— Конечно, — кивнула Зигрун. — Вон, кстати, библиотечный терминал. Он тоже все знает и, в отличие от меня, ничего не забывает. — У него нет вашего лица и ваших глаз, — улыбнулся я, — так что, если у вас есть минутка, я бы предпочел, чтобы мне помогли именно вы. Зигрун тоже улыбнулась: мой комплимент ее не сразил наповал, но явно порадовал. — Конечно. Что вам нужно? — История. Представьте, что я в школе прогулял все уроки истории до единого и соблазнил учительницу, чтобы получить приемлемую оценку, а теперь для меня вдруг стало жизненно важно иметь общее представление об истории мира. Она хихикнула моей шутке и поманила меня за собой: — Идите за мной. Мы перешли в другую комнату, Зигрун подвела меня к большому шкафу. — Вот. Все, что есть по истории — тут и вон в том шкафу. Только тут, как бы это сказать, нет очень-очень общих книг. Все сплошь серьезные труды и справочники, если вдруг вы хотите книгу типа «История мира за десять минут» — то тут такой нет. Я почесал затылок. Да уж, тут десятки толстых томов, у меня уйдут недели, даже если я не буду читать их все подряд! — Хм… Зигрун, но вы ведь не прогуливали уроки истории, правда же? Вы меня очень обяжете, если немного побудете в роли книжки «История мира за десять минут». Просто, чтобы я имел хотя бы представление о том, что искать в этих шкафах далее. Она чуть насторожилась: — Зигфрид… Только не говорите, что ваша шутка про соблазнение учительницы была не шуткой! Я вздохнул. Ладно, ведь у меня же есть универсальная отмазка на все случаи жизни. — Все гораздо хуже, Зигрун… Понимаете, несколько месяцев назад я получил осколок в голову. Я знаю, что меня зовут Зигфрид, только потому, что граф озаботился найти мое личное дело, и до сих пор не узнаю себя в зеркале. Я не помню ничего, а то, что помню — не соответствует действительности. И мне очень нужно хоть немного узнать о мире вокруг меня. Просто для того, чтобы, когда кто-то скажет «лучший кофе в Германии», я не спрашивал «а где этот ресторан?» — Ужас… Где это вас так… угораздило? — В морской пехоте, где ж еще… Зигрун потратила на меня целых полчаса, и за это время я получил ответы на очень важные вопросы, после чего заполнить пробелы стало всего лишь вопросом времени и усидчивости. Магия — она была в этом мире изначально. На протяжении всей истории встречались люди, умеющие зажигать свечи без огнива и двигать вещи, не касаясь их руками, и интересовались этим, в основном, медики да теологи. Возможности, которыми владели отдельные индивидуумы, были слишком незначительны, чтобы крепко изменить историю мира, и магия как таковая оказалась не настолько влиятельной, чтобы создать «точку бифуркации» в ранние эпохи и средние века. Так было вплоть до плавания Христофора Колумба, который открыл Америку и вернулся с рассказами о золотых городах. Затем во вновь открытый Новый Свет отправились завоеватели и исследователи. Веласкес покорил Кубу, следом за ним Эрнан Кортес двинулся вглубь материка… и больше его не видели, хотя есть данные, что он встретил свою кончину на вершине жертвенной пирамиды. Ацтеки, узнав о белых пришельцах, стремительно наносят ответный удар. Конкистадоры сброшены в море, ацтеки получают их оружие, корабли, пленников — и знание о том, что за «большой водой» есть другие огромные земли. Вместе с тем, спасшиеся конкистадоры тоже привезли с собой кое-какие знания и беженцев, бегущих от кровавой ацтекской тирании. Оказывается, магия была и у ацтеков, но те освоили «культивацию магических линий крови», и в результате железные доспехи и огнестрельное оружие конкистадоров не смогли противостоять шаманам и воинам ацтеков, возможности которых вышли на качественно новый уровень. Так в Европе появилось понятие о селекции вообще и о линиях магического дара в частности. Началась эпоха бурного развития магического искусства и становления Домов. Дом — это семейство с сильной линией крови, у которого имеются сильные маги или же ярко выраженная предрасположенность к чему-то конкретному и, само собой, полезному. Так, Дом Айзенштайн издавна удерживает лидерство по части самоисцеления, откуда и поговорка «Айзенштайн умирает либо сразу, либо как-нибудь в другой раз». Покупка графом второй жены после смерти первой дала Брунгильде, их дочери, еще и кое-какие дополнительные предрасположенности, включая способность применять заклинание невидимости за долю секунды, не читая заклинание, и умение передвигаться в этом состоянии. Следующие столетия охарактеризовались, главным образом, изменением принципа дворянства. Если классический аристократ — это обычный человек, чьи привилегии основаны на условностях и законах и потому могут быть отняты, то аристократ-маг обладает привилегиями не потому, что они были когда-то дарованы его предкам, а потому, что может взять их сам — и отстоять, само собой. Французская революция не имела места быть в этом мире, потому что восстание черни против магов прошло бы по тому же сценарию, что и столкновение конкистадоров с ацтеками. К слову, именно по этой причине провалилась и революция в Российской империи. Но в остальном история пошла примерно теми же путями, если не считать того, что Канада, США и другие страны обеих Америк никогда не существовали. Старый Свет получил пинка в Новом и на этом все закончилось… Так все думали. Дело дошло до Первой мировой войны, но из-за того, что Штаты не существовали и не вступили в войну, она закончилась иначе. «Окопная война» развивалась удачно для Тройственного союза, но к двадцать второму году зашла в полный тупик… …И тут в Европу прибыл флот ацтеков. Четыреста лет ацтекская империя, именуемая «Золотой Город», никак не мешала жить Европе. Тому было много причин: ацтеки не имели ни малейшего понятия о мореплавании и связанных с ним проблемах и опасностях. Навигация, длительное хранение провианта и воды, управление кораблем в условиях шторма, заделка пробоин и течей — цивилизации Старого Света накапливали этот опыт многими столетиями. Ацтеки, жаждавшие достичь «земли теулей» и захватить много пленников для жертвоприношения своим кровожадным богам, этого опыта не имели. Самые отчаянные головы погрузились на захваченные корабли, но не стали разбираться со сложной системой парусов: а зачем, если есть простые и давно известные весла? Не имея ни малейшего представления о морских расстояниях, они вышли в океан на авось, на веслах — и без достаточного запаса провианта. Их постигла примерно такая же судьба, как и Кортеса: дома о них больше никто никогда не слышал. Аналогичный удел выпал последующим попыткам: построенные корабли тонули, опрокидывались, налетали на рифы, оказывались в плену течений и муссонов, их команды гибли от голода, жажды, цинги. Известно всего об одном корабле, который в восемнадцатом веке сумел пересечь Атлантику — только для того, чтобы пристать к берегам Африки, где выжившие ацтеки погибли от адского, по их меркам, климата. По мере того, как империя ацтеков стремительно разрасталась, продвигаясь на север и на юг, ей требовалось все больше и больше жертв для религиозных ритуалов. Больше городов — больше храмов — больше жертвоприношений. Покоренные народы, ранее платившие страшную, но все еще посильную дань людьми, вымирали, восставали, бежали или истреблялись. Ацтеки все чаще задумывались о плавании в земли теулей, но их попытки неизбежно терпели провалы, и со временем желающих сгинуть безвестно в «большой воде» становилось все меньше. Однако Европа не оставила попыток выяснить, что происходит в Новом Свете. Авантюристы проникали туда в надежде найти нечто невообразимое и разбогатеть. Порой им удавалось добыть весьма ценные знания и артефакты, несколько раз отчаянные храбрецы возвращались домой с еще более ценными «трофеями», а именно — с захваченными пленницами, несущими в себе «сильную» кровь. Стоимость такой пленницы была настолько высока, что многие короли и князья были вынуждены поднимать налоги во всей стране или княжестве, дабы купить такую жену себе или своему сыну. В относительно короткие сроки сила европейских магов выросла, у них появились способности, ранее невиданные. Но была у этой медали и обратная сторона. На каждый вернувшийся корабль приходилось столько же, а то и больше не вернувшихся. И далеко не все пленники попадали на жертвенный алтарь сразу. Ацтеки заполучили образцы европейских технологий и понимание, как они работают. Вторжение в Европу стало вопросом времени. Тем временем в Старом Свете все шло приблизительно своим чередом. Если в пятнадцатом или шестнадцатом веке маг обладал значительным потенциалом — от струй огня, испускаемых с кончиков пальцев, кольчуга не спасет, а от молнии и рыцарский доспех не поможет — то уже в семнадцатом-восемнадцатом появился огнестрел, способный поражать рыцарей. С «вливанием» «сильной» крови из Америки маги Старого Света научились швыряться сокрушительными огненными шарами, но вскоре появились ручные гренадки, не уступающие в разрушительности огненному шару, а к началу двадцатого века — полноценные гранаты, скорострельные винтовки, артиллерия и пулеметы. Маги и по сей день сохраняют определенные возможности — все-таки, впечатляющая разрушительная мощь, заключенная в компактную и подвижную физическую оболочку, либо иные уникальные способности — но давным-давно потеряли ведущую роль на поле битвы. Магия, будучи чем-то похожим на божественную силу в миниатюре, оказалась не настолько могущественной, чтобы серьезно повлиять на историю Европы. И к моменту, когда ацтекская империя сумела осуществить массовое вторжение в Европу, незваных гостей ждал такой же неприятный сюрприз, как прежде — конкистадоров. Конечно, они прошлись огнем и томагавком по прибрежным городам: все войска бодались где-то под Верденом и Киевом, далеко от побережий, так что некоторое время ацтеки возносили своим богам обильные жертвоприношения. Однако Старый Свет, столкнувшись с внешним врагом, к тому же настолько жестоким и бесчеловечным, быстро заключил перемирие, и ацтекам, приплывшим на деревянных кораблях, пришлось близко познакомиться с броненосцами и дредноутами, превращающими шхуны краснокожих в щепки за ползалпа. На берегу их косили пулеметами, пушками и прицельными винтовочными залпами, давили гусеницами танков. Тут Европа совершила очередную ошибку: ответные карательные меры были пустяковыми. Да, броненосцы прогулялись к побережью Америки и обстреляли прибрежные города ацтеков, раздолбав главным образом храмы. Но снаряд дредноута весит тонну, а то и две, и требует примерно столько же пороха для выстрела. Броненосцы вскоре истратили свой ограниченный боезапас, убедились, что ацтеки, не оказав сопротивления, сбежали вглубь материка, и вернулись. Европейские страны вычеркнули краснокожих дьяволов из списка проблем: ну а что, дикари же, отставшие на четыреста лет. И дальше все вернулось в старое русло. Германию, а верней, Рейх, недовольный тем, что первая мировая не принесла желаемых результатов, возглавил все тот же Гитлер, и вторая мировая война началась почти по расписанию. В сорок втором вермахт осадил Петроград, российский император перебрался в Москву, но немцы дошли и до Москвы. И в момент наибольшего накала подводные лодки ацтеков всплыли по всему европейскому побережью, а их сухопутная армия хлынула в Сибирь через Берингов пролив. Главных упущений было два. Никто не подумал, что ацтеки убивают не всех. Многие специалисты, в том числе нефтяники, корабелы, оружейники, инженеры не были принесены в жертву, но это стало очевидно только тогда, когда ацтеки приплыли на подводных лодках, вооруженные непривычным, но эффективным высокотехнологичным оружием. Второе упущение было еще менее очевидным. Ацтекская империя, раскинувшаяся на всю Северную Америку и половину Южной, по площади и населению оказалась сопоставима со всей Европой, и это была единая страна с централизованным управлением, не тратящая прорву ресурсов на войну сама с собой. При наличии похищенных специалистов и украденных образцов они сократили технологический разрыв в четыреста лет всего за два десятилетия. Так началась новая война — но теперь уже не какая-то «третья мировая». Более уместным названием оказалась «Война миров». Черти, молоты и ведьмы После того, как я примерно усвоил общий курс истории и разобрался, как вообще так вышло, что ацтеки, в одном мире разгромленные на корню, в этом стали реальной силой, настал черед собственно Рейха. Сам факт наличия еврея в Рейхе наводил на определенные подозрения, но я не стал искать информацию о «лагерях смерти» и Холокосте, а просто подошел к терминалу и попытался найти нужного мне автора. Так, вот Гегель, Кант, Шопенгауэр, Аристотель, Фрейд… А где же Ницше? Такого философа в библиотеке не нашлось. Занятно… Тогда… Че? «Майн Кампф» в библиотеке тоже отсутствует, и это значит только одно. Главный труд фюрера не мог не присутствовать в библиотеке графа-патриота, а потому вывод предельно прост. Гитлер его не написал. Зато я нашел аж три другие его книги. Первая — «Высшая ступень эволюции». Вторая — «Заметки об управлении великой страной». И третья… о живописи. Похоже, в этом мире мечта Адольфа Гитлера сбылась: он закончил свою жизнь как художник. Дело уже шло к обеду, а у меня от новостей распухла голова. Ладно, на сегодня хватит, о здешнем Рейхе и здешних нацистах я буду узнавать завтра. Обед мне привезли вполне приличный, как всегда: все тот же «айнтопф», но из других ингредиентов, крупные миланские котлеты, пудинг, чай, а в качестве гвоздя программы — небольшая бутылочка бургундского вина, датированная тысяча девятьсот двадцать первым годом, и к ней целый ассортимент пикантных закусок. Хм… Вино, произведенное во времена мировой войны — вероятно, особенно редкое, да еще и с выдержкой в сто лет. В общем, граф не поскупился и «проставился» по высшему разряду. Я пообедал, затем нашел небольшую спортивную сумку, положил в нее завернутое в рубашку вино и вышел из комнаты. Пора заглянуть к Конраду, а хорошее вино поможет мне завести хорошие знакомства. Чую я, они мне очень пригодятся в будущем. Охранник, на этот раз сидящий в холле в гордом одиночестве, за мной не пошел, как и было обещано Рутгером. Отлично. Дверь в специальное помещение, конечно же, закрыта кодовым замком. Я уже коснулся пальцем кнопки вызова, но затем передумал и принялся наобум нажимать кнопки с цифрами. Один-семь-восемь-четыре-два — и дверь открывается. И я уже не очень-то и удивился. Закрываю дверь и жму, как положено, вызов. За прозрачной, но явно пуленепробиваемой дверью появляется незнакомый парень лет тридцати в одежде, похожей на мою, ростом поболе меня. — Привет, я Зигфрид. Конрад приглашал заглянуть. — Привет, я Аксель, — сказал тот, отперев дверь, — добро пожаловать. База ударного отряда располагалась в относительно просторном комплексе, на который явно наложил свой отпечаток дух суровой военщины. Вхожу в указанную Акселем дверь и оказываюсь в караулке — тоже вполне комфортной и просторной. Диванчики, телевизор, в дальнем углу тренажеры, поближе — буфет со всякой снедью типа снеков и энергетических батончиков. За столом сидят шесть человек, включая Конрада, и режутся в карты.