– Да потому что они эгоисты, пузырь. Нужно им чего-то, а я не делаю. – А почему ты не делаешь? – А почему я должна делать? Я им ничем не обязана... – Значит, ты тоже эгоист? Галя даже вздрогнула от такого предположения: – Нельзя так маме говорить. – Разве это плохое слово? – Нет. Не совсем... но я... не эгоистка. По крайней мере, она так привыкла думать... – Тогда, может быть, ты сделаешь им то, что они просят? – Тогда они потом опять придут за чем-нибудь. – А дядя Лева тебя сегодня защищал? – Ага. – А почему? Галя вдруг растерялась: – Не знаю. – Значит, он не эгоист? – Выходит, что так... – Может быть, ты тогда сделаешь то, что он просит? Чтобы хоть кто-то на нас не злился... Глава 9. Репетиция Направляясь на свою первую репетицию в музыкальном коллективе, Надя очень сильно волновалась – так сильно, что даже попросила мужа её проводить, для уверенности. Он с радостью согласился. Она в который раз подумала о том, до чего же удивительный и необыкновенный он человек. Такой хороший, такой добрый, такой благородный. Как можно относиться к нему с безразличием, Надя не понимала – ее сердце частенько замирало и пропускало удары, когда она смотрела на своего мужа. Ни минуты не сидел он днем без дела – все время что-то чинил, мастерил, строил, ремонтировал... а вечером он, в компании с отцом, еще и частенько упражнялся на турниках, установленных на том конце огорода. Надя стеснялась наблюдать за ним открыто и потому пряталась в кустах малины, изображая, будто ищет ягодки. Это было чудесное зрелище: стройный, спортивный, подтянутый мужчина, одетый только в шорты, подтягивался и выполнял различные эффектные трюки, демонстрируя недюжинную силу, красоту и здоровье. Надя искренне восхищалась им и смутно, тайно от самой себя, лелеяла в глубине души надежду на счастье. Просто надо подождать еще и немножко подрасти… Студия у Адриановой банды располагалась в очень симпатичном домике из бруса – внутри тоже все было отделано деревом, за исключением самой комнаты, где проходили репетиции и запись. Тут все стены были обиты панелями приятного светло-персикового цвета, мягкими на ощупь. Эта комната была так заставлена аппаратурой и инструментами, что передвигаться по ней приходилось, высоко задирая ноги и переступая бесчисленные пучки проводов. Надя чувствовала себя героиней американского блокбастера, пытающейся ограбить национальный музей и для этого пролезающей сквозь сетку лазерных лучей. Алексей не стал заходить в дом, но настойчиво попросил ее позвонить ему, как только репетиция закончится, чтобы он забрал ее домой. – Я не хочу отрывать тебя от дел по сто раз на дню! – возразила Надя, но ее муж слышать ничего не хотел. Все участники группы приветливо поздоровались с ней, но потом их лица приняли одинаково сосредоточенное, почти хмурое выражение – каждый смотрел в свои нотные тетради, задавая друг другу короткие отрывистые вопросы, в которых оказалось на удивление мало знакомых Наде слов. Оказалось, что песни записывают кусочками, проигрывая их по 10 раз подряд, неожиданно прерываясь и начиная все с начала. Ее это очень сильно сбивало с толку, особенно первое время, но остальные участники коллектива воспринимали это как нечто само собой разумеющееся. Когда Надя, еще в детстве, только начинала играть на скрипке, то подолгу – порой по несколько недель – разбирала композиции, и многие из тех учебных произведений набили ей оскомину до такой степени, что она до сих пор не могла их слушать. А тут получается, что так происходит с каждым треком – как же их потом регулярно играть на концертах, борясь с тошнотой? По наивности, Надя задала этот вопрос Адриану вслух, но в ответ получила лишь дружный смех его коллег и, отчаянно покраснев, прикусила язык. Так же сильно ее мучило чувство вины, что почти каждый срыв записи кусочка композиции происходил из-за нее. Ей трудно было приспособиться к коллективу: вовремя вступить, поддерживать правильный ритм и прочие параметры... Она ужасно сокрушалась и многословно извинялась перед другими участниками банды, пока не заметила, что их это раздражает, после чего принялась страдать от собственного несовершенства молча. В итоге, за 2-часовую репетицию они почти никуда не продвинулись, и Надя твердо решила, что ни за какие коврижки больше не согласится задерживать этих чудесных, неоправданно добрых к ней людей: уж очень разный у них уровень владения инструментами и умения подстраиваться под коллег. Однако, отложив репетицию до завтра, ребята никуда не отпустили Надю, а потребовали выпить с ними чаю. Она не стала долго ломаться, и все они шумной толпой отправились на кухню. – Ну как тебе? – легонько ткнул Надю по дороге локтем в бок Адриан. Она пожала плечами: – Вы замечательно играете и поете, но я все порчу... Возможно, я бездарность или просто мне нужно вкалывать еще лет пять, чтобы дотянуть до вашего уровня... – Глупости! – фыркнул молодой человек. – Ты скоро сориентируешься, дай себе немного времени. У тебя отличные задатки! Другие члены банды тоже очень поддержали Надю, щедро расточая одобрительные слова и советы. Она же только краснела и таяла от признательности. Они выпили чудесного травяного чая с печеньем "Курабье" и мятными пряниками, и Надя решила, что к следующей репетиции она обязана принести какой-нибудь домашней выпечки. Примерно через час невероятно увлекательного чаепития, во время которого артисты рассказывали интересные истории из своей творческой жизни, Наде позвонил Алексей – голос у него был недовольный. – Ты где? – спросил он строго. – Все там же, – виновато пробормотала она, поспешно вылезая из-за стола и покидая кухню. – Почему так долго? Сколько длится эта репетиция? – Мы еще чаю выпили потом... – Выходи, я тебя жду. – Ты уже здесь?! – Да. Надя смущенно извинилась перед своими новыми друзьями, с трудом надела босоножки трясущимися руками и выбежала на улицу. Ее муж сидел за рулем и нетерпеливо постукивал пальцами по рулю. – Я... беспокоился, – пробормотал он, явно сдерживаясь. Надя молча опустила глаза, с новой силой заливаясь краской. Алексей внимательно посмотрел на нее и спросил уже мягче: – Как репетиция? – Хорошо, – кивнула она. – То есть, не очень. Они такие... добрые и снисходительные, а вот я... совсем не умею играть в коллективе. Все порчу, всех задерживаю... – Может быть, это просто не твой формат? – с надеждой в голосе предположил Алёша. Надя наконец подняла на него глаза и, как всегда, почувствовала, как гулко ударилось сердце о грудную клетку. Какой же он красивый и мужественный... Что за мука – жить с ним рядом и не иметь возможности даже прикоснуться! Очень хотелось потрогать мощные плечи, выпуклые бицепсы, большие и сильные кисти, переплести пальцы... ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Ты не хочешь, чтобы я играла в их коллективе? – спросила Надя, не отводя взгляда от губ своего опекуна. Он вздохнул: – Я ведь объяснял, что беспокоюсь за тебя... каждую минуту. Ее сердце снова трепыхнулось: он постоянно думает о ней! – Ты не доверяешь этим людям? – В том, что касается тебя, я боюсь доверять кому бы то ни было. К тому же, они такие взрослые... – А я маленькая? – обиженно уточнила Надя. – Ты не то чтобы маленькая... но характер, знания о жизни... – он замолчал, подбирая слова. – Какие? – не выдержала она. – Детские, – выдохнул Алексей. – Внутри ты очень маленькая девочка. Некоторые и в 15 бывают старше ментально. Надя надулась: ну вот еще! Чего это она маленькая внутри?! Да разве они так много общались, чтобы он смог сделать такие выводы? – С чего ты взял? – Надюш, поверь, я повидал много людей и кое-что в них понимаю... Это было ужасно обидно. Надя совсем расстроилась, буркнула: – Поехали домой, – отвернулась к окну и больше не проронила ни слова.