Затем опрокидывает на стол, мои руки в наручниках и я вообще не имею возможности сопротивляться. Стягивает штаны до колен вместе с трусиками и... Евгений Я догадался только потом, как жестоко со мной обошелся сыночек. В любви и на войне все средства хороши. Но не ожидал я такой подлости от него, не ожидал. Слишком уж быстро после оглашения приговора моей пчелке Рома вернулся домой. Тут и стали закрадываться подозрения. Но доказательств не было никаких, чтобы предъявить ему. — Спасибо, спасибо папочка, что ты спас меня. Я не знаю, кто это был. Представления не имею. — Главное, что с тобой все в порядке, — рассматривал его тогда и не мог понять, вроде увечий было больше. Куда же они все подевались? И губа не разбита. Слегка видна ссадина, но на камере выглядело все совершенно по-другому. Рука перебинтована, но он ею нормально двигал. — Ты ради меня засадил за решетку свою любимую девушку. — Я вытащу ее оттуда. Я исправлю все. Только понадобится намного больше времени. Прошло два месяца, я как сейчас помню наш последний разговор с Майей после оглашения приговора. Меня заставили! Заставили сделать выбор. И я совершил непростительную ошибку. Да мне и в голову прийти не могло, что Рома сможет придумать вот такой коварный план, чтобы разлучить нас с пчелкой навсегда. Шесть лет в колонии за пределами Москвы. Шесть лет лишения свободы. За что? За убийство, которое она не совершала! Я один раз пришел к ней. Но это свидание не закончилось ничем хорошим. Ненависть и проклятия посыпались в мой адрес. Она была разорвать меня на части и расцарапать лицо. — Предатель! Иуда! Ненавижу тебя! Как ты мог? Ты обещал ведь! Обещал вытащить! Мне стоило нанять хорошего адвоката, а я решила поверить твоему. Ты специально нанял его, да? Что бы обвести меня? Что бы в итоге он же меня и уничтожил? Никольский твой друг? За что? Ответь мне!? За что ты так поступил со мной? Никольский Федор Петрович – просто лучший адвокат. Но я и сам готов был его прибить, когда в место того, чтобы защищать Майю, он перешел на сторону Скворцовых, которые заплатили ему намного больше денег. У них был сговор с Легудой Игорем Олеговичем – лучшим адвокатом города. Тут я прогадал. Надо было Легуду брать в защитники, а не Никольского. Продажная тварь! Нашел несуществующих свидетелей и мою девочку приговорили. А я оглашал приговор. Поговорив прежде со Скворцовым « по душам». — То, что ты трахаешь ее, это твое личное дело. Но ты же не пойдешь против неопровержимых доказательств? Твоя Майя завидовала Лизе. Твоя Майя отбивала у моей дочери всех парней. Ты же сам видел переписку между Лизой и Майей в соц сети? — Это все ложь! Они были лучшими подругами! — Ну факты, Жень. Факты. — Ты сколько заплатил им всем, бедный и несчастный? — Ну я же не должен афишировать истинное положение? — Ты занимаешься подпольным бизнесом. — У меня очень влиятельные друзья. Исаков один из них. — Это ты организовал похищение моего сына, да? — А вот к этому, Женечка, я вообще никакого отношения не имею. Тут мимо. Да адвоката и свидетелей подкупил, на этом все. — И я должен поверить? — Это твое право. — Ветровская не виновна. Другой человек убил твою дочь, Скворцов. — Виновна, поэтому и наказана. Нет у меня ни времени, ни желания с тобой спорить. Прощай, — закончил он разговор первым тогда. Оправдываться перед Майей не мог да и не видел смысла. Ненавидит она меня. Да, хотел все исправить, но мне быстро перекрыли кислород, я уже даже хотел уйти с должности судьи, но подумал, и решил просто на время взять отпуск. Рома не переживал за то, что Майя сидит. Ни разу о ней не спросил, что оказалось очень странно. А еще у него стали появляться деньги. Он купил недавно новенький мерс, а сегодня уехал с утра в неизвестном направлении. Я и решил узнать источник дохода своего сыночка, и когда залез в его ноутбук, прозрел. Он занимается хакерством. И вплотную работает с Исаковым. Не мог тот его похитить! Не мог! И тут мои догадки подтвердились! 32 Глава Майя — Прости, не смог сдержаться, — пытается меня притянуть к себе Рома, но я отшатываюсь от него, жаль, что руки сковывают наручники, так бы отвесила ублюдку пощечину. Еще и извиняется. Серьезно? После того как отимел меня как последнюю на столе? Нет, Ромочка. Извинения не приняты. Пытаюсь заглушить в себе боль и разочарование. Да, я знала, что он одержим, но не думала, что способен на насилие. Я и так сломлена. Так он решил меня добить окончательно. — Не делайся, Майя. Это уже не заводит. Моего отца может и да, но не меня. — Мне плевать на него, так же, как и на тебя. Проклинаю день, когда зашла на сайт и познакомилась с тобой. — Какие заявления. Слушай, не делайся, еще раз повторю. Меня бесит это, — он застегивает ремень и видно, что мои слова его злят. — Вы с папашей одного поля ягодки. — А я рад, что не я один уже в списке людей, которых ты ненавидишь. Но сутки еще не прошли. Так что – ты моя еще на 23 часа. 23 часа? Неужели он истязал меня целый час? В какой момент я решила отпустить ситуацию осознавая, что в наручниках ни черта не смогу предпринять, чтобы себя защитить? — И какая программа дальше? — Я хочу тебя накормить и серьезно поговорить. Как бы там ни было, но я тебя люблю и хочу вытащить. Но я должен знать и понимать, как это сделать. И почему мой отец решил тебя упечь, если так сильно любил? — Я не буду с тобой. Можешь не стараться. Ты меня изнасиловал! — Скажи спасибо, что это сделал я. Зачем ты повелась на уговоры папочки и так жестко подставила Исакова? Он с тебя готов спустить три шкуры. И если бы я не вмешался, то тебя сейчас бы имели сразу несколько человек. Приходили, платили, звали сюда и драли, как настоящую проститутку. — Ты связан с ним? Рома, оказывается я тебя слишком плохо знала. Я была уверена, что ты настоящий домашний мальчик, создающий свои идиотские программки и не трогающий никого вокруг. Оказывается, ошибалась. — Ошиблась, да. Тихие мальчики не слишком сильно заводят таких вот горячих девушек, как ты. Поэтому пришлось кардинально поменяться ради тебя. Я сох по тебе, надеялся на поддержку со стороны отца. А он как поступил? Сам тебя трахал. Обиднее всего было то, что я знал, а сделать ничего не мог. — Мог. Найти другой объект воздыхания и забыть меня. — О, если бы это было так просто, то не было столько несчастных людей, страдающих от неразделенной любви. — Ты меня не любил и не любишь. Ты эгоист. Самолюб. В этом вы с папочкой тоже похожи. Только тот имеет высокое положение в обществе, а ты только стремишься стать таким же, как и он. — Нет, я хочу стать выше него. И стану. Не забывай, что сейчас миром правят технологии. А я очень хорошо в них разбираюсь. — Я хочу вернуться в камеру. Наш разговор надо прекратить. Не хочу тебя больше видеть. — А я хочу, чтобы ты меня слышала и слушала. Я не желаю тебе зла. Да, перегнул немного, но уж слишком давно тебя хочу. Так же хочу, чтобы ты сделала правильный выбор. — Я его сделала уже давно. — И все же, я хочу, чтобы ты стала моей. Во всех планах. Мой отец вряд ли желал тебя видеть в качестве своей жены. Он тебя лишь использовал и подставлял. А я мечтаю об этом. — Мечтать не вредно. — Не глупи, ты понимаешь, что я прав. Но постоянно ищешь оправдание моему отцу. За что ты полюбила его? Он так хорош в постели? — Убирайся, Рома. И никогда больше в жизни не приближайся ко мне. Никогда! — Я буду приближаться к тебе. Буду. И этого не изменить. А тебе лишь стоит смирится. Подумай, на протяжении шести лет я буду приходить сюда и делать с тобой все, что пожелаю, или же мы можем все переиграть. Дам тебе время на раздумья. Недолго. Пару дней. Затем приду за ответом. Только думай хорошо. Не руководствуясь эмоциями, а здравым смыслом. А сейчас я позову надзирателя и он сопроводит тебя обратно в камеру, раз ты так сильно этого хочешь. Майя Я вернулась в камеру и только там смогла дать волю слезам. Лилька и без слов все поняла. Я рассказывала ей о своей жизни, о знакомстве с Ромой и его отцом. Обо всем. Она стала для меня настоящей подругой. Родным и близким человеком. Которая не просто делала вид, что слушает, а на самом деле слушала. — Папаша или сынок? – единственное, что спросила, когда я присела на кровать. — Рома. — После встречи с его отцом тебя не так сильно трясло, как сейчас. — Женя не позволял ничего лишнего себе, а его сын да. Этот ублюдок считает себя чертовым королем мира. Он уверен, что я буду плясать под его дудку. Он хочет быть со мной. Вытащить меня. — Один уже из их семейства тоже обещал, и что в итоге? Ты здесь. Не надо им верить. Все это не имеет никакого смысла. Ты хоть сопротивлялась? Или же просто смирилась и позволила ему себя трахнуть? — Мои руки были скованны наручниками. Только сейчас их освободили. Я не могла. Он сильнее. Ты представить даже не можешь, как горели его глаза, когда он, — всхлипнула, не хотела продолжать, посвящать во все подробности. Лиля подошла ближе, присела, обняла, пыталась успокоить. Я разревелась у нее на плече да так, что колотило всю. — Тише, тише. — У них здесь все схвачено. Он заплатил, меняя привели и… — Знаешь, ты права. В первый год моего тюремного заключения ко мне тоже приходил один опер. Слишком сильно я ему понравилась, пока велось расследование. Влюбился, можно сказать. Но ты же понимаешь, они любят нас только тогда, когда засовывают свои члены глубоко в нас и стонут при этом как не знаю кто. Месяц он так приходил, пока я не выдержала и не ударила его в ногу ножницами, которые перед этим хорошенько заточила. После этого весь пыл и желание у него поубавились. — Это же неправильно. Нельзя так поступать с нами. Мы заключенные, а не живой товар для утех богатых ублюдков. — А ты это объясни им. Майя, в этой жизни. Да и всегда, во все времена правили те, кто имели много денег. Те, у кого во владениях были земли, на которых пахали рабы. — И что дальше?