Люба твердит во всю, что Сергей просто динамит меня, получил свое и свалил в закат. Но я не верю в эту чушь, такие как Сережа подобным образом себя не ведут, ведь он хороший. Откуда знаю? Сердце подсказывает, а оно врать не умеет. Однако настроение перед Новым годом у меня на этой почве знатно портится. А тридцать первого, когда вокруг творится сплошное веселье и радость, мне окончательно хочется превратиться в мешок с картошкой. Я настолько тоскую, что даже переношу отъезд домой на второе число, в надежде, что мой парень все-таки объявится и предложит отмечать праздник вместе. И первого января мы будем весь день гулять, целоваться и заниматься прочими «вкусностями». Только это одно греет истерзанную душеньку. — Пойдем хоть по центру пройдемся, — Люба собиралась уехать ещё с утра, но планы у неё изменились. Поэтому она активно меня пинает пойти с ней за покупками. — Не хочу, честно. — Да ладно тебе, чего киснуть тут? На улице вон как красиво. — А вдруг Сережа освободиться пораньше? — И что? Позвонит тогда, — хмурится Кошкина. Она красит губы, выбирает между свитерами, которые разложила на кровати. Со мной или без меня, подруга все равно пойдет по магазинам: ей подарки родителям купить нужно. — Не знаю, Люб... — Ты выглядишь, как тухлое яйцо, — она кидает в меня подушку. Я не успеваю увернуться и та прилетает мне в голову. — Нормально я выгляжу. — Ага, щеки вон зеленые. Серёня твой тебя увидит и в обморок свалиться. — Нормальные у меня щеки! — возражаю, однако поднимаюсь и подхожу к зеркалу. Да, видок, в самом деле, непрезентабельный. Кожа такая, словно сто лет не видела солнца. Плюс грустный взгляд, бледные губы, которые я то и дело прикусываю. — Пошли, сказала, — Люба кладет мне руку на плечо и притягивает к себе, как старшая сестра: до ужаса заботливо. — Заодно может прикид тебе какой подберем, а то опять будешь встречать парня в костюме престарелой кошатницы. — У меня с деньгами... — мнусь я, вспоминая, что налички осталось только на проезд до Парижа и обратно. — Забей, просто пошли! Будет весело, честное девичье! — она улыбается от уха до уха, и мне приходится сдаться. В конце концов, идея ведь неплохая: провести день на воздухе, делать в общаге в это время все равно нечего. Знакомые почти все разъехались по домам. Я киваю и на скорую руку привожу себя в порядок. Люба, правда, влезает в этот процесс и подводит мне глаза новой подводкой. Стрелки у нее получаются настолько крутые, словно я побывала в настоящем салоне в кресле визажиста. Чмокаю радостно подругу в щеку, одеваюсь и мы вместе уходим в город. Доезжаем на метро до самого большого в городе торгового центра и окунаемся в новогоднюю атмосферу: кругом музыка из серии «новогодние игрушки», разные билборды с поздравлениями. На одной из станций в вагон даже заходят три Деда Мороза, и все главное в разных шубах: голубая, красная и белая. Они что-то бурно обсуждают, а перед тем как нам выходить, переходят на повышенные тона и подскакивают с мест. Красный Дед Мороз хватает за грудки голубого деда, что-то у него требуя. Народ реагирует на событие моментально: наводят камеры, начинают комментировать. Я же театрально закатываю глаза, сдерживая короткий вздох. В торговом центре, на удивление, людей оказалось немного. Люба потащила меня сперва в магазин сувениров, выбрать подарок ее маме, затем в книжный, за сувениром отцу. А после мы заглянули в «Intimissimi», поглазеть на белье. Ценник, конечно, там аховый, но я пообещала, что обязательно со следующей стипендии куплю себе комплект и порадую Сережу. Пусть он снимет его с меня медленно... Ой, ну все! — Люб, зачем мы сюда вообще пришли? — тяну подругу к выходу. Однако она скидывает мою руку и подходит к стенду с трусиками. — Ты глянь? — Кошкина показывает мне черные ажурные стринги, заставив смущаться. — Ценник — застрелиться, — киваю я на сумму. Люба лишь хихикает. — Ой, вы берете? — неожиданно рядом с нами появляется блондинка: ноги от ушей, волосы до попы, губы такие, словно два алых бутона. Красивая, без преувеличения. Яркая. Бабочка, на фоне которой я сразу чувствую себя жалкой гусеницей. — Нет, — говорю и отдаю ей вещицу. Незнакомка делает снимок, кому-то отправляет, затем подносит трубку к уху. — Как тебе, Антош? Готов снять их с меня сегодня ночью? — она заливается смехом, а я стою в немом шоке, не представляя, как бы смогла сама вот так своему Сереже отправить белье. Это что-то за гранью фантастики. — Зубами? Вау... Антош, я уже вся мокренькая! Парень видимо что-то еще отвечает и девушка начинает смеяться, да так заливисто, что мы с Любой невольно тоже улыбаемся. — Что? Ты в «Авиапарке»? Где? Я тоже здесь! Подожди меня, бегу к тебе, мась. На этих словах блондинка бежит к кассе, быстро оплачивает покупку и удаляется к своему ухажеру. Мы с Кошкиной так и остаемся с завистью разглядывать белье, которое пока нам не по карману. Убеждаем себя, что это временно, по-другому и быть не может. На этой минорной ноте уходим. Чего зря слюни пускать? — Чай, кофе, потанцуем? — спрашивает Люба, виляя бедрами. Я вытаскиваю телефон, поглядываю на время, уже почти четыре, от Сережи до сих пор ни слуху ни духу. Интересно, эти все страшные авралы и на Новый год затянутся? — Эй, — Кошкина щелкает меня по носу, заставив ей улыбнуться и убрать мобильный в карман. — Давай хотя бы в Старбакс завалимся, накатим кофейку, м-м? — Люб... — Я угощаю, отказы не принимаются. — Ладно, ладно! — я поднимаю ладони, выражая, что согласна. Мы подходим к эскалаторам, потому что кофейня находится этажом выше. Пока едем вверх, обсуждаем одногруппников и Майер, которая на днях опять хвасталась какой-то дорогой побрякушкой от своего богатого папика. И только стоит нам подойти поближе к Старбаксу, как сердце у меня в груди, будто превращается в кусок стекла, по которому прошлись молотком. Бам — и вдребезги! Почему? Потому что я вижу Сережу, моего Сережу, который вроде как должен зашиваться на работе. На нем все та же куртка, как и на наших свиданиях, да и глаза эти его голубые, лучезарная мальчишеская улыбка... Но я не рада его видеть. И не бегу бросаться к нему на шею. Потому что он не один. Под руку с ним идет... та самая блондинка из магазина белья. Она смеется, иногда целует парня в щеку, а он покорно кивает ей и облизывает ее сногсшибательную фигуру по-мужски откровенным взглядом. — Это же... — произносит Люба, в то время, пока я пытаюсь понять, не приглючило ли меня. Увы. К глазам подкатывают слезы, мне приходится часто моргать, чтобы не превратиться прямо здесь и сейчас в дождевую лужу. — Пойдем-ка! — командует Кошкина. Она, в отличие от меня, боевая, сильная, смелая и вообще, самая-самая. И в любой другой день я бы приняла ее помощь с благодарностью, однако сейчас понимаю: убегать, поджав хвост — не вариант. — Нет, — шепчу, сжав от волнения губы. — Чего? Давай вместе... — Кошкина, осади! Это моя война, — качаю головой, и делаю решительные шаги, оставляя позади себя удивленную Любу. Глубокие вдохи помогают восстановить дыхание, правда, толку от них не особо, я все равно с трудом сдерживаю внутреннюю боль, которая вот-вот накроет сердце разрушительным цунами. Сережа с блондинкой останавливаются у перил, я сжимаю кулачки крепче и вырастаю напротив них. Лицом к лицу. Смотрю на него прямо, в его голубые, словно бескрайнее небо, глаза. Не дышу, нет — задыхаюсь! Ломаюсь, внутренне превращаясь в пыль. Пространство и время, словно разрывают меня на куски. Я в центре внимания, ощущаю себя каким-то посмешищем, которое посмело подойти к знатной особе голубых кровей. — Привет, Сереж, — с трудом произношу буквы, которые раньше казались мне космосом, ожившим в душе. — Простите? — отвечает он, недоуменно пожимая плечами, с деланной усмешкой на губах. На тех самых, которые целовали меня, оставляя ожоги. Заставляли стонать и просить продолжения. — Ч-что? — мой голос кажется таким далеким, отчаянным, будто и не мой вовсе. Я делаю шаг ближе и у меня создается ощущение, что я вот-вот упаду в пропасть — разобьюсь. — Я не Сергей, вы ошиблись, девушка, — он отвечает и в момент забывает о моем существовании, полностью посвящая всего себя своей спутнице. — Пошли, малышка? — Он Антон вообще-то! — выдает блондинка, которая купила видимо для него те самые стринги. А я не могу поверить в то, что вижу и слышу, происходящее напоминает дурной сон. — Что? — переспрашиваю, во рту ком размером с мяч, который у меня нет сил проглотить. — Я не Сергей. Точка. Все, пока-пока, — говорит этот то ли Антон, то ли Сергей, то ли... А может все-таки я ошиблась? Ведь девочки говорили, да и Сережа, что он похож на известного хоккеиста, как там его? Ой, неважно. Я точно ошиблась! Мой парень хороший, добрый, нежный и любящий. Точно! Парочка не дожидается, пока я приду в себя: они обходят меня стороной, становятся на эскалатор. Никто, кроме блондинки не оглядывается, и слава богу. Итак чувствую себя отвратительно, словно меня обмазали грязью или сделали чучело, над которым принято смеяться. — Ты чего не врезала ему? — толкает Люба, когда только подошла, непонятно. — Это не он, — качаю головой. — Ты дура что ли? — Люб! — повышаю голос, а у самой коленки дрожат. — Что он наплел тебе? — хмурит брови подруга. — Это не он, Люб. — Да в смысле, не он? — Не он! — пытаясь и себя убедить в этом. Серёжа не такой. Он не мог просто поматросить меня и... Нет, нет, нет... — Ты с дуба рухнула, Котова? Мозги растеряла в его койке? Дай-ка мобилу! — она протягивает руку и требовательно смотрит. Я несколько раз качаю отрицательно головой, однако Люба все равно забирает телефон из моего кармана, находит номер парня и в несколько легких движений набирает нужный порядок цифр в своем мобильном. — Смотри! — шипит Кошкина. — Куда? — едва не всхлипываю я. — Вон, у ювелирного! Смотри, давай же! И я смотрю, хотя лучше бы ослепла, лучше бы никогда не приходила в этот проклятый торговый центр. Потому что парень, чьего настоящего имени я верно и не знаю, вытаскивает мобильник из кармана, секунду смотрит на экран, скидывает звонок и снова прячет гаджет обратно.