— То, что хотели, увидели! — буркнул сержант. — Если бы у вас были те гости, которых мы ищем, вы нам бы уже не открыли! — промурлыкала Зоя. — У вас замечательные труселя! В этот момент в коридоре случилась настоящая суета. Она и до этого имела место, но теперь приобрела истеричный градус, после чего стандартный порядок поверки был нарушен. — Партаки на втором! — раздался чей-то возглас. Вояки оставили в покое постояльцев и побежали в двух направлениях — в сторону лифта и пожарной лестницы. Несколько русгвардейцев в исподнем, но с оружием кинулись вслед. Коридор опустел за секунды. Я захлопнул дверь и пошел дальше спать. Заснуть долго не удавалось. Когда все же задремал, меня выдернул из дремы резкий звонок гостиничного телефона. Всего один раз уронив трубку, прижал к уху. Внутри раздавалась музыка, шум голосов. — Кто это? — недовольно произнес я. — Это я-Зоя! — прорвался через какофонию голос администраторши. — Звоню вам сказать, что слухи насчет партаков не подтвердились! Спокойной ночи! И раздались короткие гудки, и мои долгие ругательства. Министерство внутренних дел. Ул. Житная, 16. Утром я сел в автобус с зарешеченными окнами, направляющимся в МВД. Ну как сел. Свободных мест не было, и пару мест занял развалившийся на сиденье «пинальщик». Он с вызовом посмотрел на меня. Даже если бы у него не было автомата, я бы слова ему не сказал. Как и все русгвардейцы он был здоровый как хряк. Всю дорогу я простоял, рискуя испачкаться о высоко вскинутый и не совсем чистый ботинок. Благо ехать пришлось недалеко. Да и пейзажи открывались аховые. Такое не увидишь по телевизору. Все здания, мимо которых мы проезжали, целые, но окна без единого стекла-выбило ударной волной. В окнах торчат серые почти черные от многолетней грязи занавески и части мебели. Стены домов обшарпаны. Штукатурка и выцветшая краска свисают лохмотьями, отчего все здания похожи друг на друга как близнецы. Тротуары перестали существовать. Городские каштаны и вязы бесконтрольно разрослись, разворотив плитку и даже чугунное обрамление приствольных лунок. Цокольные этажи густо покрывает рыжий мох. Брошенные машины по пути следования в большинстве убраны, но иногда попадаются-с распахнутыми дверями, капотом и багажником, распотрошенные мародерами давным-давно. Многие сгоревшие до остова. Блокпосты через каждый километр. Огневые точки, обложенные мешками с песком. Бронетранспортёры. Мимо Кремля автобус пронесся на некотором отдалении. Так что удалось увидеть лишь покосившиеся башни и груду красного кирпича на месте исторического музея. Говорят, Красная площадь целиком ушла в провал, но со своего места я этого не увидел. Потянулась Манежная площадь с дымком полевых кухонь. Судя по их множеству, здесь расквартировался целый полк. Не знаю, почему Зоя не пускала меня на прогулку, тут солдат на километр было как тараканов в мусорке. Впрочем, как говаривал незабвенный Вальжан, любая безопасность мнимая. Вскоре автобус подъехал к 5-ти этажному облезлому зданию и со скрежетом остановился. — Обратный рейс в 6! — хрипло сказал водила. — Кто опоздает, никого ждать не буду! Поверх старого железного забора на изоляторах была намотана колючая проволока под напряжением. Поверх торчали прожектора, камеры наблюдения, датчики движения. На КПП стоял танк. М-да. Чего-то про Москву я все же не знал. Главное следственное управление Следственного комитета по городу Москве расположилось на 2-м этаже. С вахты меня направили к заместителю начальника. Тартаковский, худой желчный мужик в очках, принял сотрудника столичного управления незамедлительно. Мы пожали руки. Рука у него оказалась желтой как у китайца. — Не понимаю необходимости вмешательства столицы в расследование! — с ходу заявил Тартаковский. Так и знал, что он скажет какую-нибудь гадость. Он тем временем продолжил. — Ситуация в городе сложная! Еще бы не сложная, следака грохнули, подумал я. — Вам понадобится время для адаптации, а у нас его нет! Извините, но нянчится с вами никто не будет! — он гордо сверкнул очечками. — Но хоть с делом, над которым работал Гапонов, а также с сотрудниками оперативной группы меня кто-нибудь познакомит? — вежливо поинтересовался я. — Или тоже никто нянчится не будет, и я буду вынужден добывать информацию сам. Тартаковский красиво поиграл желваками. — Вас познакомят! — сказал он, нажал кнопку селектора и приказал. — Следователя Наволоцкого ко мне! Срочно! Наволоцкий явился незамедлительно, продемонстрировав стоическое отношение к дисциплине. Ну не знаю. Перед ним в кабинет вошел аромат «О де нюи» от бренда Джорджо Армани, о этот пряно-древесный аромат! (с едким привкусом ацетона). Затем в кремовом индивидуально пошитом костюме вошёл сам носитель, могущий стать единственным объяснением расцвета гомосексуализма в довоенной Европе. Про таких говорят-писаный красавчик. Четкий пробор волос, лёгкая сводящая баб с ума небритость (на самом деле, может дорогую бритву бережет). Смуглое узкое лицо с чувственными бровями и бархатным взглядом из-под них. Изящно-хищный заостренный нос и подбородок. И губы, целовавшие сто миллионов баб в разные места. — Наволоцкий! — мэн протянул изящную сильную руку для пожатия. — Наволоцкий вам покажет рабочее место Гапонова и передаст все документы! — поведал замнача. — Наконец то, Ипполит Семеныч! Гора с плеч! А ведь у меня у меня дело заведующего Альфа склада на срочном оформлении! — взмолился красавчик. Взгляд Тартаковского сделался подозрительным. — Дело давно уже в суде должно быть! Оно у тебя неделю пылится! Чем ты занимался? Красивые глазки Наволоцкого забегали. — Не успеваю я, Ипполит Семеныч! Убогий, подумал Вершинин. Если б он так вздумал с передачей дел затянуть, его бы Алкоголикова самого в колонию закатала. Замнача махнул рукой. — Ладно, покажи товарищу кабинет Гапонова и передай ему дела, которые он вел! Потом с тобой разберемся! Когда мы вышли в коридор, Наволоцкий лучезарно улыбнулся и произнес только: — Зверь! Невозможно нормально работать! Пошли! Мы прошли почти весь коридор и остановились перед кабинетом с пустой табличкой. Наволоцкий вынул из кармана ключ, пояснив: — Остался от Гапонова. Надо было его на вахту сдать, но я знал, что все равно кого-нибудь пришлют для расследования и оставил его себе! — А ключ от сейфа тоже оставили? — поинтересовался я. — А как же! — радостно подтвердил Наволоцкий. Кабинет оказался без окон. Стол с настольной лампой, несколько стульев. В углу амбарный сейф, на котором сейф поменьше. — От маленького сейфа где ключи? — спросил я. — В столе, наверное. Это оружейный сейф, у Гапонова не было оружия. — Он на задержание без оружия поехал? — удивился я. Наволоцкий не успел ответить. Дверь без спроса отворилась и в комнату ворвался еще один странный экземпляр. На нем было плотно приталенная светлая сорочка, на ремне брюк ствол в кобуре. Возраст чуть за 30. Наглый взгляд. Короткая стрижка с открытым упрямым лбом. — Здорово, дамский любимчик! — он тряханул руку Наволоцкого. — А это кто? — Следователь из Управы! — нехотя произнес Наволоцкий. — А это кто? — спросил я, не люблю хамов, сам им становлюсь в таких случаях. — Шебутаев! — Наволоцкий скривился словно от зубной боли. — Опер из убойного отдела МУРа! — Николай Николаевич! — опер энергично дернул за руку. — Вы тоже партаками занимались? — спросил я.