— Времени уже много, — он посмотрел на наручные часы. — отправляйся в кровать. День и без того тяжелый, я еще и приехал поздно. Я залпом допила вишневый сок и встала, чтобы унести свою тарелку с бокалом. — Оставь, не надо ничего уносить. Я посмотрела на тарелку. Нет ничего сложного в том, чтобы помыть за собой посуду, но я поставила все обратно и направилась к выходу. — Спокойной ночи. — уже у выхода из зала сказала, глядя на его неподвижную фигуру. — Спокойной ночи. — будто эхо, ответил он. Глава 3 За два дня я немного освоилась. Встаю теперь не по режиму — в семь утра от криков Римы Петровны, которая не подбирала культурных слов, когда будила. Правда, привычка подниматься рано и ждать громкий, раскатистый бас воспитателя, не прошла, но к хорошему привыкаешь быстро. Поэтому теперь могу позволить себе поваляться, с такой кроватью это стало одним удовольствием. Было время разложить вещи. В моей комнате, оказывается, есть туалет и даже душ. Моему восторгу в моменты обнаружения этой комнаты не было предела, и как я ее не заметила, дверь в нее находиться у входа и не увидеть ее сложно. Я изучила дом, побывала в каждой комнате и на заднем дворе, узнала, что Маргарита не единственная работница в доме. Оказывается, есть садовник, он следит за садом. Звучит очевидно, но почему-то я удивлялась. И есть еще одна домработница — Раиса, на вид, лет тридцати. Казалось, что смотрит она на меня не очень по-доброму. И если Раисе не особо нравилось мое общество, то Виктор Степанович, садовник, был рад со мной пообщаться. Этот милый дяденька застал меня, разглядывающую клумбу для рисунка, и предложил мне экскурсию по двору, я смутилась, поскольку с незнакомыми людьми общаться боюсь, но от предложения не отказалась. Так и стали общаться. Он оказался очень добрым и веселым. Я даже предложила нарисовать его портрет. Выглядел он хорошо на свои пятьдесят шесть лет. Хоть он и седой, но это седина выглядела благородно, а небольшая белая борода дополняла образ. Виктор Степанович посмеялся на мое предложение, но не отказал. Я пообещала, что процесс будет совсем не долгим, поскольку я делаю это не профессионально и не умею прописывать детали, да и холста с кистями и палитрой у меня нет. Его это порадовало. — Не думал, что у такого молодого Дмитрия Алексеевича такая взрослая дочь, чем он только в молодости занимался, — говорил Виктор Степанович, дожидаясь завершения рисунка. Мы сидели на веранде заднего двора, она была довольно большой, поэтому удобней было устроиться на плетеных креслах, слегка отодвинув стол. Я была поглощена работой, поэтому не сразу поняла, о чем он говорит. — Без мозгов по вечеринкам шатался, — сама не ожидала от себя такой резкости, хотя и сказала я между делом, не особо следя за языком, но, когда поняла, что сморозила, смутилась и опустила взгляд с холста на искусанные от нервов руки. — я имею ввиду… он явно не думал о последствиях, и я тому подтверждение. — Может и так, но зато какое золото талантливое на свет появилось, — заулыбался дядя Витя. — даже глупым болваном твой папа умудрился сделать прекраснейшее создание. Я отвела взгляд в сторону, смущенно заулыбавшись. Вот бы и мне такой оптимизм и радушие, как у Виктора Степановича. Спустя несколько минут недохудожник в моем лице добавил последние штрихи. — Всё, вот так как-то. — я отдала рисунок натурщику, внимательно всматриваясь в выражение лица. — Вот это да-а-а, неужели я такой красавчик, — он поднял листок на уровень со своим лицом для сравнения. — великолепно, спасибо тебе. — Пустяки, мне нужна практика. Я же своим художеством не была довольна. В голове все рисовалось лучше, чем вышло на самом деле. Впрочем, я свой самый строгий критик. Каждый раз мне казалось, что я могла бы сделать точнее и правильнее, чем есть, но всем остальным нравится, поэтому, когда я берусь что-то перерисовывать, они крайне недовольны, что я стираю или выбрасываю то, что «… и так красиво получилось». На следующий день, нервная система подняла меня на порядок раньше и заставила лихорадочно перебирать гардероб в поисках идеального образа для встречи с родственниками. Воскресенье был днем икс. У меня глаза с трудом закрылись перед его началом. Мозг понимал, что нужно спать, но сердце не прекращало истерику. Дмитрия эти два дня я видела только по утрам, когда он уезжал на работу. Ужинала я без него, ибо приходить он стал еще позднее. Связано ли это как-то со мной я не знала, но предполагаю, что да. Может ему не понравилось вести со мной беседу, и он старается больше не пересекаться. Или, быть может, он не хотел и вовсе забирать меня к себе, но из-за теста и обязательства перед генами пришлось. Думать об этом грустно, но чего же я ждала, наивная? Долгожданное воссоединение отца и дочери? Безусловная любовь и принятие в семью? Дура. Если речь идет обо мне, то о любви и заикаться глупо. Ее никогда в моей жизни не было, и я безмозглая, если верю, что она будет. Так как проснулась я довольно рано, то и голод меня одолел раньше положенного завтрака. Поэтому я спускалась на кухню, чтобы немного подкрепиться. Так здорово, что сейчас я могу себе это позволить. Во второй такой мой поход я наткнулась на сонного хозяина дома. Видеть его с растрёпанными волосами в простых черных шортах и футболке было не привычно. Он стоял у плиты и жарил, судя по запаху, яичницу. Мой взгляд привлекла большая татуировка, занимающая почти половину правой руки. То ли медведь, то ли волк, из-за его постоянных движений и перемещений по кухне не понять. На левой же была какая-то надпись не на русском, конечно. Под рубашкой всего этого видно не было. — Доброе утро, Арин, — заметил меня Дмитрий. — не стой на пороге проходи, яичницу будешь? — Доброе утро, — я прошла на кухню и села за стойку. Поставив локти на стол и переложив тяжесть головы на руки, стала следить за тем, что делает родитель. — Я не ем яичницу, только омлет. — Почему? — посмотрел на меня отец. — это же тоже самое. — Нет, не совсем. Нужно молоко и вилка, чтобы это взбить. Просто желток не люблю. Я приготовлю, не волнуйся. По субботам и воскресеньям у Маргариты выходной. Поэтому в эти дни мы самостоятельны: либо готовим сами, либо берем из холодильника то, что приготовлено в пятницу. — Нет уж, в этот день король на кухне я, чего этот омлет делать-то, — он достал из холодильника молоко с яйцами, миску с верхней полки и вилку. — а сколько там молока нужно? Сильно много? — Нет, — я налила в поднесенную им миску молоко. — а тебе разве на работу не надо? — Сегодня я решил сделать себе выходной, тем более у нас будут гости, а что? — Просто вчера была суббота, ты работал. — Дел много накопилось, не успеваю за пять дней разгрести. Я прищурилась. Может он специально так говорит, чтобы я не подумала, что он из-за меня сбегает? Спросить смелости не хватало, да и что это мне даст. Не будет же он правду говорить. Омлет получился вкусным. Мы решили позавтракать на кухне за стойкой. Дмитрий налил мне кофе. Ни разу не пробовала этот напиток. Мне он сильно понравился. Я даже попросила научить пользоваться кофейным аппаратом, чтобы каждое утро себе его готовить. Божественный вкус! — А… твои папа с мамой… какие они? — решилась на вопрос я. Знакомство с ними поднимало внутри меня большую волну страха и переживания. А у меня же и сестра есть, мы будем учиться в одной школе, нужно как-то с ней подружиться, но с моими навыками коммуникабельности, шансы на это значительно уменьшены. Дмитрий словно почувствовал мой мандраж. Перестал жевать и посмотрел на меня: — Ну ты чего? Вообще не парься по этому поводу, ты их уже заочно в себя влюбила. Это я теперь в немилости. И Алиска очень дружелюбная и общительная девочка, болтает без умолку, будешь потом еще бегать от нее. До обеда я решила увлечь себя книгой. На полках книжного шкафа было много интересного. Ближе к обеду, я решила заплести себе две косички. Получилось здорово, волосы у меня достаточно длинные, немного ниже ключиц, поэтому заплести их было отличной идеей. Переоделась в джинсовые шорты и футболку-топ. На улице второй день стояла жара и если в доме были кондиционеры, то в саду, где планировалось застолье, температура природная. Через открытое окно послышался звук въезжающей на территорию машины. Я отложила книгу и бросилась к окну. Из белого внедорожника выскочила девушка и побежала в сторону моего отца, вышедшего встречать гостей. Она кинулась на него, обнимая за шею. Так по-свойски, по родному. Мне даже завидно стало, я не могу себе этого позволить, хоть и стала смелее. Вероятно, это Алиса. Выглядела она ярко. Хотя бы, потому что у нее были голубого цвета волосы. На ней тоже были шорты, только белого цвета и короткая голубая майка. Точнее со второго этажа не разглядеть Также из машины вышла женщина миниатюрного телосложения в широкой, вероятно, дорогой шляпе. Ее движения казались такими аристократичными. Казалось, что она из девятнадцатого века. Из водительского места вышел стройный мужчина в солнечных очках и кепке, вероятно, мой дядя. А из противоположной двери, места рядом с водителем, вышел парень, стягивая крупные наушники на шею. Он тоже был в черных очках. На вид, казался немного старше меня. Его темные волосы были стянуты в пучок на затылке, остальные же участки были коротко выбриты. Распространенная прическа. И все они направлялись в дом. А от меня сейчас сердце сбежит. Сколько можно уже так переживать? Так и до инфаркта не далеко. Я не знала куда себя деть. Спускаться страшно, не спуститься нельзя. Мне и самой хочется со всеми познакомиться. Столько лет жила без тех, кого называют близкими, семьей, а когда, мечта осуществляется, что-то начинает внутри тебя давать сбой… — Арин, спускайся, гости приехали. — крикнул меня отец. Все. Ждать больше нельзя. Я вышла из комнаты и спустилась по лестнице, где меня и встретили. — Ты только посмотри на эту девочку, — сказала женщина в шляпе, моя бабушка, как я поняла. Адресовала она это стоящему рядом мужчине. Могу предположить — моему дяде. — копия Димки, красавица какая, иди бабушка тебя обнимет. Она заключила меня в свои объятия, так осторожно до меня дотрагиваясь, словно я вот-вот сломаюсь. — Раз она копия, то дядя Дима такая красавица, — засмеялся парень с пучком на голове, но смех его пропал, когда получил подзатыльник от того же дяди Димы. — Арин, знакомься, твоя бабушка — Вера Николаевна. — сказал отец. — шутник с какашкой на голове — твой двоюродный брат — Илья, рядом мелкая — Алисой зовут, и дядя Вася — твой дядя, добрый человек, только в глаза ему не смотри, душу высосет. — Нормальная прическа, — пробурчал парень, поправляя резинку.