– Любопытный взгляд у хаи на образование и воспитание. Особенно с учетом разных культур и знаний в коалиции. Что ее занесло на этот трансгалактический лайнер? Еще бы двадцать шестой уровень посетила с развлечениями только для взрослых. Я поспешила оправдать поведение кузины, ну и свое тоже, ведь тоже шалила с мужчиной: – Насколько мне известно, на Земле у двух национальностей совершенно разные традиции. Кто-то после вкусного обеда благодарит хозяев смачным плевком на пол, а для других это смертельное оскорбление. Все четверо клеранцев дружно посмотрели на меня. И я поймала себя на том, что стыдливо морщусь, искоса глядя на соседей и непроизвольно сминаю покрывало на шезлонге. Фальк усмехнулся и что-то негромко сказал Райо на клеранском, словно подтрунивал над ним или… завидовал. Видимо, перестаралась я со своими устоями. Слишком крепко вбили в меня правила поведения этой пресловутой «идеальной жены» в детстве, черт их дери. Ой, даже глухие отголоски «отеческих заветов» послышались: «Семья – это святое!» Я мысленно дала себе подзатыльник, внутренне встряхнулась и весело предложила: – Может, ну его, этот бассейн? Вокруг еще столько интересного, чего мы не видели, а времени до Фортана мало… – Возможно, мы бы смогли найти еще двое суток, чтобы насладиться вашей душевной компанией и на Фортане, – промурчал Матео, подаваясь ближе к Ровене, едва не укладываясь к ней на шезлонг. Но его быстрый вопросительный взгляд на Райо не укрылся от нас с кузиной. – Возможно! Розовые слоники – непреодолимое искушение! Услышав мнение главного клеранца, я с трудом сдержала крик триумфа. Поймала взгляд Ровены, она слегка хмурилась, словно пыталась постичь некую тайну, которая никак ей не давалась. * * * Я сбежала! Несерьезно, глупо, по-детски! Все понимала, но не смогла справиться с собой – хотя бы полчаса побыть в одиночестве, нет, наедине с целой Вселенной. Себе в оправдание вспомнила, что отец говорил: «Вам, женщинам, ведома магия сердца, души и тела, сама природа даровала вам умение чувствовать чужую боль, тьму и найти спасение. Прислушайтесь к себе, пользуйтесь женской интуицией – и тогда ваша семья всегда будет обеспеченной и счастливой!» На фоне космоса моя интуиция нашептывала, вернее, твердила с навязчивостью учебника: «Это твое первое и последнее путешествие подобного формата, курсант, вот и наслаждайся всем, что здесь есть, как те же смуфы. Хотя бы лишние полчаса потрать на себя!» И я тратила их в месте, которое уже раз десять видела в рекламном ролике о том, что обязательно нужно посетить на лайнере «Вселенная радости». И вот я здесь! Просторная площадка в форме гигантского яйца специально была сделана прозрачной, благодаря чему все желающие могли видеть, как лайнер несется по космическим просторам, преодолевая пространство и время. К тому же добавляет остроты ощущениям пол под ногами, тоже прозрачный, – словно паришь над бездной… Вплотную к корпусу подойти было нельзя из-за перегородки высотой метра полтора. Схватившись за поручень, я подалась вперед и любовалась видами за бортом. Мне все еще было мало Вселенной – невозможно насытиться сияющими звездами, туманностями, облаками! Даже если благодаря натренированному, внимательному взгляду сразу распознать, что, увы, суперпрочный корпус не прозрачный, а эффект «полного погружения» достигается сплошным экраном с объемным изображением. Подобные аттракционы сплошь и рядом устраиваются на планете: прозрачные мосты над пропастью, на небоскребах. Но впечатления – спасибо создателям этой мощи и организаторам тура! – зашкаливают, тем более здесь не земная твердь, не кино и не планетарий, а огромный корабль – жалкая песчинка, молекула в масштабах Вселенной. Я постоянно невольно отмечала конструктивные особенности этого огромного лайнера – ведущего судна одной из крупнейших компаний мира Аябук, бывшего когда-то земной колонией, но разорвавшей связи с древней метрополией из-за жестокой эксплуатации планетарных и людских ресурсов. С тех пор многое изменилось, но аяки, как называют себя выходцы с Земли, или бывшие земляне, старательно отграничиваются от своих корней. Ревностно защищают свой суверенитет и очень активно развиваются в техническом и экономическом плане. Нам, курсантам академии, аяков преподносят как отщепенцев и предателей. Кто-то верит в это искренне, но не подобные мне отпетые прагматики. Наверное, уже минут пять я не могла оторваться от кормы «Вселенной радости», прямо-таки с детским восторгом наблюдая, как там, на фоне светящегося нейтронного хвоста, крутятся сверкающие энергетические лопасти вокруг ядра одного из двигателей лайнера. Страшно представить их размер и мощь, а если что-то пойдет не так – будет настолько чудовищный взрыв, что увидят и на Дагаве, хоть мы уже двое суток в пути. В который раз поймав себя на том, что, видимо, недополученное в детстве сказывается, я успокоилась и приняла «взрослый вид». По привычке вытянувшись стрункой, чувствовала, как в душу заползают холод и одиночество. На фоне темного, ледяного и безмолвного космоса я ощутила себя даже не песчинкой, с которой ассоциировала корабль, а… с фотоном. Вспыхнула и погасла, исчезла, никем не замеченная. Я крепче сжала поручень, невольно обратив внимание на свои руки: тонкие, изящные пальцы, узкие кисти, нежная, бархатистая кожа (благодаря здешнему сервису) с тоненькими венками. Черный широкий браслет на запястье только усиливал их природную хрупкость. В бассейне Ровена попрощалась с клеранцами и увела меня в каюту, чтобы те не успели пресытиться нами – пусть «жертвы» нагуливают аппетит. В каюте мы пообедали и часок поспали, а затем не менее двух часов нежились в спа. Для меня, совершенно не привыкшей, чтобы кто-то заботился обо мне таким образом, ощущения были фантастические: сияющая увлажненная кожа, расслабленные мышцы, тонкий аромат масел, пропитавших тело. Даже вечернее платье село на меня по-особенному. Черный корсет, расшитый серебряными нитями, приподнял грудь, подчеркнул тонкую талию, а струящаяся до лодыжек шелковистая ткань немного расклешенной юбки – округлые бедра и красивые ноги. От малейшего движения тонкий шелк скользил по чувствительной коже, посылая по телу возбужденные мурашки. Тяжелое агатовое ожерелье привлекало дополнительное внимание к нежной коже полной груди и соблазнительной ложбинке. Переступив с ноги на ногу, я ощутила, как пальчики на ногах щекочут нежные лепестки черных шелковистых цветков, украшающих босоножки на высоких шпильках. Эта легкая, изящная обувь каким-то невероятным образом удерживается на ногах парой тонких кожаных ремешков. Да, если всего три дня назад считала себя просто хорошенькой, то сегодня, в роскошном вечернем наряде, благоухающая и ухоженная до кончиков ногтей, поняла: я – красавица. Причем без всякой лести и после личного придирчивого осмотра. Мастер на все руки Ровена – настоящая волшебница и в искусстве макияжа – постаралась от души. Действительно старшая, наставница, и я жадно внимала ей. Всего лишь пара легких мазков по векам серо-жемчужными тенями придала темно-шоколадным глазам глубины и тайны; чуть подкрутила и так густые черные ресницы; добавила губам яркости розовым блеском – и все. Моя природная красота засияла, словно ограненный бриллиант: гладкая нежная кожа с легким румянцем, крылья носа трепетно дрожали, чувственный рот приоткрылся в удивленном: «Ого, неужели это я?!» Вдруг я ощутила наполовину обнаженной спиной чей-то взгляд и рефлекторно обернулась. Райо! Он молча наблюдал за волной моих темных блестящих волос, медленно, лениво и немного щекотно стекавшей с плеча на спину. А я смотрела на него, надеюсь, цинично-изучающе, а не восхищенно-придурковато, как некстати могло получиться. Потому что этот супербрутал в уже, кажется, привычном черном костюме с тонким шелковым шарфом вместо галстука, белоснежной рубашке не мог не волновать. Полюбовавшись его великолепной фигурой, я чуть не сделала ему комплимент, но, конечно, не решилась и уже хотела выдать дежурное «доброго времени суток», но он опередил: – Ты очень красивая, Эрика! Ровенин трюк с плавным и эффектным перебрасыванием волос мне удался, а вот изобразить уверенную светскую улыбку – нет. Рядом с Райо я терялась, робела и стеснялась. Как глупо! Да что же происходит, в конце концов? Пришлось напомнить о дистанции: – Благодарю вас, хой Райо! Вы один? Без телохранителя Фалька? Райо чуть поморщился, отрицая: – Фальк не телохранитель, он куратор. – Куратор? – Вот так неожиданность! – Мы с шир Домаком из одного крула, по-вашему администрации, но политические представители не могут относиться к одному крулу. Как правило, формируется смешанная делегация из разных. – Чтобы исключить сговор узкого круга? – предположила, а по сути, умничала я. – Да, наверное, в какой-то мере, – признал Райо, серьезно глядя на меня. Клеранец сделал последний разделяющий нас шаг, встал почти вплотную, опустил взгляд и коснулся моего запястья, затем его пальцы скользнули вверх, лаская руку, посылая по коже мурашки, замедляясь в особенно чувствительных местах – в ямочке у локтя, на внутренней поверхности руки… Он видел, все-все видел: как разбегались мурашки по моей коже, как частили жилка на моей шее и пульс на запястье, как ускорялось и становилось поверхностным дыхание. Всего одно его движение – и я горю от желания. Легко обхватив мою ладонь, он поднял наши сцепленные руки и томительно медленно поцеловал каждый пальчик, глядя мне в глаза. И я на все сто уверена: мой страх Райо тоже видел. Отметил, что я боюсь не физической боли, что его резкое движение меня не пугает – я даже не моргнула и не дрогнула, когда он резко поднял вторую руку и, обхватив мой затылок, мягко массировал кожу под волосами. Я боялась за свою душу, за сердце, будущее… Кроме нас сюда пришли пощекотать себе нервы несколько пассажиров. Кое-кто восторженно ахал-охал, кто-то делился впечатлениями, но, кажется, никому до нас не было дела. Какой космос? Мы любовались друг другом. Игнорируя возможное чужое внимание, я бесстыдно льнула к Райо, тянулась к нему каждой клеточкой своего тела, всей душой. Наслаждалась прикосновениями его губ к моим пальцам и мягким поглаживанием затылка. Хотелось замурлыкать, зажмуриться от удовольствия. Но ведь тогда я не смогу видеть, как все сильнее разгораются его желтые глаза. Я не могла разобраться в нахлынувших чувствах: слишком все ново, необычно, опасно, будто я попала в шторм. А ведь так нельзя. – Странно… – Райо неожиданно нахмурился. – Что странно? – пытаясь выбраться из чувственного тумана, оторваться от его глаз, прошептала я. – Два дня! Всего два дня – а ты у меня словно под кожей… Райо зарылся пятерней в мои волосы и провел по всей длине, откровенно любуясь. – Наверное, просто атмосфера здесь такая, потом пройдет, – неожиданно для себя, слишком горестно, уныло шепнула я. Где-то на задворках сознания давал о себе знать разум, а может, инстинкт самосохранения, но глаза и уши хотели верить сердцу. Райо ласково улыбнулся, блеснув клыками, погладил мою щеку кончиками пальцев и смотрел при этом странно, с нежностью и… голодом, что ли. Незнакомый и непривычный взгляд, от которого все во мне трепетало. – Мне тридцать пять, Эрика, и отдыхаю я не впервые. Я приподнялась на цыпочки, дотронулась до его лица, погладила скулы, темные брови и наконец коснулась саусов. Осторожно провела подушечками пальцев во всей их длине. Отметив, что у Райо крылья носа задрожали, верхняя губа приподнялась, ощериваясь, но не грозно, а будто бы от удовольствия, я хрипло спросила: – Что ты ими чувствуешь? – Слишком многое. Я опасаюсь, если сейчас развернусь к пассажирам, нас опять обвинят в непристойном поведении, – усмехнулся он. Я вспыхнула от смущения и поняла, что тоже перешла на ты. Клеранец наклонился и, едва касаясь, поцеловал меня сначала в лоб, потом в скулы, щеки, губы. Легонько, бережно, нежно. – Нас, наверное, потеряли, – вспомнила я, зарываясь пальцами в его короткие волосы на затылке. И ведь разумная мысль, но кто бы из нас к ней прислушался? Лично мне следовать разуму откровенно не хочется. Особенно сейчас, когда я целуюсь с Райо, да и вообще впервые целуюсь. – Я не отпущу тебя, Эрика, – хрипло сказал он, прислоняясь лбом к моему. – И не надо, мы же вместе на ужин пойдем. Думаю, Ровена и твои… – Не сегодня, моя птичка, а вообще никогда. Схватившись за его руку, которой он все еще удерживал мою, я изумленно спросила: – Ты принял жизненно важное решение после двух дней общения? Райо усмехнулся, снова покрыл короткими поцелуями мое лицо и неожиданно пожал широкими плечами: – Если честно, сам поражен. А мою душу раздирали триумф и страх. Я добилась желаемого всего за два дня, но внутри словно пружина лопнула и скопившееся за неделю напряжение сменилось иррациональной паникой. Причем испугалась я не за себя, а за Райо. Может, все, о чем говорят, неправда? Может, ложь, клевета и… Переполнявшие меня эмоции и сомнения вылились в хриплое: – Скажи, ты веришь в высшие силы? – Как и любой клеранец, да, – Райо удивился. – В темных или светлых? Я читала: у вас есть разделение… – Я верю в Каллу, покровителя моего рода. – Темные брови Райо заметно поднялись. «Каллу, Каллу…» – я перебирала в памяти клеранский пантеон, но именно об этом боге не слышала и не видела в списке. Как же так? Ведь ради него совершается слишком много. Мне нестерпимо хотелось подобраться ближе к истине. В горле пересохло от волнения, мой голос, наверное, походил на карканье вороны: – Ты убивал? – Да, – Райо убил все мои надежды на ошибку или клевету. Я сглотнула горький ком, застрявший в горле. Опустила голову и медленно отвернулась, тем не менее позволив Райо обнять меня, словно теплым одеялом укутать. Внутри ныло от боли и горечи, как обычно, все в моей жизни как обычно. Райо скрестил руки у меня на груди, я положила на них свои ладони, ощутила под тонкой, приятной на ощупь тканью его жаркое мускулистое тело. Он напрягся после моих вопросов, и я насторожилась: все-таки виноват? Считается, невиновный не боится простых вопросов, не ищет скрытого смысла, поэтому задала вопрос, далекий от веры и смертей: – Ты когда-нибудь задумывался, за что люди любят? Несколько мгновений Райо молчал, затем немного расслабился. Его голос прозвучал спокойно: – Люди – нет, а мы, наверное, чувствуем себе подобных, идеально подходящих, нужных именно нам. Нет – необходимых! – Слишком сложно, – вздохнула я, думая о своей жизни и этой ситуации. У Райо было свое мнение: