У однокурсника в глазах, скрытых за стеклами очков, мелькнул смех. — Алексей, это несколько неправильно, такое невинным детям говорить. Они вообще-то уже взрослые. Не так поймут, — очень мягко заметил папа, не желающий лишаться собственного нечаянного фаната, которому, судя по всему, готовился излить душу. — Какие, на фиг, невинные дети? — буркнул Леша. — И вообще я другое имел в виду, это просто каждый в меру своего извращенного сознания понимает… Вот! — возопил он, услышав три подряд настойчивых звонка в дверь. — Эта ведьма пришла! А все ты виновата, козявка! Зачем сказала, что я дома? — Так надо было меня предупредить, — обиделась девочка. — Вообще больше телефонную трубку брать не буду. Сами бегать к ней станете. А то все «Нелька, возьми телефон» да «Нелька, ответь»! Звонки раздались снова. Одновременно кто-то неслабо застучал по двери. Папа заспешил в коридор. Схватившийся за белобрысую голову Леша и хнычущая сестричка, что-то бормотавшая по-японски, помчались за ним. — Не открывай! — завопил Леша. — Если ты откроешь, ты мне больше не брат! — Не бойся! — подмигнул ему Томас. — Я знаю, как успокаивать женщин! — Ничего ты не знаешь! — донесся приглушенный голос Леши из коридора. — Зато ты знаешь! Не надо было ее бросать! — Не надо умничать… Я между тем за рукав схватила Антона и тихо произнесла, когда мы остались на кухне одни: — Извини. Тебя тут, наверное, достало находиться. Я тебя развеселить хотела, а из-за них…. — Но мне и так очень весело, — произнес он вдруг. И так улыбнулся, будто находился не в сумасшедшем эпицентре нашей отнюдь не тихой семейки, а в кинотеатре, на просмотре классного и смешного кино. — Правда? — Да, — кивнул он, — у тебя очень хорошая семья. И забавная. — Ну, что забавная, — прислушалась я к шуму в коридоре, — это еще мягко сказано. Я посмотрела на него снизу вверх. Почему-то раньше не придавала значения тому, что он меня выше. И вдруг поймала себя на мысли — а может, и не такой уж он стремный? Фигура у него прикольная, и сам он довольно-таки милый, особенно когда у него расправлены плечи… Испугавшись того, что незванно-негаданно пришло мне в голову, я прикрыла рот ладонью и опустила глаза в пол. Последний раз подобный симбиоз эмоций и мыслей стал предвестником настоящего глубокого чувства. — Тебе плохо? — взволнованно спросил Антон. — Нет, то есть да. В общем, не обращай внимания. Если тебе будет еще веселее, пошли, послушаем их разборки. Это наверняка одна из бывших Леши. Иногда они приходят к нам и сильно скандалят. За это соседи нас очень сильно не любят. — У тебя интересные братья, — опять улыбнулся он. — У меня один брат. Леша — младший брат Томаса, мой дядя. Просто он выглядит хорошо, — я улыбнулась. — У него раза в три больше кремов и всяких там штук по уходу за кожей, чем у меня и сестры, вместе взятых, за всю жизнь. Ты в ванной часть его этого богатства видел. — Я подумал, что это твое, — произнес Антон мягко, и я вновь поймала себя на мысли, что у него приятный голос. — Нет, увы. Леша запрещает этим всем пользоваться, а мне и не очень-то и нужно. Слышишь, как они там орут, пойдем посмотрим! Я схватила его за запястье и потащила за собой. Вдруг Тропинин повеселится? М-м-м… Странное у него запястье. Нет, вообще-то оно было обычное: мужское, широкое, крепкое, просто я привыкла, что так обычно хватаю за руку Нинку, Настю или сестру, а у них руки тонкие и совсем ненадежные. — Уважаемая, его нет дома! — эти папины крики прервали мои беспокойные мысли. И хорошо, что прервали — не надо думать о всякой ерунде. Мы вышли в прихожую и увидели, как папа, наклонившись, кричит в замочную скважину: — Алексея нет дома! Он, знаете ли, уехал! Понимаете? Та, что стояла за дверью, явно не понимала. Женщина бешено звонила в квартиру, пинала дверь и орала что-то вроде: — Выйди, тварь! Ну все, теперь это надолго. Я даже сценарий знаю примерный. Эта обманутая Лешей дура сейчас вдоволь наорется. Пока она будет изливать свой праведный гнев, колотя руками и ногами по дверной стали, прибегут соседи. В определенном порядке. Сначала прибудут те, кто живет по бокам от нас. Затем примчатся с двух нижних этажей. Потом причалит степенный семидесятилетний дедок с супругой, который является старостой подъезда. Соседи споются все вместе и будут хором уговаривать бушующую девушку успокоиться. Через какое-то время они все тем же хором начнут орать, чтобы вышел Леша и разобрался со всем этим балаганом. Тот, естественно, не выйдет, и соседи начнут вопить еще громче. Следом подойдет еще пара-другая жильцов подъезда, которым нечем заняться в весенний вечер, и они всем сборищем начнут обсуждать нашу семью. Затем перейдут на личности. Особенно часто от этого страдает мой папа — кем его только не считают: от умственно-неполноценного до идолопоклонника. Через какое-то время несчастная возлюбленная, наслушавшись криков, опять решит, что сможет выбить дверь, и будет ломиться в квартиру. В результате она уйдет лишь ночью. Потом же возможны варианты: кто-то караулит неверного Лешу с утра пораньше, кто-то приходит к двери следующим вечером, не забывая звонить перед этим весь день и угрожать, некоторые оставляют его в покое, понимая, что опозорились, а кое-кто даже просит прощения! — Тварь, выходи! — рычали на лестничной площадке. — Здесь нет никакой твари! — опять вежливо закричал папа в ответ. — Есть! — явно не поверили ему. — Есть! Дома, козел, шифруется! Открывайте! Я ему устрою! — Не откроем! Мы вас боимся! — С ума сошел, — возмутился шепотом Леша, который почему-то стоял за шкафом, словно боялся, что старая пассия сможет увидеть через дверь, — кто тут боится? — Я боюсь, — так же шепотом пояснил папа. — Такое чувство, что она боксом занималась. Так стучаться — это же уметь надо! Бедная дверка. — Она и занималась, — хмуро ответил ему младший брат. — И тхэквондо тоже занималась. У нее третий дан, между прочим. И четвертый она получить хочет — как раз лет десять занимается… Томас только головой покачал. — Ну, ты нашел, с кем шашни водить. Еще бы чемпиона по боям без правил нашел себе… — А я и не водил, — заметил меня и Антона Леша. — Я просто… заказ ее не хочу принимать. — Какой еще заказ? — внимательно глянул Томас на младшего брата. Женщина за дверью опять заорала: — Откройте! Я его убью сейчас! Выходи, подлый козел! — Подлый трус, — захихикала Нелька, крутившаяся тут же. — Я теперь тебя так буду звать. Лешенька — кот Леопольд. — Заказ. Ну? Я же выполняю заказы, — сделал большие глаза Леша и, подмигнув папе, посмотрел на меня. — Чего ты мне мигаешь? — не понял ничего папа. — Ты на почве этого, — покосился он на дверь, — совсем перестал адекватно воспринимать реальность? — Соринка в глаз попала, — поджал губы Леша. — И давай об этом в другой раз поговорим? Дети, ну что вы тут стоите? Катя, напои гостя чаем. — Да мы по вашей милости уже часа полтора чай пьем. И мы не дети. Дверь тихонько затряслась. Несчастная влюбленная продолжала отчаянно ругаться. — Слушай, — посерьезнел Томас, — а она нам дверь не выбьет с этим твоим тхэквондо? — Не знаю. А тхэквондо вообще-то не мое. Оно, видишь ли, корейское. Национальное. В это же время женщина за дверью почему-то расхохоталась и завопила: — К Алексею я пришла, ха-ха-ха! А он боится и не открывает! И я не успокоюсь! Ха-ха-ха-ха! Только вот дверь ему к чертовой матери, вышибу! <запрещено цензурой>! За дверью ей в ответ раздалось невнятное бурчание. Кто-то из соседей уже пришел на крики. — Семеновна, — глянул в глазок папа. Семеновна или Татьяна Семеновна, являлась родной бабушкой моей подружки и соседки Насти. От других старушек отличалась она крайне склочным характером, здоровой комплекцией и умением готовить такие ужасные блюда, что их запах долго не выветривался с нашей общей лестничной площадки. Настя постоянно страдала от родной бабули. Но надо заметить, что ко мне она обычно относилась довольно хорошо, в отличие от прочих своих пенсионерок-соратниц. — Сейчас они начнут орать вместе, — с явным удовольствием сказала Нелька. Для нее этот скандал — очередное развлечение, а мне стыдно перед Антоном. Он, конечно, не важный гость, но, согласитесь, не слишком приятно приходить к кому-то домой и становиться участником нелепых семейных сцен. Как по заказу, Семеновна грянула: — Чевой ты тут вопишь, как оглашенная! Иди, давай, отседова! — Я к Алексею! — злобно откликнулась Лешина бывшая. — И не уйду, пока он мне не откроет. — Да и не откроет он тебе! — загремел голос Семеновны. — Уходи давай! — Оставьте меня в покое! — Я те щас оставлю! Все, кто сейчас находился в прихожей, застыли, как изваяния, и слушали то, что происходило на лестничной клетке, благо что слышимость была хорошей. — Ступай отсюда, ступай! — поддержала соседку Татьяна Олеговна из тридцать шестой. По непонятным причинам она питала к Леше нежные симпатии и даже защищала перед разъяренными пассиями. — Лешеньки нету, он уехал! Нет его дома, девонька. Сама видела, как он в свою машину сел и уехал с утречка. — Дома этот мудак сидит! Закрылся! — не поддалась на развод его бывшая и застучала по двери ногой. — Вот это силища, — восхищенно прошептал папа, — вот это напор! Вот это женщина!