— Партаки! — понял Бекк. — Кто его знает! Может, партаки, а может бригадир его арматурой по башке, да в болотах Кузьминок утопил! Ой, что я это разболталась? Если вы наш с 5-го дома, то и так должны это знать! — Я с седьмого дома! Новенький! — успокоил майор. А сам насторожился. С чего бы это она на самом деле так разболталась. Улица маршала Чуйкова 9. Соседнее здание с корпусом номер 4 (общежитием). — Мы разве не в общежитие идем? — спросил Бекк. — Тебя в женскую половину не пустят, — пояснила Аня. — У нас комендант строгий, а на вахте Гаврила Германович. — Ни хрена себе! — вырвалось у Бекка. — Ты что его знаешь? — Нет. Имя у него мощное. Гаврила, да еще Германович. — Говорят, он в МГБ служил. Мужиков терпеть не может, а сам ни одной юбки не пропустит, щиплет за грудь и задницу. В душе дырочку просверлил и подглядывает, а сам голый совсем. Его уже и кипятком обливали и карандаши в дырку совали, всё без толку. Ненавижу мгбэшников! — Такая же фигня! — признался майор. Дом был пятиэтажный, балконы некогда застекленные, зияли дырами. — Нам туда! — сказала Аня, указывая на заделанные картоном окна на 4-м этаже. Они вошли в темный подъезд, и под ногами захрустело битое стекло. Планировка дома майора не устроила с точки зрения построения обороны в замкнутых помещениях. Каждый этаж — это длинный общий коридор с выходящими в него дверями отдельных квартир. Хоть меж коридорные двери давно разбиты, в них остается темно как в погребе. Бекк включил фонарик, освещая кучи хлама, покрытые толстым слоем пыли. — Неуютно как-то! — признался он. — Наверху мы все в порядок привели! Правда только одну квартиру, но нам больше и не надо! — Вы что ее по очереди пользуете? — Вас это как-то задевает? — поджала она узкие губы. — Нет, но вдруг там занято? — Мы тогда газету в почтовом ящике оставляем. Пароль, догадался Бекк. Они поднялись по лестнице на 4-й этаж, и оказались в небольшом холле. Справа и слева располагались входы в отдельные коридоры. Аня пошла налево. Двери комнат были в большинстве своем отсутствовали. Луч фонаря освещал внутри свалку с неразличимыми отдельными деталями. Меньше ста лет и такой упадок. А что будет через тысячу, подумал Бекк. Он знал ответ. Ничего не будет. От человечества не останется никаких воспоминаний. Зеленая планета с кучей диких животных. Это если мы их с собой не унесем, решил он. Нужная комната оказалась заперта. Дыры в двери были заботливо заделаны фанерой. Аня достала ключ из-под коврика и отперла замок. Они вошли в комнату, при этом майор галантно пропустил даму вперед на случай, если на нее нападут, тогда у него появится пара лишних секунд, чтобы достать ствол. Никто не напал. В крохотной комнатушке стоял стол и диван-сексодром. На окне имелись даже занавески. — Уютненько! — сказал Бекк. — Соседки понятливые! Сегодня ночуют в другом месте! — игриво улыбнулась Аня. Можно сказать, глумливо ухмыльнулась. Бекку дама отчаянно не нравилась. Все в ней претило утонченным вкусам гостя, привыкшим к высоким парижский манерам. А тут Москва. По слухам, название пошло от старофинского Хоосква, что означает «гнилая вода». От дамы шел отчетливый бабский запах-дешевых духов, старой одежды. Бог весть, что у нее поддето под юбкой. И еще это убожество-гольфы. — Не хочешь принять душ? Сантехник дядя Миша даже воду подключил! — предложила Аня. — Правда, девкам пришлось отработать. Он жмот, каждую заставил. Да сними ты куртку, никто ее не украдет! Бекк снял бы куртку давно, но в кармане лежал ствол. Вроде ерунда, у него еще один имелся в ножной кобуре, а еще нож. Но напрягали ненужные вопросы, откуда у рядового московского ликвидатора оружие, положенное только пинальщикам из Русгвардии. Купаться хотелось отчаянно. Пару дней он просидел в засаде, в которую никто не попался, и пах соответственно. Проблема решилась, когда он незаметно переложил тяжелый ПШ под диван. Одинокая толстая струя освежающе била в голову и плечи по очереди. Он только крякал, подставляя разные части тела. Когда вышел, стол был накрыт-картошечка парила, подогретая на керосинке, рядом колбасная нарезка, солёные огурчики, сало микояновское. Говорят, мясокомбинат запустили самым первым. Потомки-правообладатели постарались. В центре водка. Неоткрытая. — Я в душ! — метнулась Анечка. — Начинай без меня! Ты, наверное, голодный! Бекк был голодный. Сухпай сожран еще вчера, а засаду так и не сняли. У генерала Мельника бзик, хочет взять партака под номером «Раз»-главаря банды, и покончить с бандой раз и навсегда. Бекк кушать не стал. Не то что голодным не был или опасался быть отравленным. Перед командировкой ему влили столько противоядий, что он мог пить серную кислоту и закусывать синильными пряниками. А не ел Бекк потому, что после первых 4 рюмок не привык закусывать. Ожидая выхода Ани, он стоял у окна и с высоты 4-го этажа через щель в картоне обозревал болота Кузьминок. Картина открывалась мрачная и депрессивная. В сгущающемся сумраке перед ним лежала равнина, словно укрытая шкурой бродячего животного. Такое ощущение порождала густо поросшая кустарником местность. Отдельными корявыми новообразованиями торчали кривые разросшиеся стволы дубов и ив. Сквозь листву просвечивали узкими лезвиями бездонные топи. Жуткое место. Самое страшное в Москве. В оперативных сводках сообщалось о передвигающихся по ночам огням и пропадающих в районе людях, но проверкой там занималась группа майора Зюзина. В последнюю встречу майор тоже жаловался, что у него пропал Еремин, молодой офицер, только из института, и обещал разобраться. Стукнула дверь ванны. Бекк обернулся. Аня в банном халате вся раскраснелась после душа, но была такой же некрасивой. — Выпьем! — предложил майор. Ночь. Даже после 4-х рюмок сексуальное желание не приходило. При каждом движении дамы у нее под одеждой раздавался легкий скрип плотно пригнанного дешевого белья. Бекк представлял, как начнет ее раздевать и будет натыкаться на интимные секреты, о которых меньше всего хотелось бы знать. Тогда он пригласил даму танцевать под песню «Настоящая любовь» из своего мобильника. Теперь они сошлись близко друг к другу. Он бы сказал, недопустимо близко. В танце он как бы невзначай поднял ей руки и проверил обе подмышки. Татуировок не было. Она не поняла или сделала вид, что не поняла, и засмеялась. Потом резко оборвала смех. — Я что-то слышала! Женский слух тоньше мужского. Женщина воспринимает звуки в более широком диапазоне и хорошо различает их в области высоких частот. Продолжая обнимать женщину за плечи, он привлек ее к окну и выглянул. Кузьминки погрузились в непроглядную тьму. Некогда протекающая в парке река Чурилиха исчезла и заросла осокой. Аналитики не могли объяснить куда. Забились питающие протоки? Вода ушла в образовавшиеся после ядерной бомбардировки провалы, до сих пор не обнаруженные? В Москве все принято списывать на бомбу. Или бомбы? Точная модификация атаковавшего бывшую столицу средства доставки ядерных боезарядов неизвестна. Доподлинно выяснено, что удар был нанесен с юго-востока. До сих пор не ясно, почему не сработала система ПРО А-135 «Амур». Военно-техническая концепция А-135 предусматривала: