– Мать говорит, ты не ешь ничего. Такой хлюп нам не нужен с собой в экипаже вездехода. Одна обуза. А путь непростой. Препятствия всякие. Чудовища на каждом шагу. Приключений придется тьму пережить. А как ты их переживешь, если ты не жрешь ничего? В первом же приключении и загнешься! Нет, нашему Ордену бойцы нужны, а не дистрофики. – Я эти грибы видеть не могу больше, Тем! Бээээ… – А овощи? Мамка тебе овощи вон достала. Помидор видел? Этот помидор к тебе с Севастопольской ехал через все метро. – Фу. – Точно такой же помидор, между прочим, как те помидоры, которые в этих Полярных Зорях на улицах в садах растут. На-ка, попробуй. В нем витаминов целая тонна. – Ладно, помидор уж съем. Если там такие же растут. – Сейчас давай хряпай его. При мне. – А ты тогда рассказывай пока еще про эти зори и про купол как стакан. Кирюхина мать, Наталья, стояла снаружи, через брезент слушала все, каждое слово. Через лицо у нее бегали тени, пальцы обнимались меж собой. – Заставил его съесть помидор, – улыбнулся ей Артем. – Зачем ты ему про эту ерунду свою? Он же меня изведет теперь ей, – Наталья не стала отвечать на улыбку. – Почему ерунда сразу? Может, и есть эти Полярные Зори. Пусть воображает. – Вчера доктор был. С Ганзы приехал. Артем забыл, какое слово хотел выговорить следующим. Побоялся угадывать, что сейчас Наталья ему сообщит, и просто ничего не думал. Старался ничего не думать, чтобы не сглазить. – Месяца три ему осталось. Все. Полярные Зори твои. Рот у Натальи съехал, и Артем понял, что это у нее в глазах было все время, пока они говорили. – И что, совсем ничего?.. Пленка. Высохшие слезы. – Маааам! Меня Артем с собой на вездеходе на Север возьмет! Ты отпустишь? * * * Он думал, Аня спит уже; или притворяется, что спит – как обычно, только бы избежать его. Но она сидела на постели, подтянув под себя по-турецки голые ноги, и обеими руками, будто боялась, что отнимут, держала полулитровую пластиковую бутылку с чем-то мутным. Несло спиртом. – На, – протянула она ему. – Глотни. Артем послушался, ожегся сивухой, задержал дыхание, проморгался. Чуть повело, чуть согрело. Теперь что? – Сядь, – Аня похлопала по одеялу рядом с собой. – Сядь, пожалуйста. Он опустился там, где она показала ему. Вполоборота глянул на нее. Майка простая с бретельками. На руках пух поднялся дыбом – от холода? Такая же, как два года назад. Волосы черные острижены коротко, под мальчика. Губы тонкие, бледные. Нос чуть великоват для этого тонкого лица, с горбинкой, но без нее было бы и пресно, и скучно. Руки все сплетены из жгутов, как у анатомической модели, никакой девичьей мягкости в них; и плечи – в мускулах, как в погонах. Шея долгая, артерия бьется быстро, и позвонок ее этот вот… Ключицы выпирают; раньше ее за эти ключицы хотелось и любить, и жалеть, и терзать до иссушения. Острые соски сквозь ткань белую. Почему лампочка сначала горит, а потом перегорает? – Обними меня. Артем протянул руку, пристроил ее неловко Ане на плечо: не то по-братски, не то как ребенка приобнял. Она подалась к нему, как если бы хотела прильнуть; но все жгуты в ней остались натянуты, скручены. И Артем тоже не мог раздеревенеть; сделал еще глоток в надежде. И сказать он ничего правильного не умел: отвык. Аня прикоснулась к нему. Потом провела губами по щеке. – Колючий. Артем взболтал муть в пластиковой бутылке, проглотил сразу много. В голове крутились север и вездеход. – Давай… Давай попробуем, Артем. Давай еще раз попробуем. Мы должны. Еще раз. Все заново. Она пустила пальцы – холодные, жесткие – ему за ремень. Ловко расцепила пряжку. – Поцелуй. Ну. Поцелуй. – Да. Я… – Иди ко мне. – Подожди… Сейчас. – Ну что ты? Сними… Сними с меня… Тесно. Да. И это сними. Хочу, чтобы ты меня раздел. Ты. – Аня. – Ну? Вот… Сссс… Холодно. – Да. Я… – Иди сюда. Вот… И ты тоже… Давай… Давай… Эту рубашку мерзкую… – Сейчас. Сейчас. – Вот. Боже. Дай глоток. – Держи. – А. Ах. Ну… Вот сюда. Вот сюда. Как раньше ты делал. Помнишь? Помнишь еще? – Ань… Анечк… – Ну что ты там?.. Ну? – Ты… Ты такая… – Не надо так долго. Давай. – Отвык… Прости… – Дай, я… Почему ты?.. Дай мне. – Аня… – Ну? Ну! Иди… Вот сюда… Чувствуешь? – Да… Да. – Мне так давно. Ты совсем… Почему ты?.. Ты не понимаешь? Мне нужно. Тебя. Ну? – Сейчас. Я сейчас. Просто… Просто такой день… – Замолчи. Молчи. Дай, я попробую… Просто лежи. – Я сегодня… – Заткнись. Закрой глаза и заткнись. Вот. Вот. Ну… А теперь… Теперь просто… Ну что ты там? Что?! – Я не знаю. Не получается. – Ну?!