В ее голове настойчиво шумела листвой Роща, но Алан, находящийся так близко, что она могла осязать его, отчего-то молчал. Растерянный, утонувший в сонме чужих голосов. Алисе нужно было только прикоснуться кончиками пальцев к серебряной плоти коры, только прижаться к ней щекой, закрывая глаза. И сон принял бы ее. Желанно и мягко ставя все на свои места. «Но сумею ли я вернуться?» – испуганно подумала девушка, почти отдаваясь желанию распустить крылья за спиной, и эта мысль ее отрезвила. Крылатая оглянулась на Вестников, испуганных и еще не верящих в свое счастье. Даже Сэм ошалело осматривался, стараясь не отходить далеко от Сильвии, раскладывающей на земле содержимое своего рюкзака. Чарли нетерпеливо скулил, подпрыгивая к руке Алисы, и жмурился от удовольствия, когда ему удавалось коснуться лобастой головой ее повисшей ладони. Алиса наклонилась к нему, позволяя лису облизать ее щеки. – Вот мы и добрались, милый мой, – прошептала она. – Вот мы и дома… Эти слова сорвались с ее губ так неожиданно легко, что холод страха, стискивающий грудь, ослабел и рассеялся, и Алиса сумела наконец глубоко вдохнуть пряный воздух оазиса. – Мы дома! – уже громче повторила она, ловя взглядом, как разглаживается угрюмое лицо Лина. Рядом с парнем сидела Юли, подставляя зажмуренные глаза мягкому солнцу. Алиса шагнула к девочке, опуская ей на плечо ладонь. – Пойдем, – шепнула она и громко сказала остальным: – Разбивайте лагерь. Нам нужно хорошенько отдохнуть теперь. В ответ Сэм поднял вверх тяжелую руку и бросил короткий клич, обращаясь к далеким небесам. Солнце совсем уже скрылось, оставляя мир в объятиях плотных сумерек и тишины. Но камни хранили тепло дня, согревая ночной воздух. Сильвия тихонько всхлипнула, крепко хватаясь за рукав Сэма, и вместе они пошли выбирать место для костра. Первого очага нового дома. Алиса проводила их взглядом и наконец посмотрела на притихшую рядом Юли. – Там… папа? – чуть слышно спросила девочка, вглядываясь в темноту, сгустившуюся над Деревом и камнем, упокоенным под его корнями. – Ты видишь его? – отчего-то испугалась Алиса. – Нет… я просто знаю, что он там. Юли встала и пошла к Дереву, уверенно и спокойно, словно не было в ней ни капли серебра, затмившего взор. Так переступают порог родного крова после долгих лет странствий по чужим землям. Так возвращаются в объятия родителей, чтобы никогда больше их не покидать. На мгновение девочка застыла возле серого камня, не дыша, не двигаясь, а после медленно опустилась на колени и коснулась его ладонью, сначала робко, едва-едва. А потом изголодавшаяся по отеческой ласке Юли прижалась щекой к округлой поверхности камня, ставшего могильной плитой на месте упокоения ее отца, шепча что-то невнятно, зажмурившись, сжавшись в маленький комок. Алиса смотрела на нее, чувствуя, как сердце наполняется светлой печалью. – Я сохранила ее, Томас, – беззвучно сказала она, вспоминая, как расслабилось измученное лицо Вожака, когда последнее дыхание покинуло его бессильное тело. – Я привела ее к вам. Томас молчал, да Алиса и не ждала его ответа. Если бы он смог сейчас говорить с кем-то живущим, то слова его были бы обращены к худенькой девочке, чьи налитые медью густые локоны рассыпались по серому камню. – C ней все будет в порядке, – уверенно сказал Лин, подходя к Алисе. Она молча кивнула. – Я позабочусь о ней за тебя, пока ты будешь… там. «Я не вернусь! – кричало все существо Алисы ему в ответ. – Как ты не понимаешь, глупый мальчишка, что я никогда не вернусь назад?! Вы будете жить и умирать, возводить города и рожать детей, а я веками буду оставаться в чужом сне, словно мушка, застывшая в капле сока…» Но она молчала, наслаждаясь минутами последней близости. Тем, как трется об ее плечо кожа старой куртки, как Лин горячо дышит ей в макушку, не сводя взгляда с замершей у камня Юли. – Мне нужно идти, – сказала наконец Алиса, чувствуя, какой болью отзываются в ней эти слова. – Он ждет меня. Алан не звал ее, молчаливо принося в дар своей Жрице скоротечные минуты в оазисе. Но время шло. Вестники выполнили свое предназначение, пора было указать им путь. Пора было становиться Жрицей. – Постой. – Лин опустил ей на плечи ладони. – Завтра. Ты пойдешь к нему завтра. Смотри, ночь уже опустилась… Мы разведем костер. Будем есть варево Сильви, вспоминать близнецов… – Его голос дрогнул. – И все, что оставили за спиной. Подари себе эту ночь, Алиса. И мне. Говоря это, он слегка надавливал ей на плечи, будто бы хотел прижать к земле, сделав ее хоть капельку более вещной. Будто боялся, что она развеется прахом под его руками, исчезая, уходя навсегда. За их спинами уже приятно потрескивал костер, через некоторое время ночной воздух наполнится грибным запахом похлебки и послышится постукивание ложек по донышкам походных мисок. Первая ночь у огня в оазисе для нового Братства, последняя ночь для Алисы, и отказаться от этого манящего тепла было выше ее сил. «Алан, – мысленно произнесла она. – Я приду к тебе завтра на рассвете. Мне нужно попрощаться». Сила Рощи всколыхнулась в ней тяжелой волной, но Божество молчало. Алиса приняла это за одобрение. Хотела принять. Лин почувствовал, как расслабились плечи Крылатой, как она наконец прижалась к нему спиной, откидывая голову. Он тяжело выдохнул, только теперь понимая, как напряженно ждал ее ответа. – Завтра на рассвете, – сказала Алиса, закрывая глаза. – Обещай, что не станешь держать меня. – Завтра… это почти никогда, – ответил Лин, осторожно прикасаясь губами к ее волосам, чувствуя легкое головокружение и слабость в ногах. И то, как колотится сердце доверчиво приникшей к нему Крылатой. – Эй! – Голос Сильвии вырвал их из томительных пут близости. – Подходите к огню, будем праздновать. Алиса отстранилась от Лина, пригладила волосы и, обойдя парня, направилась туда, где ярко горел костер. В последний миг Лин успел разглядеть, как нежно порозовели девичьи щеки. Он постоял немного, вдыхая терпкий воздух ночи. – Иди к остальным, – хрипло сказала ему Юли. – Я хочу еще побыть здесь. С папой. Возражать было бессмысленно. Лин чуял это в каждом слове, что через силу произнесла девочка. Потому он послушно кивнул и поспешил к Братьям, устроившимся вокруг костра. – Кто нальет горячего пойла уставшему воину? – нарочито дурашливо спросил Лин, падая рядом с Алисой, как всегда спрашивал после возвращения с вылазок за Гряду. Громкий раскатистый смех разнесся над оазисом. Они и вправду были дома. *** Эалин неслась прочь от ущелья, закручиваясь в дымную спираль и надсадно воя. Давно уже ей не было так больно, как сейчас. Пока они вели Крылатых к Роще, она успела поверить в милость молодого Дерева. Ей казалось таким верным, таким правильным завершение их бесполезных скитаний именно сейчас. Когда Вихри передали свою мудрость выжившим, когда помогли им пробраться сквозь песок и пепел к новой жизни. Но Алан их не призвал. Мертвая тишина полнила головы, и с ней даже Корбун не совладал. – Уходим, друзья, – сухо сказал он тогда замершим возле ущелья Вихрям и взвился к небесам. Эалин проводила взглядом фигуры Вестников, скрывающихся в ущелье, и в первый раз пожалела, что ее рассыпавшаяся прахом плоть не способна на слезы. Она и не помнила, когда в последний раз плакала после Огня. Но сейчас ей хотелось выть раненой зверицей. За ее спиной нерешительно топтался Генрих. – Они не виноваты. – Я знаю, – постаралась ответить спокойно Эалин. – Ты смотришь на них так, что даже мне жутко. Женщина с трудом оторвала взгляд от широкой спины Сэма, замыкающего вереницу Крылатых. – Прости. – Она помотала головой, прогоняя дурные мысли. – Просто я надеялась… – И мы все… Но что это меняет? Вопрос повис в воздухе, осязаемый и тяжелый. – Если и ты поддалась сомнениям… – осторожно проговорил Генрих. – То за Матильдой нужно теперь следить. Как бы не натворила бед. Эалин окинула взглядом засыпающую пустыню. – Ты не видел, куда она полетела? – На юг. Вместе с Газулом. Стоящие совсем рядом, они не чувствовали тепла тел друг друга. Но тревога передалась мгновенно. Они превратились в Вихри и устремились туда, где скрылись их товарищи, несущие в себе груз злобы и ненависти. Опасные сами для себя. – Они могли просто уйти подальше в пески, – шептала Эалин, зная, что Генрих услышит ее голос. – Разворотить очередной лисий город? – А может, и не лисий. Перебрасываясь ничего не значащими фразами, они неслись, разглядывая следы, оставленные Вихрями на глади ночной пустыни. Когда узкая горная гряда разомкнулась под ними, обнажая сокрытый перевал, Эалин мягкой дугой ушла вниз и опустилась на рыхлый песчаный нанос; Генрих неслышно встал рядом. Ночь была тихой, безветренной. Луна тускло светила сквозь тонкую пелену облаков, наполняя воздух особой, неживой силой, что была так близка Вихрям. Эалин осмотрелась, тропа впереди них уходила в сторону, петляя между склонами гор. Ущелье с оазисом находилось совсем рядом, в него вела одна из нескольких похожих друг на друга, словно они сестры, прогалин. Не отыскать, если не слышишь зова. – Куда они могли подеваться? – задумчиво проговорил Генрих, рассматривая оборвавшийся след на песке. – Здесь они приняли облик людей, – подсказала Эалин, низко склоняясь над землей, которую щедро покрывала холодная зола. – Пешая прогулка под луной? Не слишком похоже на Матильду, тебе не кажется? Эалин промолчала, прислушиваясь к ночной тишине. Что-то нарушало безмолвие – чуть уловимый шум, ритмичный и нарастающий с каждым мгновением. По безлюдной пустыне, напитанной мертвым светом луны, кто-то шел. И не один. Много тяжелых сапог с силой впечатывались в песок, словно многочисленный отряд шел в ногу.