Женщина издала смешок, который вырвался прямо из ее живота. - У вас есть глаза, и вы ими пользутесь, seidrmadr, - она задумчиво посмотрела на меня. - Большинство мужчин не умеют проявлять уважение. - Неужели так сложно их поправить? - Нет, не сложно, - спокойно сказала она. - Моя сестра говорит, вы хороши в неприятностях. - Сестра? - спросил я. - Ох, Сигрун Гард? - Очевидно, - сказала она. Она протянула мне левую руку. - Фрейдис Гард. - Гарри, - я пожал ее руку. Ее хватка напоминала пневматический зажим, а мои забинтованные руки были очень чувствительны. - Ой, будьте со мной помягче. Она снова рассмеялась. - Я кое-что слышала о вас, но вы, должно быть, особенный. Лара никому не позволяет прерывать эту часть ее дня. - Это, наверное, проще, чем менять потом весь ландшафт, - сказал я. - Должно быть, так оно и есть, - сказала Фрейдис. Она подошла к двери, остановилась и указала совершенно неуместным жестом Ванны Уайт в ее сторону. - И вот мы на месте. Так что я открыл дверь и прошел внутрь Додзё Рейт. Я имею в виду, когда у вас в доме пять газиллионов комнат, одна из них, очевидно, должна быть додзё. Однозначно. Комната была ярко освещена, резко контрастируя с остальным домом. Стены были белыми, с них свисало несколько белых шелковых знамен, на которых были нарисованы черные кандзи. Я знал достаточно, чтобы распознать надпись, но не настолько, чтобы прочитать ее. Тренировочный пол был сделан из гладкого дерева с татами, покрывающими большую его часть. Посреди тренировочного зала стояла женщина в белом кимоно, держа в руках гладкий круглый посох, который назывался бо. Она проходила через тренировочную рутину, вращая орудие дугообразным пятном вокруг себя и перед собой. Звук оружия, рассекающего воздух быстрее, чем обычный человек мог бы им двигать, был ровным свистом. Она повернулась и посмотрела на меня, все еще нанося удары, вращаясь, толкая пустой воздух. У Лары Рейт были скулы, способные расщеплять атомы, яркие серо-серебристые глаза, способные сверлить сталь, и улыбка, которая могла стать более жестокой, чем нож-потрошитель. Ее иссиня-черные волосы были длинными и ниспадали бы на поясницу, если бы не были собраны в беспорядочный пучок. Она застыла посреди своей тренировки, тело полностью остановилось, превратив ее из дервиша в манекен. Демонстрация совершенного контроля была более чем впечатляющей. И интересной. Но это была Лара. Я никогда не был в ее присутствии, не чувствуя сильного влечения к ней, и я вовсе не был уверен, что это было потому, что она была вампиром Белой Коллегии и самым близким к определению суккуба существом, которое можно айти по эту сторону ада. Это было больше связано с ней. Лара была красива и опасна, как голодная тигрица, и очень, очень умна. Она на секунду встретилась со мной взглядом, а затем слегка улыбнулась. - Если ты хочешь поговорить со мной прямо сейчас, Гарри, - сказала она, - сними туфли и возьми бо. - Ох, да ладно, - сказал я. Она выгнула бровь. - Я никому не уделяю время своей тренировки, - сказала она. - Это мой дом. Ты пришел ко мне. Прими мои условия или уходи, Дрезден. Я выдохнул. Сделать то, что она просит, было для нее приемлемым способом обойти традиционную защиту моего права гостя. В конце концов, если бы мы были в додзё, тренировались, и что-то плохое случилось со мной, это могло бы быть прискорбным несчастным случаем. В конце концов, боевая подготовка сама по себе опасна. Или, предположил я, она может заявить, что я пытался убить ее, как Томас пытался убить Этри. На самом деле, я мог видеть своего рода безрассудную логику в том, что Лара попыталась бы мутить воду вокруг ситуации Томаса, создав аналогичную ситуацию со мной, а затем бросив вину на более широкий заговор. Чушь собачья, но кто-то, достаточно отчаявшийся помочь семье, мог бы убедить себя в этом. Я прикусил губу. Но только не Лара Рейт. Совсем не в ее стиле. Лара была самым скользким и коварным вампиром в корзине психопатов-социопатов. Я действительно не видел в ней такого же гедонистического монстра, как во многих других вампирах Белой Коллегии, которых я встречал - она была чем-то гораздо более опасным. Она была дисциплинированной, с жестким самоконтролем, и она не уступала ни демоническому паразиту, который делал ее монстром, ни любому другому, кто пытался заставить ее делать то, что она не хотела делать. Если бы Лара хотела моей смерти, это бы уже случилось. Это было бы неожиданно, быстро и хорошо исполнено, и у меня, вероятно, было бы мало шансов ответить. Возможно, я даже не понял бы, что произошло. Я видел, как Лара дралась - и она видела, как я делал то же самое. Ни один из нас не был заинтересован давать другому шанс на ответный удар. Но во времени я был ограничен. Тратить его на пререкания с Ларой из-за протокола - брату не поможет. Поэтому я стиснул зубы и скинул кроссовки. Лара наблюдала за этим, и ее улыбка стала немного порочнее - Хороший мальчик. - Ну, это совершенно очевидно, - сказал я и присел, чтобы снять носки. Я встал, не снимая плаща, и взял свой собственный бо с простой деревянной стойки, стоящей чуть в стороне от тренировочной площадки. Я размял поврежденные руки и поморщился от боли. Боль уже становилась все менее заметной, по мере того как Зимняя мантия заполняла поврежденные нервные окончания с отдаленным ощущением холода. Я обошел Лару, встал перед ней и занял позицию наготове, свободно сжимая посох, большая часть которого была вытянута передо мной на уровне талии, как будто кто-то протягивал вилы с сеном. Лара повернулась ко мне и, улыбаясь, поклонилась в пояс. - По-европейски. Мерфи также показывала мне много всяких азиатских штук, но я не хотел, чтобы Лара знала об этом. - Я учился в Хог-Холлоу, штат Миссури, - сказал я. - Но мой первый учитель был шотландцем. - Большую часть восемнадцатого века я провела в Японии, - она сама заняла позицию наготове, держа посох вертикально, нижний конец которого был направлен в мою сторону. - Я думал, что в то время она была закрыта для всех посторонних. Она ухмыльнулась и слегка качнула бедром, отчего мне захотелось убежать. - Ты меня видел? - Эм. Точно, - сказал я. Её улыбка стала теплее. - Чего же ты хочешь, Гарри? Я направил посох в ее сторону в простом ударе. Она легко парировала удар и отразила его с такой силой, что оружие чуть не вырвалось у меня из рук. Я восстановил оружие и равновесие, отступая от удара, который пришелся на ковер, где моя босая нога была мгновением раньше. Удар был силен достаточно, чтобы по комнате разнесся треск, как от удара наотмашь. - Адские колокола, Лара! - сказал я. - Боль - лучший учитель, - сказала она. - Я не пропускаю удары. И тебе не следует. Она атаковала на меня сильным, быстрым ударом на уровне моих лодыжек. Я поймал его концом посоха и отбросил ее оружие назад. - Ты слышала про Томаса. - И про твой визит к нему, и про твой визит к Жюстине позже, да, - сказала она. - Что он тебе сказал? Я покачал головой. - Все, что он произнес это имя Жюстины. И едва-едва это сказал. Они здорово раздробили ему рот. Я провел еще одну атаку вне досягаемости для Лары и повел её вдоль края циновки. Она была высокой для женщины, но я высок для кого угодно. У меня, вероятно, было больше фута преимущества в досягаемости до неё, и я начал использовать это. Шесты трещали друг о друга снова и снова, и я едва избежал раздробления костяшек пальцев. Она была быстрее меня и более опытна в чисто техническом смысле. Но это единственное, что решает в настоящих драках. Это схватка медведя против горного льва - если я ее подловлю и смогу использовать свою силу и выносливость, у нее будут проблемы. Я продолжал прижимать ее к углам циновки, и она все время ускользала, при этом не сходя с нее, на шаг впереди меня. Но есть и другие способы замедлить людей. - Мои люди прикрывают Жюстину, - сказала Лара. - Насколько это вообще возможно, если не изолировать ее тут. - Она беременна, - сказал я. Лара пропустила шаг, и я был готов. Я ткнул концом бо ей в колено. Она избежала этого, но лишь приняв удар икрой ноги, через кимоно, и зашипела от боли. Она ответила ударом по моей голове, от которого я уклонился, а затем снова встала на одну ногу, держа оружие наготове для защиты или нападения, ее глаза сузились. Если бы это было по-настоящему, бой закончился бы в считанные мгновения. Или, по крайней мере, прелюдия. Мы оба перешли бы к использованию сверхъестественных способностей, и одному Богу известно, в какой хаос это бы вылилось. Я отошел назад, уперся концом бо в пол и согнулся в легком поклоне. Лара настороженно посмотрела на меня, а затем, как могла, повторила мои движения на одной ноге, что выглядело превосходно. - Ты уверен? - спросила Лара мгновение спустя, несколько раз вращая лодыжкой на ноге. - Томас был, - сказал я. - И они не сказали м... - Лара сжала губы. Затем она встала в более агрессивную позу, навроде моей, и я встал настороже, чтобы соответствовать ей. Мы атаковали и парировали на мгновение, кружа. - Ты рассказывал о нем его деду? - спросила она. Я запнулся, и Лара послала мне удар, прямо в пряжку ремня, сбив меня с ног, так что я упал на задницу. Я немного посидел на полу, глядя на Лару, которая опустила свой посох и поклонилась точно так же, как я, и спокойно смотрела на меня. Она знала о нас с Томасом. Я имею в виду, я знал об этом, но она собрала достаточно данных, чтобы понять, кто такой Эбинизер. Белая Коллегия имела репутацию коварных интриганов. Связи с ними, независимо от их источника, у большинства сверхъестественного мира вызывали подозрения. Если связь Эбинизера (и моя) с Белой Коллегией станет достоянием общественности, последствия в нашей нынешней ситуации будут... неприятными. И у Эбенизера не просто проблемы с вампирами: постоянно выходят новые главы и дополнения. Так что потенциально это по-настоящему первоклассный беспорядок. - Я знала с самого начала, - нетерпеливо сказала она, словно прочитав мои мысли. - Я присутствовала, когда мой отец был одержим твоей матерью. Он заставил меня играть роль няни для Томаса. Я часто слышала их разговоры, потому что, очевидно, никто в моей семье не понимает, каким смертоносным оружием может быть умение слушать, и однажды она оставила Томаса на мое попечение, когда навещала Маккоя. А после ее смерти я помогла отцу повесить ее портрет в этой его маленькой психопатической эгоистичной галерее. Я кивнул. - Но ты никогда об этом не говорила. И не пыталась использовать в качестве давления. - Нет, - ответила она. - Потому что именно я меняла Томасу подгузники после того, как его мать сбежала от нашего отца. Одевала его. Кормила его с ложечки. Научила его читать. - Она покачала головой, не сводя глаз с одного из знамен. - Я безжалостнее многих, Дрезден. Но даже для меня есть пределы. Большая часть этих ограничений связана с семьей. - Поэтому ты не использовала это против него, - сказал я. - Но почему ты не использовала это против меня?