– И еще этот мистер Грошонг. Он тоже очень меня интересует. Он сказал, что не знает этой машины, но другие жители деревни ее почему-то узнали. – Может, у него плохая память? – Он не производит впечатления склеротика. К тому же остается непонятным вопрос, почему Мойниган в свое время покинул поместье. Может быть, поссорился с Грошонгом? – Это что, так важно? – Одному Богу известно, – улыбнулся Сорвин, отломил кусок хлеба и принялся с удовольствием жевать. – В этом-то все и дело, – заметил он, пережевывая пешаварский наан. – Расследование предполагает не столько поиски неизвестного, сколько погружение в давно забытые обстоятельства. Нельзя исключать ни одной возможности, пока не будет доказано, что этого не могло произойти. Это только Шерлок Холмс сразу умел определять истинную подоплеку преступления. В реальной жизни так не бывает. – Но если причиной его отъезда была ссора с Грошонгом, которая произошла восемь лет назад, почему все это всплыло только сейчас? Сорвин не мог ничего ответить, но пока его это не смущало. – Безусловно, это очень интересный вопрос, – со значением произнес он. Что мало проясняло ситуацию. Они снова умолкли. Фетр допила вино и решила перейти на воду, которая и была принесена их сверхвнимательным и сверхвысокомерным официантом вместе с еще одним бокалом пива для Сорвина. – Вкусно, – промолвил он. – Тебе нравится? Фетр кивнула в надежде на то, что, несмотря на свой талант детектива, он не распознает ложь. – А откуда взялись деньги, часы и фотография? – спросила она, чтобы поддержать разговор. Сорвин ответил не сразу – может, пережевывал исключительно вкусный кусок мяса, а может, просто не знал, что сказать. – Деньги меня не интересуют, – наконец изрек он. – Что такое пятьсот фунтов в наше время? Вряд ли это можно назвать состоянием, скорее трудовые капиталы. – Сорвин вздохнул. – А вот часы и фотография – это интересно. Я имею в виду, каким образом у такого неудачника могли оказаться столь дорогие дамские часы? И откуда у него фотография этой пожилой четы? – Украл? Но Сорвин подозревал, что все не так просто. – Либо украл, либо купил, зная, что часы краденые. – Но ведь он мог купить их легально, – заметила Фетр, которая еще не была столь циничной. – Не думаю, Салли, – покровительственно произнес Сорвин. – Все его имущество состояло из пятисот фунтов, расчески и нескольких предметов одежды. Вряд ли он стал бы тратить несколько сотен фунтов на приобретение золотых часиков. – А может быть, они достались ему по наследству. А мужчина и женщина на фотографии – его родственники. На этот раз Сорвин даже не попытался скрыть свой покровительственный тон. – Я еще понял бы, будь это детская фотография, но пятидесятилетняя пара, которая к тому же никак не может быть его родителями… Нет. Я думаю, часы были украдены, и украдены не случайно – они каким-то образом связаны с фотографией. Он не стал говорить, что его тоже мучают какие-то отрывочные воспоминания, которые никак не складываются в законченную картину. – Мы не можем утверждать этого, нам еще слишком мало известно, – возразила Фетр, которая вновь обрела уверенность при виде того, как Сорвин игнорирует все то, что не согласуется с его версией. – Вы сами сказали, что мы не должны исключать ни одной возможности, пока не докажем, что этого не могло произойти. – Это реальная жизнь, Салли! – вскричал Сорвин. – Это не любовный роман, в котором баснословные богачи бросают все и, прихватив с собой часики возлюбленной, отправляются в народ и снимают комнату у миссис Глисон. Поверь мне, они были украдены! Фетр слегка обиделась, но это не помешало ей продолжать отстаивать свою точку зрения. – Я просто говорю, что не следует исключать и эту возможность. – Не забывай, что его, возможно, убили. Из каждых трех убийств два являются следствием противозаконной деятельности. Фетр не была знакома с этой статистикой, однако она выглядела вполне достоверной. Сорвин заметил, как она заняла оборонительную позицию, и опустил вилку. – Послушай, в каком-то смысле наш спор абсолютно бесплоден. Нам все равно нужно выяснить, откуда взялись эти часы. А для этого придется прочесать списки украденного. Фетр не сомневалась, что эта неприятная обязанность будет поручена именно ей. – Я не пренебрегаю твоим мнением, Салли, – улыбнулся Сорвин. – Просто у меня больше опыта. Она кивнула, но с довольно мрачным видом. Его слова ее явно обидели. Сорвин взял вилку и вернулся к трапезе. Фетр, с которой уже было довольно, отставила тарелку и принялась украдкой наблюдать за ним. Потом он резко отложил вилку в сторону и промолвил: – Прости. Я не должен был так с тобой говорить. – Ничего. У тебя действительно гораздо больше опыта, чем у меня. Она тоже была ему небезразлична. Симпатичных женщин среди полицейских было не много, и поэтому с первого дня обучения ее начали преследовать мужчины (а один раз даже женщина). Однако все они выглядели так, что она не уступила бы им и за весь чай «Уормвуд-Скрабз».[17] Обычно ей удавалось сохранять дистанцию, избегая прямого выяснения отношений, иногда приходилось прибегать к откровенному разговору, и лишь однажды она была вынуждена дать ногой в промежность. Очень редко она ощущала в своей душе какой-то отклик. Именно так было с Сорвином. Он ни на чем не настаивал, по крайней мере, не слишком сильно. Она знала, что всем мужчинам присуща настойчивость в отношениях, а у нее это всегда вызывало протест. Ей не нравилось, когда ею манипулировали, подгоняли ее и заставляли делать что-то вопреки ее воле. Сорвин делал все правильно, и хотя он тоже играл с ней, почему-то это не вызывало у нее возражений. Он доел остатки своего блюда и откинулся на спинку кресла. – Замечательно, – промолвил он. – Да, – откликнулась Фетр. – Что-нибудь еще? – Нет, спасибо. К ним подошел официант, и Сорвин попросил у него счет, после чего снова повернулся к Фетр, которая сидела, уставившись на скатерть. – Ну же, не грусти, – промолвил он. – Наши дела не так уж плохи. И в его голосе прозвучало что-то, что заставило ее улыбнуться. – Так-то лучше, – заметил Сорвин. – Прости. Я действительно устала. – Тогда я отвезу тебя домой, – простодушно ответил он, вовсе не намекая при этом, что чего-то от нее ожидает. И Фетр почувствовала, что благодарна ему за это. Ей понравилось заниматься с ним любовью и хотелось повторить это, но сейчас она действительно изнемогала от усталости. У Сорвина тоже остались самые приятные воспоминания об их последней ночи, и ему не терпелось освежить их. Но он уже слишком хорошо знал Фетр и поэтому был вынужден приберечь свои плотские желания для другого случая. Знакомство с Хьюго Хикманом произвело на Айзенменгера двойственное впечатление. С одной стороны, он был привлекателен, раскован, общителен и, судя по всему, достаточно открыт, но вместе с тем в нем было нечто такое, что вызывало у Айзенменгера неприязнь. Чувство это было неопределенным, оно то возникало, то исчезало, рождая ощущение дискомфорта. В конце концов он решил, что Хьюго просто слишком идеален и, более того, сам знает об этом. Айзенменгеру ничего не оставалось, как заподозрить, что его неприязнь к Хьюго объясняется обыкновенной завистью, а поскольку ему вовсе не хотелось быть завистником, он постарался подавить в себе это чувство. Однако полностью избавиться от него Айзенменгеру так и не удалось. Когда их представили друг другу, Хьюго широко улыбнулся и с должной долей скромности крепко пожал Айзенменгеру руку. – Как я понял, вы – патологоанатом. Потрясающе интересная дисциплина. Папа всегда воспитывал во мне уважение к патологам, правда, па? Как ты говорил: «Всегда поддерживай с патологами добрые отношения, потому что именно они подчищают все твои промахи и могут как спасти тебя, так и погубить». – Да, что-то вроде того, – снисходительно улыбнулся Тристан, предлагая Айзенменгеру шампанского. – Думаю, вряд ли вы с Тристаном допускаете промахи. Хьюго загадочно улыбнулся. – По крайней мере, мы никогда не рассказываем о них патологам. Айзенменгер не успел выразить свое удивление, как Хьюго рассмеялся и сделал большой глоток шампанского. – Так, значит, это вы похитили нашу прекрасную Елену. Счастливчик! – Он подмигнул, сделал еще глоток и повернулся к отцу: – Неплохо. А еще такого же не найдется? Тристан принялся открывать вторую бутылку. – Она неплохо устроилась, – продолжил Хьюго. Было неясно, что он имеет в виду – карьеру Елены или ее выбор партнера. – Хотя мы так давно не виделись. – Да, за это время много чего произошло. – Да. – Хьюго понимающе взглянул на него. – Действительно.