– Сегодня большой день, Алиса. Путь Вестников подходит к концу. Думаю, тебе нужно подготовиться, – добавила она и отошла, неслышно и легко, едва касаясь песка. Чарли заворочался, просыпаясь. Он вытянул длинные лапки, выгибая спину, и зевнул. Алиса легонько погладила его по боку, оглядываясь. Мир оживал. Озябшая после длинной ночи, пустыня набиралась солнечного тепла. В пещере неспешно собирали рюкзаки остальные Вестники. Алиса пробежала глазами по их сонным лицам. – Доброе утро, воробушек… От хриплого со сна голоса сидящего рядом Лина по спине Алисы пробежали мурашки. – Надо было тебе укладываться в спальник, – пробормотала она, приглаживая растрепанные волосы. – Ничего. Переживу. От вчерашней близости, простой и естественной, такой, что полнила их в детстве, не осталось и следа. Слишком многое было сказано. Под покровом ночи так легко вырывается наружу то, что обычно упрятано в самый дальний угол души, заперто на тяжелый замок невозможности выразить. Теперь Алиса не знала, куда деть глаза и руки, ругая себя за слабость, что взяла над ней верх. Слабость, на которую не было права под нещадным утренним солнцем. Лин наблюдал за ее суетливыми движениями, и сон уходил с его расслабленного лица. – Нужно собираться, – сказала Алиса, порываясь встать. – Постой. – Лин схватил ее за руку и притянул к себе. – Что бы сегодня ни случилось, обещай, что не станешь жертвовать собой ради остальных. Слышишь? Роща этого не стоит. Люди же как-то обходились без нее столько лет. Построили Города. Вырастили нас. – Ты не понимаешь. – Алиса попыталась вырваться, заметив, как напряженно прислушивается к ним стоящая у выхода из пещеры Юли. Покачиваясь, девочка ловила каждый шорох, что доносился от валуна, где они с Лином продолжали сидеть. – Совсем не понимаю, – согласился Лин. – Я не знаю, что тянет тебя туда и какая ноша легла на твои плечи, когда ты в первый раз пересекла границу Рощи. Но я точно уверен, ни одно из благ, что может обещать нам этот Алан, не стоит твоей жизни. Обещай мне, что вернешься в Город вместе с нами, если хоть что-то пойдет не так. – Я не могу. – Обещай мне. – Лин был совсем рядом, прижимался лбом к виску, горячо дыша, настоящий, живой, не принадлежащий ей больше. – Прости, – шепнула Алиса и с силой дернулась в сторону. – Все будет так, как должно. Она медленно поднялась. Чарли, поскуливая, прижался боком к ее ноге. Лин продолжал сидеть у валуна, сжимая кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Алиса проскользнула мимо него, он не шелохнулся. Девушка почти вошла в пещеру, всматриваясь в растерянное лицо Юли, когда голос Крылатого все-таки догнал ее. – Я люблю тебя. И никогда не полюблю кого-то еще хотя бы вполовину так же сильно. Я не должен был говорить это, но если сегодня ты решишь уйти в Рощу, то другого шанса у меня не будет, – сказал Лин, а Юли дернулась, словно чья-то тяжелая ладонь ударила ее по щеке. Алиса замедлила шаг, чувствуя, как эти слова отзываются болью у нее в сердце, как подрагивает медальон, нагреваясь, обжигая кожу. Но вся эта боль перестала иметь значение, когда застланные плотной мутью глаза Юли налились влагой, и крупные слезы потекли вниз, рисуя дорожки на пыльном девичьем лице. В это мгновение Алисе не было жаль ни себя, ни Лина, который так и остался сидеть за валуном, не зная, кто оказался невольным свидетелем его признания. Одна только девочка, одинокая, слепая, пожертвовавшая собой, виделась теперь ей сквозь серебряные всполохи. Это Роща пульсировала в ней, чуя, как близко оказалась Жрица к тому, что тянуло ее прочь из крылатого сна. – Лин. Ты, я, наши желания… – хрипло, через силу выговаривая слова, сказала Алиса, слыша, как всем телом подался вперед Крылатый. – Больше это не имеет ни капли значения. Прости. И шагнула в пещеру, только бы не услышать ничего в ответ, только бы не видеть больше окаменевшее лицо Юли. – Он не виноват! – выкрикнула вдруг девочка, хватая Алису за руку. – Он не рассказывал мне о колыбельной! Крылатая непонимающе посмотрела на Юли, та, пошатываясь, шагнула вперед и обняла Алису. – Я знаю, за что ты злишься на него. Я поняла это… я… я подслушала вас, прости. Я такая глупая… Мне давно нужно было рассказать… Но я боялась, что ты меня прогонишь. Что все начнут считать меня опасной. У меня никогда еще не было друзей, понимаешь? Я не хотела, чтобы и вы… видели во мне чудовище. Она уже плакала, дрожа всем телом. Алиса растерянно подняла взгляд на подошедшего Лина. Тот хмуро молчал. – Я не понимаю, о чем ты… – проговорила Крылатая, пробуя отстранить от себя рыдающую девчонку. – При чем тут колыбельная? Почему я должна была прогнать тебя? Вестники в пещере удивленно притихли, вслушиваясь в их несвязный разговор. Лин прошел внутрь и, подхватив свой рюкзак, сказал: – Летите за Вихрями. Мы вас догоним. Освальд хотел было возразить, но Сильвия остановила его взмахом руки. – Не задерживайтесь сильно, хорошо? – попросила она, проходя мимо замерших у входа девушек. Алиса кивнула, не отрывая встревоженного взгляда от Лина, который стоял к ней спиной. Когда они остались втроем, Крылатый решительно оторвал все еще вздрагивающую Юли от плеча Алисы и усадил ее у потухшего костра. – Не время сейчас и не место говорить об этом. – Нет! – осипшим голосом сказала Юли. – Если ты любишь ее, то она должна знать правду… – Святые Крылатые, Юли! – Лин взмахнул руками от досады. – Зачем ты вообще вышла из пещеры? – Все начали собирать вещи… – еле слышно ответила девочка, слепо отворачивая лицо в сторону. – И что? – раздраженно спросил Крылатый. Юли молчала, слегка подрагивая. – А ты должен был помочь ей, болван, – ответила за нее Алиса, стараясь держать себя в руках. – Она ослепла, чтобы спасти тебя. Ты должен помогать ей, понимаешь? Лицо парня вытянулось, он попытался что-то ответить, но не нашел слов и замер с приоткрытым ртом. Алисе захотелось провалиться сквозь землю, оказаться в крылатом сне прямо сейчас, лишь бы не быть в самой гуще этой глупой, неуместной ссоры. – Прости, – прошептал Лин, осторожно прикасаясь к локтю Юли, которая решительно дернулась в сторону и чуть не упала. – Я забыл. – Ты ничего мне не должен, – резко ответила девочка. И чуть слышно, подавленным голосом прибавила: – И я не хочу быть между вами… – Все куда сложнее, – заметила Алиса. – Только ты здесь ни при чем. Она старалась не смотреть на Лина, который молча слушал ее сухие, жестокие слова. – А что же тогда? – Ты, как никто другой, понимаешь, что значит предназначение. Мое ждет меня в Роще, Юли. И этого не изменить. – Значит, ты останешься там? – спросила Юли, обращая к ней невидящие глаза. – Я не знаю, что будет, когда мы доберемся… Но мне нужно вернуться в крылатый сон, чтобы помочь Роще возвратить воды этому миру, чтобы люди смогли построить новый город в оазисе, чтобы там выросли молодые Деревья… Это сложно объяснить, но так будет. – И ты можешь оттуда не вернуться? – прошептала девочка. – Да, – ответила Алиса, постаравшись, чтобы голос ее не дрогнул. – Тогда я должна сказать сейчас. – Юли помолчала, собираясь с духом. – Это я виновата в смерти твоей мамы, – выпалила она. Лин болезненно застонал у нее за ее спиной. – Что? – Сердце Алисы подскочило к самому горлу. – Что ты сказала? – Она была моей кормилицей, потому я знаю колыбельную. Это она пела мне ее, – быстро заговорила девочка, стремясь высказать все, что так долго копилось в ней, освободиться от вины и страха. – Никто тогда не знал, что я опасна… Что я пью силу из медальона, а если на мне его нет… То из людей. И поэтому… – Поэтому Томас скрыл тебя в лечебнице, – прервала ее Алиса, пряча лицо в ладонях, прерывая сбивчивый рассказ. – Я не помню ничего толком, я была совсем маленькая, – продолжала говорить Юли, но Крылатая почти не слышала ее слов. – Бабушка потом говорила мне, что я начала задыхаться, когда первый медальон рассыпался на мне… и твоя мама понесла меня в лазарет. Она хотела помочь мне, а я… я… – А ты выпила ее, как пила силу Рощи, – закончила Алиса. – Нам нужно отправляться, – прибавила она. – Нельзя оставаться тут… и ворошить былое. – Стой! – Юли схватила ее за руку. – Подожди! Я знаю, что ты ненавидишь меня… Но послушай! – Нет, это ты меня послушай. – Алиса шагнула к девочке, осторожно взяла ее острый подбородок в ладонь и слегка сжала. – Ты не виновата в смерти… моей мамы. Томас, Правитель, Огонь, Фета, Роща – кто угодно, но не ты. И не смей терзаться, не смей считать себя чудовищем, не смей даже думать, что ты хуже хоть кого-то из нас. Твой отец ненавидел себя до самой гибели. Хочешь справедливости? Так держи. Он умер, спасая мне жизнь. – Юли дернулась, но Алиса крепко ее стиснула, всматриваясь в серебро девичьих глаз. – Томас мог оставить меня умирать, а сам бы вернулся в Город. С веточкой Дерева. Он излечил бы тебя, развеял по ветру Правителя. И все было бы иначе. Но он предпочел погибнуть героем. Он искупил свою вину, и твою заодно. Ты поняла? Юли попыталась кивнуть, и Алиса наконец ее отпустила. Девочка отшатнулась, Лин обхватил ее за плечи, помогая удержаться на ногах. – Отправляйтесь за мной, – бросила им Алиса, отворачиваясь, чтобы скрыть слезы, что струились по ее лицу. Она взяла на руки притихшего Чарли и шагнула вниз с утеса; раскрывшиеся крылья мягко подхватили ее и понесли, как сотни раз прежде. Но впервые Алисе хотелось, чтобы этого не случилось, а секундный ужас падения завершился бы встречей с землей. Вестники летели до заката, не позволяя себе даже думать про остановку и отдых. Они неслись вдоль пылевой косы, повторяя путь, пройденный Вихрями, который волнистыми линиями обозначался на песке. Алиса держалась чуть в стороне от остальных, ей казалось, что тяжесть мыслей, клубящихся у нее в голове, может повалить ее вниз, вдавить в песок и упокоить под собою. Осунувшееся, побледневшее на пороге смерти лицо Томаса всплывало в памяти. И его последние слова, его просьба спасти Юли. Знал ли Вожак, кого он взял с собой в дорогу? Что его вина перед юной спутницей неизгладима, страшна, вечна. А если знал, то почему не открыл ей правды? Боялся, что она откажется лететь на помощь ненасытному чудовищу, которое выпило силы ее матери? Решил, что Алиса захочет мстить? Затаит злобу? Но Томас не мог так думать о ней – в это Алисе хотелось верить, как в последнее светлое пятнышко. А вот Фета боялась, и не было иного объяснения ее молчанию. Как и Лин, старая Жрица была уверена: откройся страшная тайна Алисе, и та проклянет глупую девчонку. Обида тяжестью легла на сердце Крылатой. Как могли люди, знавшие ее с малых лет, так думать о ней? Считать ее неразумной и бесчестной, не способной на сострадание? «Ты ненавидела девочку только за то, что она таскается за Лином. А что бы ты сделала, если бы узнала, в чем действительно она виновна?..» Гнусный голос твердил это не переставая. И был он не голосом Рощи, не мыслями Алана, переданными ей через пески. Она сама говорила это себе, зная, что на деле Фета была права. Вернувшись в Город, Алиса невзлюбила дочь Томаса. За легкость, с которой та вошла в их жизни, за дар, чуждый ее собственному, за близость к Лину, за откровенную нежность с ним, за родство с Вожаком, который так любил дочь все эти годы. Той отеческой любовью, что была Алисе неведома. – Тебе больно? – послышался шепот Алана, словно тот находился совсем рядом.