Еще никто не говорил мне о том, что я воняю. – Розы! – прошипел дракон. – Это от тебя весь этот запах! Я терпеть его не могу! И я нашел, откуда… все это… Тут я вспомнила, что рассказывала Айта, – о том, что лорду-дракону всюду мерещится аромат роз. Но я-то здесь при чем?! – Как ты это сделала? – мрачно спросил он, продолжая все так же двусмысленно нависать надо мной. Я, отдышавшись, натянула одеяло по самый подбородок. – Я ничего не делала. Не понимаю, о чем… И запнулась, когда он попросту опустился на колени и уткнулся носом мне в шею, жадно вдыхая мой запах. – Варги знают что, – заключил лорд-дракон, отстраняясь. – Ничего подобного раньше не встречал. Я лежала, не смея шелохнуться, а сама разглядывала его лицо в потемках. Так близко… что даже страшно, очень. Лунные блики в темных волосах, заплетенных в длинную косу. Высокий лоб. Черные широкие брови вразлет. Узкий нос с горбинкой. Твердая линия губ… Он почти убил меня тогда. Он безоговорочно верил Фейдерлину, который сказал о том, что девушка превратилась в овощ. Он – бессердечная тварь, убивавшая других девушек ради того, чтобы жить. Но вот этот решительный подбородок, этот четкий рисунок скул, эти широченные плечи, перевитые мышцами… В душе всколыхнулась злость. Зачем он пришел ко мне? Обнюхивать? Выяснять, почему ему везде мерещится нежный аромат королевских цветов? – Оставьте меня, – сказала твердо, насколько это было вообще возможно. Не нужно мне его внимание. Уж лучше пусть Фейдерлин женит его на своей сестре, а мне поможет вернуться и отомстить мачехе. С минуту дракон молчал, разглядывая мое лицо, а затем вдруг спросил: – Я тебя раньше нигде не видел? «Видел, конечно, когда выпивал мою жизнь», – едва не сорвалось с языка, но я вовремя прикусила губу. Фейдерлин… Возможно, он поможет мне. Он, а не эта полуразумная тварь, которая даже не помнит своих жертв. – Мы с вами никогда не встречались, – ответила я с ледяным достоинством. – Странно… Чего он медлит? Почему не уходит? Поднялся с колен, стоит надо мной, задумчиво почесывая подбородок. Лунный свет оглаживает обнаженную грудь, будто спаянную из литых мышц, крепкую шею, плечи… – Мне кажется, я тебя знаю, – сказал он хрипло, – но не могу вспомнить… Впрочем, это не важно. Ты здесь работаешь? – Работаю, – буркнула я, мечтая, чтобы он наконец перестал подавлять меня видом своего обнаженного торса. Не то чтобы я никогда уж не видела мужских торсов – конечно же видела, но в основном в музее и в королевском дворце. Из мрамора. Не так, как сейчас… – Хорошо. – В голосе лорда-дракона вдруг послышались нотки удовлетворения. – Тогда… ты ведь знаешь, что лорду-дракону не говорят «нет»? И он совершенно невозмутимо улегся рядом со мной на боку. На моей кровати, варги его дери! Почти голый. Улегся – и тут же по-хозяйски повернул мое лицо к себе. – Я же вам здесь все провоняла, – в отчаянии сказала я. – Это очень странно, девочка, но мне начинает нравиться. Это не розы. Ближе к тебе это нечто совсем другое. И… я хочу попробовать, а вдруг на вкус ты окажешься еще лучше? – Да вы с ума сошли! Я попробовала ткнуть его локтем под ребра, но это было равносильно попытке тыкать локтем гранитную глыбу. – Забываешься! – Радужки мгновенно окрасились желтым. – Я здесь хозяин. Я могу тебя убить, если сочту нужным. А может, еще и сочту… Все это слишком подозрительно. Но сейчас… И вот так, удерживая меня за подбородок, он попросту наклонился и накрыл мои губы своими. Глава 2 Крушение планов Опешив, я застыла безвольной куклой. Как будто бы все происходило и не со мной: мужчина в моей постели, его обжигающе горячее тело рядом и мягкие, уверенные движения его рта. Так непривычно… Но при этом не гадко. И стоило только глянуть ему в глаза, полыхающие яркой зеленью в темноте, с узким вертикальным зрачком, как я поплыла. Как далекие отголоски – слова Айты о том, что не нужно драконам смотреть в глаза, что они могут заставить тебя делать все, что им заблагорассудится. Я тонула в сладкой до приторного зелени, задыхаясь от совершенно новых нахлынувших ощущений: он ласкал мои губы то нежно и трепетно, то настойчиво, но стоило только чуть разжать челюсти, как поцелуй стал глубже. Меня затягивало в раскаленный омут все быстрее, все безнадежнее, тело сделалось мягким, словно горячий воск, податливым, послушным. «Нет!» – вопило мое сознание, увязшее в зелени драконьих глаз и драконьей магии. «Не останавливайся», – билось в висках вместе с пульсом. И я захныкала от беспомощности, но мои жалкие всхлипы были расценены совсем в ином ключе. Дракон оторвался от моих губ, плотоядно облизываясь. – Тебе нравится, – заметил совершенно обыденным тоном. – К чему ломаться, куколка? И, верно, все дело было в драконьем взгляде, потому что от этих его слов все внутри меня свернулось тугой пружиной и тело внезапно потребовало еще. Не знаю, чего именно. У меня ведь совсем не было опыта с мужчинами. Да что там… Лорд-дракон был первым, кто меня поцеловал. Я почувствовала, как он стянул с меня одеяло – ту единственную преграду, что нас разделяла, и еще через мгновение его ладонь, горячая, шершавая, оказалась на моем бедре. Поднялась от коленки вверх, задирая сорочку. – Как ты пахнешь, – хриплый шепот лился в уши, – сводишь меня с ума. Сильнее, чем Хаос, сильнее, чем варги. Кажется, я начинаю понимать, в чем тут дело… Он ловко раздвинул мне ноги, вклинившись коленом, и я, кое-как выдираясь из колдовской зелени, сообразила, что все-таки он был в штанах и что именно сейчас отвлекся на завязки… Господи, что я творю? Крепко зажмурилась. Челюсти сжала до боли, до хруста… Уперлась в грудь дракона ладонями. – Нет! – Нет? – Низкий голос, от которого все внутри завибрировало в предвкушении… – Нет! – жалко пискнула я. – Вы… вы не можете! Нет! – Ты – моя, – выдохнул он. – Моя. Сколько у меня времени? Совсем ничего. А тело все такое же ватное, безвольное, опутанное драконьей волей. Как разорвать эти путы? – Я… невеста мага! – просипела я, понимая, что еще немного – и сама начну предлагать дракону себя. – Что? – Он резко отстранился, глаза налились жидким золотом. – Я невеста Фейдерлина! – Врешь! Во взгляде разгорался пожар, и теперь страх нахлынул с новой силой, сметая напрочь то чувственное удовольствие, которое нес в себе поцелуй. – Спросите у него. – Я попыталась отвернуться, но он удержал мое лицо. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, я видела, что дракон потрясен услышанным. Его рваное, тяжелое дыхание, резко вздымающаяся грудь – все говорило о волнении и даже… гневе. Зрачки вытянулись в нитки, и мне даже показалось, что зубы стали длиннее и заострились. – Ты… – прошипел он и умолк. Затем резко оттолкнулся ладонями от кровати, поднялся на ноги. Глаза во мраке полыхали алым, но – хвала Господу! – я наконец-то освободилась от этой удушающей и подчиняющей магии. – Я не лгу, это правда, – пробормотала я. – Фейдерлин – ваш молочный брат… Лунный свет скользил по обнаженному торсу лорда-дракона – и, клянусь, в любой другой момент я бы с удовольствием его рассмотрела, потому что это был великолепный образец мужского торса, с которого любой скульптор почел бы за честь ваять статую воина, – но сейчас меня просто трясло от страха. Зубы начали тихо клацать, и я кое-как натянула на себя одеяло обратно. А дракон все стоял и смотрел на меня, громко сопя, и было видно, как под кожей желваки ходят. Потом прошипел: – Не говори Фейдерлину, что меня видела. В следующий миг он с рыком перевернул столик и вышел прочь, громко хлопнув дверью. А я разрыдалась, свернувшись в клубочек на кровати. Не было сил даже думать о том, почему все происходит так, как происходит. Наверное, мачеха не только меня продала, но еще и прокляла вдобавок. На следующее утро меня ждали по-прежнему три корзины белья. Та корзина, из которой я починила часть вещей, снова оказалась доверху забита рваньем. Я вздохнула. Возможно, именно эти корзины станут решающим аргументом в пользу завязывания отношений с Фейдерлином… Они были слишком огромными и тяжелыми, навалились каменными глыбами, совершенно перекрыв путь к свободе. Я уселась на табурет и принялась за работу. Сидела, ковырялась иголкой в чьих-то протертых чулках, а сама думала, думала… Вспоминала себя прежнюю. Тот помост, где меня выставили голой на продажу, переломил мою жизнь на две части, словно сухую палочку. На одной осталась изнеженная девица, которая при виде такого количества работы наверняка бы охнула и свалилась в обморок, а на другой… оказалась все та же девица, но она больше не ахала, не изображала упадок сил, а очень хотела выжить, вернуться и отомстить. И потому, стиснув зубы, неумело штопала.