Ах ты, Боже мой, моя скромница! – А ты сможешь это повторить? – поддела его я. Антон ухмыльнулся. – А ты сможешь перед этим устоять? – задал он ответный вопрос. Его взгляд был таким многообещающим, что я, не выдержав, решила его подразнить и слегка потянула ворот широкой домашней футболки вбок, оголяя левое плечо. – Если начал что-то делать, делай до конца, – подбодрил меня Тропинин, в глазах которого появился голодный блеск. – Я не люблю многоточия, Катя, поставь точку. Я оттянула ворот еще ниже. – Давай дальше, – подбодрил меня Антон. Кажется, он очень заинтересовался происходящим. Мне было несложно. – Еще ниже, – потребовал парень, явно играя. Или это я играла с ним? Я могла и дальше, однако мне помешали. – Что делаем?! – раздался в камере еще один голос: веселый, зычный, принадлежащий Келле, который без стука ворвался в комнату Антона, и я спешно натянула футболку обратно. – Хорошая девочка Катя, – синеволосый барабанщик без стеснения залез в камеру и помахал мне. – Дядюшка Келла слышал, что Кей больше не обделенный! Кейка счастливый и пишет песни! – Пошел ты, – отпихнул его Антон, но дядюшка Келла просто так уходить не собирался. – Побольше радуй Кейку, крошка! – орал он громко и весело. – А он будет радовать нас! Кей попытался оттолкнуть его подальше от камеры, но Келла не сдавался. Орал, махал рукой и радовался, как ребенок новогодней игрушке. Кей с трудом избавился от друга, закрыв, видимо, дверь на замок, но какое-то время ударник продолжал ломиться и что-то вопить. – Продолжим? – внимательно посмотрел на меня Антон. – Не буду, – вздернула нос я. – Еще кто-нибудь припрется. – Обещаю, что буду только я, – тоном змея-искусителя проговорил парень, а я поймала себя на мысли, что во мне растет какое-то безумное желание поцеловать Тропинина. Главное, экран лизать не начни. – Я хочу тебя, – тут он сделал выжидательную паузу и продолжил, как ни в чем не бывало, – обнять. – Ты обещал приехать в декабре. Тогда и обнимешь. – Может, раньше. Или позже. Расписание постоянно меняется, – поморщился досадливо Антон. Он, как и всегда, не говорил о работе, о том, как много ему приходится впахивать вместе с другими парнями из группы, и если бы я не наблюдала, как «На краю» реально работают, у меня бы вновь сложилось неправильное впечатление, что ни Антон, ни остальные ничего не делают. Так, отдыхают где-то в Берлине. Иногда записывают песенки, и только. Антон говорил мне приятные вещи, чуть-чуть издевался, всего лишь тоном и интонацией пробуждая пока еще странные для меня желания, пытался развеселить, решив, видимо, что поступок матери слишком сильно ранил его впечатлительную девушку. А я таяла только от одного его голоса и мечтала, чтобы время пролетело скорее – только бы обнять его вновь. Во время нашего непринужденного разговора в углу экрана замигало вдруг сообщение, гласившее, что на мою почту пришло новое письмо, и я машинально кликнула на него. Наверное, если бы я не открыла его во время разговора по скайпу, то вообще ничего не сказала бы Антону. Но он по выражению моего лица понял, что что-то не так. – С компьютером что-то? – спросил он, подумав, наверное, что у меня что-то зависло. Когда у него что-то ломалось или начинало неправильно функционировать, Антон в момент становился раздражительным, превращаясь из Ледяного принца в ворчливую бабку, что меня всегда очень веселило. – Мне такое странное сообщение пришло, – сказала я видимо несколько испуганно, потому что Антон совсем растерял весь свой игриво-романтический пыл. – Что там? – Да так… – Покажи. А я, растерявшись, включила демонстрацию экрана: «Оставь в покое того, кто тебе не принадлежит. Помни, моя дорогая Катенька, что воров наказывают. Ни ты, ни Антон не будете счастливы, а вместе с вами – кое-кто еще. Вашей любви не существует». Тут не было прямо угрозы, но пальцы мои похолодели, а в душу на цыпочках прокралось плохое предчувствие. «Алина» – тотчас промелькнуло у меня в голове. И у Антона, видимо, тоже. Он зло выругался, хотя при мне старался не употреблять хлестких выражений. Я с какой-то кривой усмешкой скосила глаза на мейл, с которого пришло странное сообщение: [email protected]. – Баба Яга против, – прочитала я со смешком. – Надо же, а у кого-то забавное чувство юмора. Или его вообще нет. – *Запрещено цензурой*, – бросил Антон с изрядной долей раздражения и взлохматил светлые волосы. – Это не может быть ваш психопат?.. – предположил он задумчиво. – Как его… Которому я не успел начистить морду. Его Демоница называла Бабой Ягой? – Валерий? – вспомнила я бывшего Ниночкиного ухажера. – Да ну, бред! У него Настя есть. Он замуж хочет ее позвать. Да и вообще, сомневаюсь, чтобы Валерий испытывал к тебе нежную любовь, Антош. Скорее, наоборот. Они друг друга терпеть не могли. – Ты права, – потер он глаза. Мы оба знали, кто мог написать это письмо. Только один человек. – Это она, да? – спросила я прямо, не выдержав. – Она ведь не оставила тебя в покое. Проклятая Алина! Сидела же спокойно, но нет, решила вновь появиться на горизонте! – Я все решу, – жестким голосом сказал Антон, у которого на душе, кажется, бушевал шторм. – Ты ведь не принимаешь это за чистую монету, Катя? – с надеждой спросил он. К плохим словам, едким комментариям и глупым сплетням он привык куда больше, чем я. Надеюсь, мамаша Тропинина вставит звиздюлей Алиночке и Кириллу, хе-хе. – Нет, – покачала я головой. – Просто это так странно… Почему она не оставляет тебя в покое? Между вами все кончено. У нее не получилось ничего летом. Но она все равно пытается быть с тобой. Так любит? – Алина упертая, – устало ответил Антон. Алина! А ведь когда-то он произносил ее имя с теплотой и нежностью. Как и ты – имя Максима. – Ты ведь ничего не чувствуешь к ней? – зачем-то спросила я и сама себя отругала за вопрос. Ну и зачем я это делаю? – Не чувствую, – отрезал Антон. – Я люблю и хочу только тебя. Поняла? Я молчала. – Поняла? – повторил Тропинин. Я подняла на него грустные глаза. – Да, поняла, – тихо сказала я. – Вот и славно. Тебе так не повезло, – склонил он голову, скрестив над ней пальцы. – С тобой рядом я. И мои проблемы. – Проблемы есть у всех, – возразила я. – Антон, пообещай мне, что, если вдруг однажды ты полюбишь другого человека, я узнаю об этом первой. И от тебя. Вновь вспомнились его родители. Слова Адольской. Красивая девушка, оставившая в квартире Олега Ивановича серьгу. – Что за разговоры, Катя? – поморщился Антон. – Пообещай, – твердо сказала я. – Я не собираюсь любить никого, кроме тебя, – сказал он. – Или ты настолько не доверяешь мне? – Доверяю. – Тогда верь до конца. Я улыбнулась, глядя на его сосредоточенное и все еще злое лицо. – Я попрошу Эдгара помочь. Может быть, ему удастся понять, кто отправил письмо. – Хорошо, – только и сказал Тропинин. Мы долго еще говорили с Антоном, уже без намека на веселье, серьезно и грустно, и он не обещал мне звезд с неба, месяц под косу и самой прекрасной любви на земле. Напротив, постарался как-то деликатно спокойным голосом объяснить, какие могут быть минусы в отношениях с ним. Кроме Алины и тучи поклонниц, которые не должны были узнать о моем существовании. Как будто бы оправдывался. А мне это не нравилось, я горячо возражала, а он говорил, что я глупая и маленькая, как будто бы сам был большим и умным.