— Кого черт принес? На секунду наступила тишина, а потом спокойный голос приветливо попросил: — Хлынов, откройте, пожалуйста. Но приветливость эта не обманула Хлынова. Он понял, что за этим может последовать. — Проваливайте! — крикнул он. — Хлынов! — заговорил другой голос. — Моя фамилия Акимов. Я из МУРа. Ордера на арест у нас нет. Если с девочками все в порядке, я даю вам слово, что мы только заберем их и тотчас удалимся восвояси. Лучше откройте, Хлынов. — Проваливайте, я сказал! — хрипло повторил Хлынов. Он был вне себя. Ему помешали! Ему помешали сделать то, что являлось делом его жизни! Да зачем вообще жить, если ему не дают делать то, ради чего и стоит жить?! — ВОН!!! — заорал он и бросился к девушкам. Черт с ней, с припадочной! Но эту, нежную, эту странную, он не отдаст! Ни за что не отдаст! К тому же с одной заложницей справиться сподручнее, чем с двумя… Семен, Петр и Никита расположились у двери так, что если маньяк вздумает стрелять, пули пролетят мимо — по бокам. — Надо ломать, — сказал Семен. — Как? — возразил Петр. — Один раз вдарим — и он по двери стрелять начнет. Котов лихорадочно соображал. Что делать, Господи, что делать?! И тут он впервые с той минуты, как они вступили на территорию этой дачи, раскрыл рот. И заорал: — Открой, сволочь!!! Хлынов уже освободил Таню и подхватил ее на руки. Девочка бессильно обмякла в его руках, и именно в этот момент и прозвучал крик отчаяния. Таня подняла голову — ей показалось, что она слышала голос отца. — Откро-о-о-ой!!!!!!!! Теперь у нее не оставалось никаких сомнений: там, за дверью, ее отец, папа, ее спасение. Что было сил она закричала в ответ: — Папа-а-а-а-а-а-а!!!!!!!!!!!!!!! Больше Никита не мог ждать. Он даже разбежаться толком не успел. Просто ухнул, дико закричал и что было сил толкнул ненавистную дверь. И влетел в комнату. Вслед за ним ворвались Семен и Петр. Но все трое тут же остановились как вкопанные: Хлынов крепко держал Таню, одной рукой зажимая ей рот, а другой приставив к ее виску пистолет. — Стоять!!! — заорал он, едва они перелетели через порог. — Стоять, или я ей голову прострелю. Но они уже и так стояли, тяжело дыша и с ужасом глядя на него, на Таню, на Веронику, на столб, на кресло, на страшные инструменты. — Что здесь происходит?! — только и смог выговорить Семен. — Оружие на пол, — скомандовал им Хлынов. — Ну?! — Спокойно, — предупредил его Акимов. — Вот, видишь? Мы кладем оружие на пол. Не спуская глаз с Хлынова, он присел и положил свой пистолет на пол. Семен и Никита последовали его примеру. Сердце Никиты разрывалось. Его девочка была под дулом пистолета маньяка, а он ничего, ничегошеньки не мог сделать! И Таня смотрела на него полными слез глазами и шептала: — Папа… А он ничего, ничего не мог сделать! — Три шага назад! — снова скомандовал Хлынов. — Только без шуток. Одно движение — и девочка без мозгов останется. Три шага назад. Они сделали эти чертовы три шага. Не выпуская их из виду, он пошел по направлению к выходу, цепко держа голову Татьяны под прицелом. Им оставалось только провожать их глазами. Когда он проходил мимо Чумы, та натужно прохрипела свое: — Сволочь… Он решил не оставлять им ее. А зачем она им? Того, что он с ней сделал бы, они все равно делать не будут, кишка у них на это тонка. Так зачем оставлять то, что ему не достанется? К черту! Еще и оскорбляет, а это никому не должно сходить с рук. К тому же они должны убедиться, что намерения у него самые что ни на есть серьезные. Если он убьет эту сучку, они поймут, что имеют дело с личностью, и не посмеют помешать ему, когда он станет уходить с этой сладкой девочкой. И отец ее ничего не сможет сделать. Все правильно. Он должен убить эту девку. Все это промелькнуло в его голове в одно мгновение. Но этого хватило Семену Безрукову, чтобы прочитать мысли маньяка и понять, что за этим должно последовать. Поэтому, когда пистолет Хлынова на миг отрывался от виска Тани, Безруков уже был в полете. И едва рука с пистолетом выпрямилась для выстрела, Семен уже схватился за нее мертвой хваткой. Обычно это называют интуицией, профессионалы — выучкой. Хлынов и Семен покатились по полу, увлекая за собой Татьяну, а на помощь уже спешили Никита и Петр. И хоть выучка Хлынова была отменной, шансов устоять против трех профессионалов у него не было. Ни единого. Втроем они навалились на него, образовав рычащий, орущий, перекатывающийся клубок тел. Какая-то сила подняла с пола Таню. Как сомнамбула она подошла к оружию, которое кучей валялось тут же, рядом, подняла отцовский пистолет, сжала его в обеих руках и закричала срывающимся голосом: — Стоять!!! — и выстрелила вверх. Никите к тому моменту уже удалось схватить Хлынова за волосы и задрать его голову кверху. Сзади руки маньяка крепко держал в надежном захвате Безруков. Акимов сидел рядом и тяжело, прерывисто дышал. — Папа, — сказала Таня, не сводя глаз с Хлынова. — Отойди. Я его сейчас убью. Никита вопросительно посмотрел на Семена: держишь? Тот кивнул. Никита отпустил голову Хлынова и подошел к дочери. — Отойди, папа, — как заведенная повторяла Таня, зачарованно глядя на Хлынова. — Пожалуйста, отойди. Никита подошел к ней, мягко забрал из ее рук пистолет и со всего размаха дал пощечину. Таня тут же заплакала, громко, в голос и, не обидевшись, припала к плечу Никиты. Он гладил ее по волосам и повторял: — Все будет хорошо, дочка. Все будет хорошо. Теперь все будет хорошо. — Молодец, Танюха, — произнесла Чума, и все посмотрели на нее. — Может, и меня освободите? — сказала она. Акимов встал с пола и медленно собрал валявшееся на полу оружие. Пистолет Хлынова, отлетевший в борьбе, он положил в карман, а свой направил на маньяка. — Все кончено, Хлынов, — сказал он веско. А потом подошел к Веронике, задумчиво посмотрел на нее и сказал: — А это мы еще подумаем, освобождать тебя или нет. Может, тебе здесь больше понравится, чем в тюрьме. Освободи, дядя, — попросила его Чума. Акимов кивнул и стал освобождать ее от оков. Тем временем Никита снова подошел к Хлынову и со всего размаха ударил его пистолетом по лицу. Тот упал и потерял сознание. — Нехорошо арестованных бить, — равнодушно заметил Акимов, мельком взглянув на упавшего. — Он не арестован, — зло проговорил Никита. — Его нельзя арестовывать. Приказа-то нет. На поясе Семена зазвучал зуммер пейджера. Прочитав информацию, Безруков весело посмотрел на Никиту и сказал: — Уже арестован. Приказ поступил только что. — Поздравляю, — сказал ему Никита. — С опережением графика работаешь. Эпилог Никто из потерпевших никогда Татьяну не видел. По совету Акимова Никита тут же увез дочь в Горек, спасая от уголовного преследования. Там, далеко от Москвы, они надеялись пересидеть все события и укрыться от закона. В конце концов им это удалось. Никто никогда так и не узнал, что Татьяна Никитична Котова в возрасте пятнадцати лет принимала участие в четырех вооруженных ограблениях. Тогда же, на даче у Хлынова, друзья отпустили и Веронику. Акимов сказал, что не ведет это дело, Семен — что он вообще из другой конторы, а Никита и вовсе плевать хотел на проблемы уголовного розыска. Чуму отпустили, наказав на прощание, чтобы вела себя впредь тише воды ниже травы, поскольку подельники ее выгораживают. На время Вероника оставила мысли о мести. Пусть пройдет еще какое-то время, решила она. Это никуда от меня не уйдет. А если уйдет, подумала она с неожиданным для нее смирением, — значит, Бог того захотел. Но если когда-нибудь этот человек встретится у меня на дороге, хотя бы один только раз, значит, Бог послал мне эту сволочь, чтобы я вспомнила и отомстила. А пока — подождем.