Мэтт кивнул и начал крутить в руках пакетик мюсли. – Я вижу, ты пытаешься сдержать улыбку, – поддразнил его Финн. – Я рад за тебя. Судя по всему, она такая же до тошноты образованная, как и ты. Расскажи что-нибудь еще. – Она надеется попасть на летнюю стажировку к гарвардскому профессору, который исследует… – Я не об этом. Расскажи что-нибудь про нее. Про вас с ней. Она важна для тебя? Она знает, как тебя рассмешить? Она теплая и женственная? Привлекательная и милая? – Конечно, она для меня важна. Эллен очень умная и целеустремленная, а еще она горячо поддерживает мой план получить в университете сразу две специальности. – Ну что ж, – проговорил Финн и откашлялся. – Похоже, она просто чудо. – К чему этот снисходительный тон? – Ни к чему. Просто… – Финн закинул в рот горстку мюсли и продолжил: – Я хочу, чтобы ты повеселился. – Я и так веселюсь. – Да, только ты строго контролируешь свое веселье. А мне кажется, тебе стоило бы повеселиться от души. Тебе бы не повредило встречаться с девушкой, которая была бы меньше похожа на нашу мать. – Что за гадкие слова. Меня сейчас от них стошнит. – Найди себе девчонку с фиолетовыми волосами и татухами. Такую, чтобы жила на эмоциях и ценила тебя не только за ум и начитанность. Чтобы могла прыгнуть с тобой с парашютом. Ты способен дать девушке гораздо больше, чем то, что, судя по всему, даешь этой Эллен. И получить ты тоже мог бы гораздо больше. Ты этого заслуживаешь. – У нас с Эллен одинаковые взгляды по важным вопросам и похожие жизненные цели. Мы поддерживаем одни и те же социальные реформы… И относимся друг к другу с большим уважением. – О да, именно о таком и пишут в великих историях любви. Я сражен накалом романтики. Дай себе пожить, Мэттью. Получи четверку вместо пятерки с плюсом, потому что с ума сходишь от страсти и чпокаешься с девушкой вместо того, чтобы учиться. – Это в твоем характере, Финн, а вовсе не в моем. – Еще как в твоем. Просто попробуй. Тебе понравится. – Я вполне счастлив с Эллен. – С Эллен тебе скучно. Я же тебя знаю. Ты готов прыгать с парашютом, висеть над пропастью на тонких тросах, спускаться по горным рекам, но не готов… к чему? Потеряв голову, совершать безрассудства с отличной девчонкой? Влюбиться так, чтобы отшибло мозги? Позволить знакомому тебе миру разлететься вдребезги, потому что ты потерял голову из-за другого человека? Мэтт усмехнулся. – Сам встречайся со своей татуированной нимфоманкой, а у меня и так все хорошо. – Так и знал, что Эллен все-таки слишком зажата. Мэтт рассмеялся. – Да не зажатая она! Чтобы ты знал, мы… занимаемся этим очень часто. – А, хорошо. Уже хоть что-то. – И нет ничего плохого в том, что мы оба сосредоточены на школе. Для тебя учеба тоже важна, раз ты еще не вылетел из Брандейского университета. – Это да, но я точно не такой, как ты. У тебя есть что-то такое, чего мне никогда не добиться. – Ну да, ну да. – Я серьезно. Братан, тебе надо научиться ценить свой чертов талант. Ты такой умный, что я не понимаю половину твоих слов – притом что мы все знаем о моем великолепии. – Финн подмигнул брату. – Мэтти, ты просто потрясающий. Мэтт покачал головой. Финн перебарщивал с похвалами. – Я прекрасно знаю, в чем я умен, а в чем нет. – И что, например, тебе не дается? В следующем году ты поступаешь в МТИ. Куда уж гениальнее? Мэтт вздохнул. – Дело не в этом. Хорошо, допустим, если я поступлю в МТИ, я буду справляться с учебой без проблем. Мы все это знаем. – Он поднял голову и окинул взглядом горную гряду на фоне неба. Следующие несколько секунд Финн молчал. Мэтт чувствовал, как брат буравит его взглядом. Наконец Мэтт посмотрел на него. – Что? Что такое? – Да ладно тебе, Мэтт, перестань. Мне повезло с братом, как никому другому в целом мире. У тебя такое золотое сердце и такой сильный дух, каких ни у кого не найдешь. Пожалуйста, не забывай об этом. Ты не только самый умный из нас двоих. – Я в курсе. Еще я самый красивый. – Мэтт бросил пакетик мюсли в Финна, попав тому прямо в голову. – Ты просто иногда мне об этом напоминай. – Вы только посмотрите, кто тут у нас научился дерзить, а? Нашел себе девчонку и пафосный универ, который его с руками оторвет… И что дальше? – поинтересовался Финн. Мэтт опустил руки на колени и снова посмотрел на небо, а потом улыбнулся. – Не знаю. Но мне не терпится узнать. Финн поднялся на ноги и, сделав пару шагов, встал рядом с братом. – Мне тоже. Я горжусь тобой, мужик. Честно. Сейчас в наших жизнях все так хорошо складывается, правда? Мэтт помедлил с ответом. – Да. Финн нахмурился. – В чем дело? Что-то с Селестой? Она в порядке? – У нее все отлично. Конечно, она по тебе очень скучает, но это нормально. Правда заключалась в том, что Селесте ужасно не нравилось, что Финн живет в общежитии. Мэтт постоянно ее раздражал – очевидно, из-за того, что он не так хорошо ладил с малышней, как его брат. Он старался изо всех сил и пробовал увлечь Селесту занятиями, которые, по его мнению, могли быть ей интересны. Но пока его попытка разжечь в сестре интерес к клубу любителей минералов вызвала у нее лишь недоуменное: «Ох, Мэтти». Но он не собирался брать пример с Финна и тратить субботу на поездку в парк развлечений «Кэноби Лэйк». Он терпеть не мог скопления людей, а также очереди и кошмарную музыку, которая грохотала из динамиков. Ему не нравились идиотские аттракционы, и он не мог понять, почему люди не замечают, насколько они чудовищно нелепы. Мэтт считал «Кэноби Лэйк» воплощением всего плохого, что только было в американской культуре. Финн, в отличие от него, несколько раз в год решался на это безумие, и они с сестрой неизменно возвращались домой с горой дешевых плюшевых игрушек кислотных цветов, которые Финн для нее выигрывал. Слава богу, что у Селесты был Финн, дававший ей именно то веселье, в котором она нуждалась. Мэтт тоже хотел бы так уметь. Он завидовал способности Финна мгновенно превращаться в большого ребенка: тот играл с Селестой, хихикал и подкидывал ее на руках – и все это с потрясающей легкостью. Возможно, когда она подрастет, Мэтт сможет стать для нее хорошим старшим братом. Он придумает, что ему сделать, чтобы Селеста полюбила его так же сильно, как и Финна. Мэтт улыбнулся. – Здорово, что ты приезжаешь к ней каждую субботу. Она тебя просто обожает. – Я скучаю по этой попрыгунье. Правда скучаю. Видел ли ты где-нибудь еще такого счастливого ребенка? Как думаешь, родители не разрешат ей переехать ко мне в общагу? – Вряд ли. А еще она никудышно пьет пиво залпом. Заливает в себя полбутылки, а потом начинает кашлять. Совершенно неподобающим образом. – Ох уж эти десятилетние неумехи! Ладно, вы с ней пока тренируйтесь – например, на слабеньком эле, – а я возьму на себя родителей. – Значит, вы с Селестой оставите меня одного в этом доме ужасов? – Мэтт вскинул руки. – Спасибо, ценю вашу заботу. Финн немного помолчал, а потом упер руки в бока. – Мэтт, что у вас там происходит? Мэтт на секунду задумался, решая, стоит ли что-то рассказывать брату. – У мамы… не все хорошо. Не знаю, как объяснить. Когда ты приезжаешь домой, она берет себя в руки, но… – Это происходит снова. Мэтт кивнул. – Мне кажется, да. Я не успеваю следить за скачками ее настроения. – Ох, черт. – Финн поднял с земли камешек, выпрямился и изо всех сил запустил его в сторону горного склона. – Она перестала принимать лекарства? – Не знаю. Может быть. – Я знаю, что она их не любит. – Финн начал расхаживать взад и вперед по небольшому участку, засыпанному камнями. – Она говорила, что они слишком сглаживают все эмоции. Но, боюсь, выбора у нее нет. Мэтт слушал, как Финн что-то бормочет и вздыхает, раскидывая камешки ногой. – А как к этому относится папа? – Как ты сам думаешь? – Опять пользуется своей бесполезной тактикой и скрывает переживания за улыбкой? – Ага. Но ему определенно приходится непросто. Не могу сказать, что виню его. – А стоило бы. Он должен заботиться о своих детях. Это его ответственность. – Финн снова вздохнул и тихонько выругался. – Еще чуть-чуть, и ты оттуда уедешь, Мэтт.