— Получится, — коротко ответил ей Андрей и снова замолчал. Таня покачала головой. — Не нужно бы нам это делать, — проговорила она, глядя прямо перед собой. — Заткнись, — тут же прервал ее Андрей. — Почему ты со мной так разговариваешь?! — возмутилась она. — Я тебе кто — простая шлюха?! Боже, успела она подумать, ну вот ты и выражаешься не хуже Чумы, вот ты и ругаться стала. Глаза Андрея побелели от бешенства. — Слушай, ты, — внятно проговорил он, едва не касаясь ее лица своим носом. — Там наши ребята дело делают, а ты? Разборки мне устроить решила. Прямо здесь, сейчас?! Я тебе всю харю разворочу, если ты сейчас же не заткнешься! Поняла?! — Поняла, — коротко ответила Таня и отвернулась. В банке было всего несколько человек — рабочий день подходил к концу. Около самой двери стоял одинокий пожилой охранник с кобурой на боку. Генка и Чума переглянулись. И поняли друг друга. Неторопливой походкой Генка пошел поближе к кассам, а Чума, улыбаясь самой приветливой улыбкой, на которую только была способна, обратилась к охраннику: — Простите, пожалуйста, дяденька охранник, скажите, пожалуйста… Улыбаясь милой девчушке, «дяденька охранник» нагнулся к ней и в ту же секунду получил в лицо струю едкого газа. Он зарычал, прижал к глазам пальцы одной руки, другой пытаясь расстегнуть кобуру, но «девчушка» красиво взмахнула ногой и ударила его по лицу. Люди, еще не соображая, что происходит, шарахнулись в стороны, но тут на помощь Чуме пришел Генка. — Стоять, бляди! — заорал он, вытаскивая пистолет. — На пол всем! Быстро на пол, пока не продырявил всех!!! Кому сказал, бля?! Все как один посетители попадали на пол, накрыв головы руками. Генка метнулся к кассам. Чума тем временем освободила охранника от оружия, а когда тот попытался было помешать ей, в очередной раз отправила его в нокдаун, отбив таким образом охоту к дальнейшему сопротивлению. И теперь у Чумы и у Генки было по пистолету. Чума держала всех под прицелом, а Генка, перемахнув через стекло, собирал в полиэтиленовый пакет всю наличность, которую тот мог вместить. — Мелкие не бери! — крикнула ему Чума. — Быстрее! — Все! — крикнул Генка и снова перемахнул через стекло. — Ноги! Генка бросил на пол железяку, которой кассиры что-то прижимали из бумаг. — Это бомба! — закричал он. — Кто встанет — покойник! И в тот же миг они выбежали из дверей. Первыми их в зеркале увидел Андрей. — Бегут, — закричал он. — Двери открывай, двери! Таня заметалась от одной двери к другой, открывая. Не успею, Боже мой, не успею, со страхом думала она, выполняя эту, по существу, очень простую работу. Успела. Как два смерча, Генка и Чума заскочили в салон, и, уже закрывая дверь со своей стороны, Чума крикнула: — ГОНИ!!! Но старалась она напрасно. Андрюха тонко чувствовал ситуацию. Не успели они коснуться сиденья, как он вдавил педаль газа до упора, и машина, гремя захлопывающимися на ходу дверями, сорвалась с места и помчалась по закоулкам Москвы. — Дорогу, дорогу показывай! — орал он Чуме. — Ох, черт, — спохватилась она. — Направо сейчас! И до конца дороги — прямо, а потом налево свернешь. Светофоры не замечай, понял?! — Учи ученого! — Ну что? — крикнула Таня Генке. — Получилось? — Получилось ли?! — проорал он в ответ. — Еще как получилось! У Чумы спроси! Все четверо орали на пределе голосовых связок. Возбуждение заставляло их почему-то кричать во все горло. — И много взяли? — крикнул Андрей. — Не считал! — ответил ему, хохоча, Генка. — Танюха! — Что?! — Ну-ка посчитай! И он высыпал прямо на заднее сиденье все деньги, которые были в пакете. В основном — пятидесяти- и стотысячные банкноты. Мгновенно стало тихо. Будто кто-то щелкнул выключателем и убрал звук. — Господи, — прошептала Таня. — Это сколько же тут денег?! Никогда столько не видела. — Миллионов сто! — тоже тихо сказал Генка. — Ничего себе, — присвистнул Андрей, оборачиваясь на деньги. — Следи за дорогой, — сказала ему Чума. — Что такое сто миллионов? Эго всего-навсего двадцать тысяч долларов. — Всего?! — смотрела на нее Таня широко раскрытыми глазами. — Тебе что — мало? — Мало, — твердо ответила Чума. — С этих двадцати мне положено только пять. А мне нужно все двадцать. — Что?! — грозно спросил у нее Генка. — Ты что тут… — Да нет, — отмахнулась от него Чума. — Мне чужой доли не надо. Мне двадцать тысяч надо. Значит, еще несколько банков брать придется. Тем более у нас теперь два ствола. — Что? — обрадованно обернулся к ней Андрей. — Откуда?! — Опять! — вздохнула Чума. — Откуда… У охранника одолжила. — Зачем тебе двадцать тысяч баксов? — в упор смотрел на нее Генка. — Ген… Ты опять? Ты когда за слова свои отвечать начнешь? — Да я к тому, — объяснил ей Генка, — что если дело стоящее, мы тебе свои доли отдадим, и все дела. Скажешь или нет? Чума медленно покачала головой. — Нет, — сказала она. — Это мое дело. Только мое. Генерал Харитон ворвался в спец лабораторию, как смерч. Именно — ворвался! Не вошел, как он обычно это делал, предварительно позвонив, извинившись и пожелав всем здравия и долгих лет жизни, а вбежал, сметая на своем пути стулья и тумбочки… Секретарша Мила взвизгнула от неожиданности и страха, Дикий вид Харитона — вытаращенные глаза, оскаленный рот, сбившийся набок галстук — привел ее в полное замешательство. — Где?! — бешено заорал Харитон. — Кто? — быстро спросила Мила. — Где Илья?! — Какой Илья? — машинально переспросила Мила, не сразу догадавшись, что речь идет о ее шефе. И это было неудивительно, потому что вежливый и лощеный Харитон всегда называл Плеханова по имени-отчеству и на «вы». — Илья, мать твою!.. — еще громче заорал Харитон и страшно выругался такими словами, что Мила почти ничего не поняла, кроме того, что мама ее родила из заднего прохода. Это оскорбило ее настолько, что она выпрямилась, гордо развернула пудовую грудь (Плеханов признавал только пышных женщин, а про свою секретаршу вообще говорил — «Милого тела должно быть много!») и высказала Харитону, что лично она думает по поводу его, генерала, появления на свет. У Харитона отвисла челюсть. — Да ты что?!