— Пусть только попробуют, — ответил Мерфин. — Почему это не пустят? — Ты маленький. — Это же глупо. Не успев договорить, молодой лучник понял, что зря он так пыжится: взрослые часто бывают глупыми. Но самоуверенность Филемона взбесила его, тем более он только-только похвастался Керис. Самый молодой стрелок отошел от детей и приблизился к мужчинам, ожидающим своей очереди у мишени. В кругу взрослых он узнал очень высокого широкоплечего Марка Ткача. Тот заметил лук и тихо, ласково заговорил с мальчиком: — Откуда он у тебя? — Я сам его сделал, — с гордостью ответил Мерфин. — Посмотри-ка, Элфрик, — Марк повернулся к соседу, — какой парнишка лук сделал. Крепыш с хитрыми глазами бегло взглянул на изделие и презрительно заметил: — Слишком маленький. Такой не пробьет доспехи французского рыцаря. — Может, и не пробьет, — мягко возразил Марк. — Но думаю, парень двинется на французов только через пару лет. — Все готово! — крикнул Джон Констебль. — Марк Ткач, ты первый. Великан подошел к барьеру, поднял мощный лук и попробовал его, сильно согнув толстую дугу. Констебль заметил Мерфина и покачал головой: — Мальчики не стреляют. — Почему? — возмутился юный мастер. — Неважно, иди. Кто-то из детей захихикал. — Но по какой причине? — не отступал Мерфин. — Еще я с детьми буду объясняться. Давай, Марк, стреляй. Старший сын Джеральда был смертельно оскорблен. Эта змея Филемон перед всеми опозорил его. Он отвернулся от мишени. — Я же говорил. — Эй ты, заткнись и убирайся. — Ты не можешь заставить меня убраться, — ответил Филемон. Он был на шесть дюймов выше Мерфина. — Зато я могу, — вышел вперед Ральф. Молодой мастер вздохнул. Ральф — преданный брат, но не понимает, что, если из-за него подерется с Филемоном, лишь выставит Мерфина слабаком и дураком. — Ладно, я пойду, — буркнул Филемон. — Помогу брату Годвину. И ушел. Остальные дети тоже начали расходиться, посматривая, где поинтересней. Керис вскользь бросила Мерфину: — Не обязательно стрелять здесь. Девочке явно хотелось посмотреть, как это будет. Юный стрелок осмотрелся: — А где? Если его застанут за стрельбой без разрешения, то могут отобрать лук. — Можно пойти в лес. Мерфин удивился. Детям запрещалось ходить в лес. Там прятались разбойники. Сорванцов могли раздеть или превратить в рабов, а то еще чего похуже, о чем родители говорили одними намеками. Но даже если они возвращались из леса живыми и здоровыми, их пороли. Однако Керис, кажется, ничего не боялась, и сын рыцаря не хотел показаться трусом. Кроме того, мальчика подстегнул грубый отказ констебля. — Ладно. Только чтобы нас никто не видел. На это у дочери Суконщика был ответ: — Я знаю дорогу. И она пошла к реке. Братья двинулись за ней. Рядом семенила трехногая собака. — Как зовут твою собаку? — спросил Мерфин. — Это не моя, — ответила Керис. — Я дала ей кусок тухлого окорока и теперь не могу отвязаться. Они шли по илистому берегу реки, мимо торговых складов, пристаней и барж. Мерфин украдкой рассматривал девочку, которая так легко стала их вожаком. Широкое решительное лицо, не красавица и не уродка, в зеленоватых глазах с золотистыми пятнышками светится озорство. Светло-каштановые волосы заплетены в две косы, по нынешней моде. Одежда дорогая, но вместо вышитых тряпичных туфелек, которые предпочитали благородные дамы, практичные кожаные башмаки. Дочь Суконщика свернула от реки, прошла дровяной склад, и вдруг они оказались в низкорослом леске. Мерфину стало не по себе. Теперь, в лесу, где, может, за ними из-за дуба подсматривает какой-нибудь разбойник, он пожалел о своей браваде, но возвращаться стыдно. Дети пошли дальше, подыскивая большую поляну, где можно пострелять. Вдруг Керис заговорщически сказала: — Видите тот большой куст остролиста? — Да. — Как только его пройдем, садитесь на землю, и чтобы тихо. — Почему? — Увидите. Секунду спустя Мерфин, Ральф и Керис присели на корточки за кустом. Трехногий пес тоже сел и с надеждой посмотрел на девочку. Ральф хотел что-то спросить, но провожатая зашикала на него. Через минуту мимо прошла маленькая девочка. Дочь Суконщика выпрыгнула и схватила ее, та заверещала. — Тихо. Дорога совсем близко, нельзя, чтобы нас слышали. Зачем ты за нами пошла? — Вы забрали моего пса, он не хотел возвращаться. — Я тебя знаю, ты была сегодня утром в церкви, — смягчилась Керис. — Все нормально, не плачь, мы тебе ничего не сделаем. Как тебя зовут? — Гвенда. — А собаку? — Хоп. — Юная воровка подхватила пса, и тот принялся слизывать слезы хозяйки. — Ладно, бери. Хотя лучше тебе пойти с нами — вдруг он опять удерет. Кроме того, ты, наверно, не найдешь дорогу обратно. Все вместе пошли дальше, и Мерфин спросил: — У кого восемь рук и одиннадцать ног? — Сдаюсь, — тряхнул головой Ральф. Он всегда сдавался. — А я знаю, — улыбнулась Керис. — Это мы. Четверо детей и собака. — Она засмеялась. — Здорово. Мерфин остался доволен. Взрослые не всегда понимали его шутки, а уж девчонки и подавно. Гвенда принялась объяснять Ральфу: — Две руки и две руки и две руки и две руки — это восемь. Две ноги… По счастью, в лесу никого не было. Те немногие, кто имел здесь дела — дровосеки, угольщики, плавильщики, — сегодня не работали, знать тоже не охотилась по воскресеньям. Так что встретить они могли только разбойников. Но вряд ли. Большой лес тянулся на много миль. Мерфину ни разу в жизни не удалось пройти его от края до края. Дети вышли на широкую поляну, и юный стрелок остановился: — Подойдет. Примерно в пятидесяти футах стоял огромный дуб. Молодой лучник встал боком — он видел, что так делают взрослые, — взял одну из трех стрел и приладил выемку хвостовика к тетиве. Изготовить стрелу из ясеня с гусиным оперением не проще, чем лук. Начинающий мастер не смог раздобыть железа для наконечников, поэтому просто заострил концы и опалил дерево, чтобы они затвердели. Посмотрел на дуб и натянул тетиву. Это оказалось очень трудно. Когда он пустил стрелу, та упала на землю совсем недалеко от цели. Хоп ринулся к ней. Мерфин расстроился. Он-то думал, что стрела со свистом прорежет воздух и вонзится в дерево. Значит, недостаточно натянул тетиву. Попробовал сменить стойку — лук взял правой рукой, стрелу левой, так как одинаково хорошо владел обеими. Второй раз мальчик натянул тетиву изо всех сил и отпустил стрелу. На этот раз та почти долетела до дерева. В третий раз он прицелился вверх, прикинув, что стрела сделает в воздухе дугу и на излете войдет в дерево. Но забрал слишком высоко, стрела угодила в ветви и упала на облетевшие коричневые листья. Мерфин скис. Стрелять из лука оказалось сложнее, чем он думал. Сам лук скорее всего в порядке; дело в его умении… точнее, неумении. Керис сделала вид, будто ничего не заметила. — Дай мне попробовать, — попросила она. — Девчонки не умеют стрелять. — Ральф выхватил лук у брата. Встал боком, как Мерфин, но выстрелил не сразу, а несколько раз согнул лук, приноравливаясь к нему. Он тоже понял, что это не так просто, но освоился, кажется, довольно быстро. Хоп резво принес все три стрелы к ногам Гвенды, девочка подобрала их и передала Ральфу. Тот прицелился, не натягивая тетивы, не напрягая рук. Мерфин понял, что так и нужно было сделать. Почему эти вещи так ловко выходят у Ральфа, который не может отгадать ни одной загадки? А брат тем временем натянул наконец-таки тетиву, не сильно, плавно. Пущенная стрела примерно на дюйм вонзилась в мягкую кору дуба. Младший брат весело засмеялся. Хоп умчался за стрелой. Добежав до дерева, пес растерянно остановился. Ральф опять натянул лук. Мерфин понял его намерения и успел лишь вскрикнуть: — Не надо… Поздно. Стрела вонзилась псу в затылок. Хоп упал и забился в судорогах. Гвенда закричала. Керис прошептала: — О нет! Девочки побежали к собаке. Меткий стрелок самодовольно ухмыльнулся: