— Так все говорят, — пожимает плечами парень, затем кидает на меня быстрый взгляд и подмигивает. — Вот как? — Да. Но между нами существует одна существенная разница, Тая. — Какая? — Бессонов — аморальная, совершенно беспринципная, циничная и заносчивая задница, не имеющая тормозов. А я — обаяшка и лапочка. Как видишь, мы совершенно разные люди. — Говоришь так, как будто знаешь его лично. — Было дело. Пересекались в юниорах, но я решил не связывать свою жизнь с профессиональным спортом, — на этих словах парень притормозил и резко свернул во дворы к величественной сталинке. — Мы приехали? — позабыла я о теме нашего разговора и принялась натягивать на голову шапку. — Да, пошли скорее. То, что происходит дальше, не иначе как сюром и назвать сложно. Сережа заводит меня в квартиру, а сам поспешно уходит к соседке, что живет снизу. Я смущенно снимаю с себя верхнюю одежду, топчусь какое-то время на месте, нерешительно разглядывая коридор. А потом все же захожу внутрь, разглядывая жилье своего, вау, даже звучит необычно, парня. Квартира оказывается очень уютной, хотя и не особо в современном стиле. Высокие потолки, лепнина, под ногами паркет. У входа лежит разноцветный в темно-бордовом цвете жесткий ковер, вдоль стен стоят три горшка с цветами. Замечаю, что земля в них суховатая, словно давно никто не поливал. Захожу в зал, усаживаюсь на край дивана, скромно закинув нога на ногу. Такая милая домашняя атмосфера, будто я пришла в гости к своей бабушке: напротив входа в балкон расположился старенький стол-книжка, на нем белая ажурная накидка, а сверху стоит хрустальная ваза. Телевизора в комнате нет, зато есть книжная полка и судя по корешкам, там сплошная классика. Меня распирает подойти и посмотреть поближе книги, но я сдерживаюсь, в гостях все-таки. А через десять минут возвращается Сережа еще более взмыленный и злой. — Вот же старая кошелка! — Что случилось? — вскакиваю я на ноги, немного волнуясь. — Ничего, — чеканит Сережа. — В смысле? — хлопаю я ресницами и недоуменно развожу руками. — В прямом. Просто у бабы Клавы потекла стиральная машина, а она решила, что причина всех ее бед — это я. В истинном положении дел она разобралась еще четверть часа тому назад, но по причине своей ветхости, позвонить мне и предупредить об этом забыла. — И? — И вот мы здесь, — в сердцах рубанул Сережа и двинул куда-то в сторону кухни. Ну и я за ним спустя пару секунд, обнаруживая парня у раковины, набирающим воду в высокий стакан. — Сереж, — коснулась я ладонями его спины, собираясь сказать «не переживай», но тут же заглохла. Потому что, очевидно, парень, не ожидая моего появления, неожиданно вздрогнул и развернулся. С полным стаканом воды в руках. — Вот же черт! — охнули мы в унисон, с ужасом глядя на то, как по моему свитеру и джинсам пошли мокрые разводы. — Тая, прости! — Сережа тут же схватил со столешницы полотенце и попытался минимизировать ущерб, хотя толку от этого не было. Ткань промокла на глазах. — А как же я теперь? — чуть ли не заикаясь спросила, разглядывая себя сверху вниз. На улице слишком холодно, чтобы идти домой в мокром свитере, а он очень даже хорошо пропитался водой. — Что? — Домой поеду? — Так, давай снимай с себя все, сейчас закинем это безобразие на батарею и через пару часов оно уже будет сухое. — Но... — Никаких «но», Тая. Раздевайся! Сережа берет меня за руку и ведет за собой в спальню, где выдает лишь длинную белую футболку. Он закрывает за собой дверь, а я нерешительно разглядываю мужскую вещь, да и его комнату. Кровать большая, плед на ней приятно мятного цвета. На подоконнике цветы и тоже почему-то с суховатой землей. Странно. Ладно, рассматривать комнату времени нет. Наполняю легкие кислородом, и стягиваю с себя вещи. Белье тоже приходится снять — оно все промокло, особенно лиф. Но показаться перед парнем в одной футболке для меня за гранью, потому я решила взять с постели мягкий плюшевый плед и завернуться в него с головы до ног. Завершив все процедуры, захожу в зал и удивленно хлопаю глазами. На низком столике, который почему-то я сразу не заметила, стоит бутылка вина и два хрустальных фужера, а еще тарелка с разными сырами, хамоном, орешками и фаршированными оливками, с правой стороны в хрустальной вазе лежат мандарины. — Предлагаю посмотреть какой-нибудь фильм, пока одежда сохнет. Ты как? — Под вино? — недоверчиво поглядываю я на бутылку. — Ок, сейчас уберу, — кивает Сережа, порываясь убрать его со стола. — Сейчас сделаю нам чаю. Я начинаю чувствовать себя жеманной капризулей, которой вечно все не так. Ведь сама согласилась поехать и поддержать парня, а потом еще и под руку полезла. Как итог, Сергей пытается сгладить неловкость и все для меня делает, а я еще и нос ворочу. — Не надо, — тут же торможу его, — все нормально. — Попробуешь? Это Шато Рошерон десятилетней выдержки. Я думал открыть его на Новый год, но решил, что должен попробовать его именно с тобой, — Сережа смотрит на меня так выжидательно, что я просто не в состоянии сказать ему «нет». — Ну хорошо, один бокал. — Отлично, — кивает парень и принимается откупоривать бутылку. На стене и в серванте замечаю несколько фото с маленьким мальчиком. — Это ты там? — указываю пальцем. — Ага. С бабулей, — кивает Сережа и протягивает мне бокал с вином. Мы соприкасаемся фужерами и чуть пригубляем напиток насыщенного темно-красного цвета. Нос щекочет аромат чернослива, ежевики и шоколада, а на языке вспыхивает бархатистый вкус с минеральными нотками, обманывая рецепторы своей безобидностью. — М-м, — тяну с наслаждением, но оставляю бокал, ведь я далека от выпивки и мне, как и Вицину, хватает всего пару раз нюхнуть алкоголь, чтобы уже опьянеть. — Ты вкуснее, — шепчет Сережа и запечатляет на моих губах короткий, но такой жаркий поцелуй. Он слишком вкусный, сводящий с ума. Я готова выть в голос, лишь бы поставить на репит нашу близость. А дальше мы сворачиваемся на диване и начинаем смотреть «Один дома», лениво пригубляя вино. Я расслабляюсь от того, что Сережа не принимает более попыток к сближению. Все-таки же я без белья и мне немного неловко от этого. Но смех, мандарины и чудесное красное сухое делают свое дело, я оттаиваю, позволяя парню обнять меня и прижать к себе ближе. За окном уже давно стемнело. Фильм закончился. В комнате не горит старинная люстра. Мы просто слушаем какой-то музыкальный канал и смотрим на тренировочные залпы фейерверков за окном. — Потанцуем? — Сережа поднимается, берет меня за руку и притягивает к себе, когда на экране появляется Селин Дион и поет своим волшебным голосом. Отказать я не в состоянии и, путаясь, в пледе, падаю в объятия парня, позволяя ему вести. В голове немного шумит, то ли от вина, то ли от любви. То ли от раскаленных ладоней парня, что лениво блуждают по моему телу через плотную ткань пледа. За ребрами трепыхается вопящее от счастья сердце, а на кончиках пальцев, словно бегают электрические искорки. Это все он — мой принц. — Тая? — шепчет парень, обжигая теплом своего дыхания мою шею. — М-м? — Можно я тебя сейчас поцелую? Это так мило, что он спрашивает моего разрешения. Словно мы вернулись во времена молодости наших родителей. — Можно, — ответ срывается с губ, и я наконец-то чувствую язык Сережи внутри себя. Мурашки прокатываются с ног до головы, а кровь кажется превращается в раскаленную лаву, едва не разрывая вены. И это тоже все он — парень, который не стесняется целовать меня, вызывая тахикардию. Поцелуй с привкусом терпких ягод, изжигая каждый участок моих губ. Я прикрываю глаза, медленно и верно позволяя себе падать во власть сильных мужских рук. Плед слетает с моих плеч на пол. Но я не успеваю это даже заметить, потому что ладони парня творят с моим телом настоящее волшебство, и мне по какой-то неведомой причине, до безумия не хочется прерывать эти прикосновения. Пусть бы эта магия всего лишь на короткий миг окутала нас. Поцелуи Сережи такие вкусные, нежные, сладкие. Мне так упоительно прекрасно рядом с ним. Да и он не делает ничего дурного. — Ах, — срывается стон с моих губ, когда руки Сережи неожиданно подхватывают меня и куда-то несут. А его рот не позволяет даже слово возразить, накачивая меня, не иначе кипящей эйфорией. Между ног странно пульсирует и горит. Тело будто бы больше не принадлежат мне. Только ему... — Сереж, погоди, — спустя вечность прихожу в себя я, когда парень опускает меня на кровать в спальне и стягивает с торса худи, оголяя свой идеально вылепленный раскаченный пресс. — Мы будем только целоваться, — почти рычит он и отводит мои руки, что пытются одернуть задравшуюся донельзя футболку. — Но..., — и это было последнее, что я успеваю сказать, прежде чем Сережа снова отправляет меня в рай. Его руки творят такое, отчего мне жутко стыдно, но в то же время невероятно прекрасно. Он нагло толкается языком в мой рот, пока я не чувствую, что окончательно сдаюсь его воле, забившись под ним от самого прекрасного ощущения на земле. Он трогает меня везде, нежно гладит, и целует бесконечное количество раз. Каждый уголок моего тела, не остается без внимания. И пока я пытаюсь отдышаться и прийти в себя, Сережа касается меня, но уже не пальцами, выбивая одним размашистым и уверенным движением жалобный стон боли.