Часть первая Наглость — второе счастье 1 На всех парах 9 ноября 2006 года, 23.16 В приемном отделении медицинского центра Парквью завыла сирена. Километров за шесть отсюда кто-то попал в аварию. — Женщина, шестнадцать лет. ДТП, — передал по рации дежурной сестре врач «скорой помощи». — В сознании, возбуждена. Травмы головы, шейного отдела и, похоже, грудной клетки и внутренних органов — ударилась о руль. Ее «фольксваген джетта» задел колесом бордюр и на большой скорости снес телефонную будку. Ремень безопасности был пристегнут, но, поскольку капот смяло в лепешку, руль практически пригвоздил девушку к сиденью. Спасатели попытались отодвинуть кресло назад, но направляющие рейки заклинило, и пострадавшую вытащили уж как сумели. Пожарный нечеловеческим усилием отогнул рулевую колонку на несколько сантиметров, а медики осторожно извлекли девушку из машины. — Летим на всех парах, будем через четыре минуты, — отрапортовал врач «скорой». Едва носилки с пострадавшей вкатили в приемный покой, со второго этажа спустился Тед Коган, заведующий отделением травматологии, — в тот день он дежурил. Тед был высок, не слишком толст, не слишком худ. Он носил тяжелые сандалии без задников и вечно топал в них по коридорам, словно лошадь, катающая тележку с туристами. Еще пару минут назад Тед дремал на кушетке у себя в кабинете, поэтому волосы у него торчали в разные стороны, а зеленая рубашка выбилась из-под ремня. Несмотря на расхристанный вид, старше Тед не выглядел. Было в нем какое-то мальчишеское очарование. Казалось, он опаздывал в школу, а не спешил осмотреть пациента. Носилки вкатили в смотровую. Глаза юной светловолосой пациентки были устремлены в потолок, лицо прикрывала кислородная маска. Старшая сестра отделения травматологии, Пэм Вексфорд, покрикивала на интерна: «Встаньте с той стороны. Нет, не с этой. Вот так, другое дело. На счет три — поднимаем». Шею девушки еще в машине зафиксировали корсетом. Врачи переложили тело с каталки на смотровой стол. Коган вошел в комнату и остановился на пороге, стараясь не мешать снующим туда-сюда коллегам. Разумеется, он возглавлял этот муравейник и отвечал за все, но, по правде сказать, мало что мог посоветовать своим подчиненным в первые минуты осмотра: каждый действовал по раз и навсегда заведенному протоколу. Необходимо убедиться, что воздух поступает в легкие, что рефлексы в норме, приготовить все для капельницы, взять анализ крови, снять одежду. Сделать снимки шеи, груди и таза. — Доктор Коган, вы решили к нам присоединиться? Как это мило с вашей стороны! Старший хирург Джон Ким хлопотал над пациенткой, не переставая балагурить. Было ему около тридцати, но выглядел он намного моложе. Американец корейского происхождения с младенческим лицом. Когану он нравился хотя бы тем, что знал свое дело, и чувство юмора у него было. Этих двух качеств вполне достаточно. — Да вот, не смог отказать себе в удовольствии. Что тут у вас? — спросил Коган. — Врезалась в телефонную будку на скорости километров в восемьдесят. — Ой-ой-ой! — Давление 90 на 60, — сообщила Пэм Вексфорд. — Пульс 120. Гемоглобин 15. «Анализы крови нормальные. А вот давление низковато. И пульс частый. Похоже на внутреннее кровотечение. Главный вопрос — где оно, это кровотечение? Внешних тяжелых повреждений вроде нет, значит, перелом. Ребер, скорее всего. А может быть, и разрыв внутренних органов», — подумал Коган. Пэм повернулась к девушке: — Нам придется разрезать вашу одежду. Пожалуйста, полежите спокойно. Пациентка лишь прикрыла глаза и застонала. На ней были джинсы, а их снимать непросто. И все же Пэм, как заправская швея, управилась с джинсами, водолазкой, лифчиком и трусиками всего за минуту. Коган взял с подноса резиновые перчатки, натянул их и повернулся к жертве автокатастрофы. Обнаженная девушка лежала на столе, слегка разведя ноги. Коган машинально отметил ладную фигурку, красивые бедра и плоский живот. На руках и лице несколько царапин и небольших порезов, и один, серьезный, на правой голени. Им уже занимался интерн. — Синтия, ну что там? — спросил Коган у рентгенолога. — Я готова, скажите, когда начинать. — Пэм, а у тебя? — 90 на 60. Пульс 130. — Давай, Синтия, с тебя художественный портрет. Рентгенолог подвинула рентгеновский аппарат к столу и велела всем, кроме интерна, выметаться из смотровой. Интерн натянул свинцовый фартук и морально подготовился к нелегкой задаче: потянуть больную за ноги, чтобы получить хороший отпечаток позвоночника. Синтия сделала несколько снимков, каждый раз передвигая аппарат и оглашая окрестности грозным выкриком «включаю». Сама она при этом скрывалась от излучения за свинцовым экраном. Как только она закончила, вся команда вернулась на исходные позиции и снова занялась делом. Парочка чрезмерно рьяных интернов (Коган всегда путал их имена) принялась засыпать больную вопросами. Та отвечала преимущественно гримасами и стонами. Интерн № 1: Вы знаете, где находитесь и как сюда попали? Интерн № 2: Простите, мисс, у вас есть аллергия на лекарственные препараты? Интерн № 1: У вас есть аллергия на антибиотики? На пенициллин? Интерн № 2 (тыкает в ногу девушке иголкой): Вы что-нибудь чувствуете? Интерн № 1: Мисс, мне придется провести ректальный осмотр. Вы не возражаете? — Доктор, давление 80 на 60. И пульс 150, — вставила Пэм. — Понял. — Коган повернулся к старшей сестре. — Как ее хоть зовут-то, вы узнали? Пэм заглянула в документы, оставленные врачами «скорой помощи»: — Кристен. Кристен Кройтер. — Кристен! — обратился к пациентке Коган. — Вас ведь Кристен зовут? Она не ответила. Просто опустила веки в знак согласия. — Ну хорошо. Я — доктор Коган, а это доктор Ким. Мы будем вас лечить. Вы попали в аварию, и вас привезли в больницу. Вы меня хорошо понимаете? Кислородная маска приглушила стон, прозвучавший, с точки зрения Когана, достаточно утвердительно. — Тогда у меня к вам несколько вопросов, а потом я вас быстренько осмотрю, чтобы поставить диагноз. Хорошо? Девушка застонала, пошевелилась и с трудом произнесла: — Больно очень! — Я знаю, знаю. — Коган взял ее за руку. — Я стараюсь тебе помочь. Только если мы тебе сейчас дадим лекарство, ты не сможешь нам показать, где болит. А нам нужно, чтобы ты показала, где болит, мы тебя полечим, и болеть перестанет. Коган посветил фонариком девушке в глаза. — Зрачки одинаковые, на свет реагируют хорошо. Теперь нужно было проверить работу легких. — Вдохни поглубже, пожалуйста, Кристен. Коган приложил стетоскоп к груди пациентки. Девушка морщилась от боли при каждом вздохе. Но хрипов слышно не было. — В легких чисто, работают нормально, — сказал он реанимационной бригаде и повернулся к Кристен: — Дышать больно? Ей тяжело было говорить, и Коган предложил просто сжимать его руку. Это же нетрудно, правда? «Да, нетрудно». Коган начал исследовать грудную клетку. Кожа у Кристен была горячая и влажная от пота, на лбу выступила испарина. Врач осторожно нажимал на каждое ребро. Внезапно девушка закричала, впившись ногтями в ладонь Когана. Он сразу же перестал давить. — Все, все, прости. Коган легонько дотронулся до левой части живота. Девушка застонала, закрыла глаза и сказала: — Не надо! — Боли в левой верхней части брюшины, возможно, перелом нижних ребер, — сообщил реаниматологам Коган. Синтия, радиолог, вернулась с готовыми снимками. — Спасибо большое! — Коган взял пленки. — Кристен! — позвал он. Девушка открыла глаза. — Ты молодчина! Я сейчас уйду ненадолго, нам с доктором Кимом надо посмотреть, что там у тебя внутри творится, а Пэм останется с тобой. Она о тебе позаботится. Мы скоро вернемся.