмыльнулся Келла, вскакивая с постели и доставая из-под кровати одежду. – Или лучше батюшкой? Вместо ответа Нина пульнула в него подушкой. Келла со смехом поймал ее и отбросил в сторону. Он довольно быстро оделся, но никак не мог застегнуть ремень, что ужасно раздражало Нину. – Что ты там возишься, Рыло? – сердито спросила она. – Застегнуть не могу, – растерянно отозвался Келла, стоя посредине комнаты. – Боже, что за придурок на мою голову, – закатила глаза девушка и подошла к нему. – Давай я. У меня руки из нужного места растут. Затяну тебе ремешок так, что кишки изо рта полезут. – Попытайся, Королева. Однако, как оказалось, это была лишь уловка. Стоило Ниночке приблизиться к Келле, как он обнял ее, прижимая к себе и не давая возможности вырваться, и поцеловал. Так – что у нее закружилась голова, и захотелось повторить все то, что они делали ночью. Однако Нина взяла себя в руки и смогла оттолкнуть Келлу. Больше рисковать ей не хотелось. Выглянув за дверь и убедившись, что родители ушли, Журавль поманила Келлу за собой. В коридоре они неожиданно встретили ее младшего брата. – Привет, – озадаченно сказал Сергей, увидев синеволосого. – Салют, хлопец, – панибратски хлопнул его по плечу Келла. – Как спалось? – Хорошо… – Чего не в школе? – К четвертому уроку сегодня, – промямлил Сергей. – А ты что тут делаешь? – Гощу, – широко улыбнулся Келла. – А-а-а, – протянул Сергей. – Скажешь родителям – ты труп, – предупредила брата Нина и за руку потащила Келлу следом за собой. Еще через пять минут, не забыв украсть у девушки еще один поцелуй, Келла покинул квартиру Журавлей, довольный и отчего-то бодрый. Нина тоже больше не засыпала. Она некоторое время лежала на измятых простынях, которые все еще хранили запах Келлы, и думала над собственной жизнью. * * * А следующая встреча с родителями Ефима произошла уже запланировано – тем же вечером, когда семейство Журавлей чинно в полном составе прибыло в один тихий итальянский ресторанчик на берегу реки, для того чтобы с глазу на глаз встретиться с семьей жениха Ниночки. Журавли пришли первыми и расселись по левую сторону длинного стола. Сергею было откровенно скучно, и он, пока отец и мать не видели, переписывался с друзьями, Ирка поглядывала за соседний столик, за которым сидел симпатичный молодой человек, Ниночка трясла ногой и потягивала из трубочки смузи, а Виктор Андреевич и Софья Павловна то и дело поглядывали на дверь и переговаривались. – Давно мечтал посмотреть на людей, которые взяли грех на душу и сделали Зелибобу. Где они шастают? Где их носит? – то и дело спрашивал Нинкин папа, одетый в один из своих лучших костюмов итальянского пошива. Ботинки его были начищены до блеска, а на крепком запястье видны были золотые швейцарские часы. – Витя, это мы рано приехали, – говорила его супруга. Она одета была достаточно нейтрально: в костюм нежного светло-кофейного цвета, однако серьги и кольцо сверкали благородным бриллиантовым блеском, который нельзя было спутать ни с чем другим. Выглядеть оба Нинкиных родителя перед родственниками Келлы желали достойно. Чтобы те понимали, с кем имеют дело. – Они могли приехать еще раньше, – ворчал дядя Витя. – Ненавижу понапрасну терять время. – Терпение, дорогой, – говорила Софья Павловна. – И, пожалуйста, веди себя достойно. – А что, – въедливо поинтересовался тот, – я обычно веду себя недостаточно достойно? – Ты бываешь слишком эмоционален. А тебе нужно беречь сердце, – с достоинством дипломата отвечала его супруга. – Правильно, Сонечка. Нечего на всякую шелуху тратить свои нервы, – согласился Виктор Андреевич. – Но знаешь, жалко отдавать свою чудесную дочь непонятно кому. Как им вообще в голову пришло такое имя, а? – никак не мог успокоиться он. Родители Келлы вместе с женихом с королевской точностью прибыли ровно к назначенному времени. Их Журавли, дружно вытянувшие шеи, увидели, как только Строгановы-Софьины вошли в ресторан. – Ох, ты ж, – не удержался от комментариев дядя Витя. – Вырядился-то, а! – явно имел он в виду отца Келлы, облаченного в выходной шерстяной китель стального цвета с погонами, под которым виднелась светло-голубая рубашка и строгий черный галстук. – Нет, вы посмотрите, а! Папаша Синемордого – с тремя звездами! Тесть-то полковничек! Надо же. А с Зелибобой-то что? – пригляделся он к Ефиму, поняв, что тот теперь брюнет. – Пытается под нормального человека закосить? Нинка захихикала. Келла был в джинсах и рубашке с длинными рукавами, прятавшими его татуировки. Под руку его вела мать, которая, как и Софья Павловна, надела костюм нежного лавандового цвета, правда, брючный. – Витя, – тронула Виктора Андреевича за локоть жена. – Тише, услышать могут. – А мне-то что, – отвечал дядя Витя спокойненько. – Если смогут услышать, значит, порадуемся, что родственнички не глухие. – Папа, помни, ты мне обещал! – грозно сказал Нинка, которая просила ничего не говорить предкам Рыла о том, чем он занимается на самом деле. – Я держу свои обещания, дочь, – торжественно объявил Виктор Андреевич и гнусно улыбнулся. Жена с подозрением посмотрела на него, но промолчала. – Конечно, крайне странно, что родители не знают о том, что их драгоценный сынуля стучит по барабанам, как дятел, но да ладно. Их дела, семейные. – Па, а если бы я играл в рок-группе, ты бы был рад? – спросил Сергей. – Я, между прочим, прогрессивный родитель, – с достоинством отвечал Виктор Андреевич, который в молодости сам слушал тяжелую музыку. – И рок уважаю. Вот если бы ты стал знаменитым музыкантом, я бы и слова не сказал. В отличие от папеньки Зелибобы. Что-то мне подсказывает, что их семья – семья идиотов. – Витя, – укоризненно сказала Софья Павловна, а супруг лишь махнул рукой. Келла, его родители и сестра приблизились к столу с Журавлями, поздоровались, и Келла вручил Софье Павловне, Ирке и Ниночке по букету хризантем – цветы заставила купить мать, сказав, что иначе неудобно. Строгановы-Софьины сели напротив Нины и ее семьи. Старшие братья Келлы и прочие родственники должны были приехать завтра утром – на само торжество. Виктор Андреевич и Александр Михайлович смотрели друг на друга одинаково задумчиво и не слишком доброжелательно. Оба пока что молчали, зато их супруги разговорились – обе женщины отнеслись друг ко другу довольно приветливо, и в их разговор включилась болтливая Ирка. Таня и Сережа сразу друг друга заинтересовали, стали переговариваться и хихикать.