– Вас Мельник ко мне отправил? – Нет. Мельник рассказал просто. Что это вы им сообщили. Про черных. Что вы через все метро прошли… Ну и я сам уже потом… Стал раскапывать. Что мог. Но тут все равно много неясного. Понял, что без вас толком не разобраться, и решил… – Он еще что-нибудь говорил? – А? Кто? – Мельник еще что-нибудь говорил про меня? – Говорил. Артем перестал крутить педали. Перемахнул через раму, спрыгнул на пол. Скрестил руки на груди. – Ну? – Что… Что вы женились. Что зажили нормальной человеческой жизнью. – Так он сказал? – Так и сказал. – Нормальной человеческой жизнью, – Артем улыбнулся. – Если я ничего не путаю. – А что это на его дочери я женился, не уточнил? Гомер покачал головой. – Все? Старик пожевал. Вздохнул. Признался. – Сказал, что у вас случилось помешательство. – Ну конечно. У меня. – Я просто передаю, что слышал… – Больше ничего? – Кажется… – Что убить меня собирается, например? Из-за дочки… Или… – Нет, ничего такого! – Или обратно ждет… В строй? – Не припомню… Помолчал, переварил. Вспомнил, что Гомер все еще тут, изучает его. – Помешательство! – Артем хохотнул как получилось. – Я так не считаю, – предупредил его Гомер. – Кто бы что ни говорил, я совершенно убежден, что… – Откуда вам-то знать? Тебе? – Только потому что вы продолжаете искать выживших? Только потому что вы не хотите сдаваться – считать вас сумасшедшим? Слушайте, – старик глядел на Артема серьезно. – Вы же гробите себя ради людей, и я, честное слово, не понимаю, почему они к вам так. – Каждый божий день хожу. – Наверх? – Каждый день – по эскалатору на поверхность. Потом до этой высотки. Пешком – на крышу по лестнице. С ранцем. Велосипедные соседи заприслушивались, замедлили свою гонку. – И да! Ни разу еще не слышал, чтобы ответили! И что? Что это доказывает?! – Артем уже не Гомеру кричал, а всем этим гребаным велосипедистам, мчащимся в стену, в землю. – Ничего это не доказывает! Как вы не чувствуете?! Должны быть еще люди! Должны быть еще города! Не можем мы в этой дыре, в этих пещерах быть – единственными! – Да хорош ты, Артем! Задрал уже! – не выдержал парень с долгим носом и мелкими глазками. – Всех же разбомбили америкосы! Ничего нет! Что ты страдаешь все?! Они нас, мы их, точка! – А если мы и не единственные? – как бы сам у себя поинтересовался Гомер. – Если я вам скажу, что… – Лазает туда, как на работу! Сам фонит и других облучает! Труп ходячий! – парень никак не мог остановиться. – Нас еще потравить всех тут надо теперь?! – Если я вам скажу, что есть… Выжившие? Если скажу, что сигналы из других городов были? И что их перехватывали? – Повтори. – Были сигналы из других городов, – твердо сказал Гомер. – Их ловили. Разговаривали. – Врешь. – Я знаю сам человека, который вел радиообмен… – Врешь. – А если он сейчас перед вами стоит? Что тогда скажете? – Гомер подмигнул Артему. – А? – Что крыша у тебя съехала, дед. Или что нарочно врешь. Врешь ведь? Врешь?! Глава 3 Труба На станции потолки были невысокие, под людей. Но перегоны строили не для них: от стены до стены пять метров, и от потолка до пола столько же. Далеко, на другом конце метро обитали дикие, верившие, что туннели это ходы, прорытые в тверди Великим Червем, богом, создавшим Землю и родившим из своего чрева людей; а уже люди только потом отреклись от своего Творца, приспособили эти ходы под свои надобности, а вместо Червя построили себе из железа поезда и стали врать себе, что они и были изначально, а никакого Червя не было. Почему бы в такого бога не верить? Он к подземной жизни больше приспособлен. Туннели были темные, страшные, они сочились ручейками грунтовых вод, которые в любую секунду могли прорвать чугунную чешую тюбингов и заглотить целые линии. От ручейков шла испарина, и холодный туман не давал далеко проникать свету от фонарей. Туннели не были созданы для человека, это точно, а человек не был создан для туннелей. Даже тут, всего в трехстах метрах от станции, было жутковато. Чтобы заглушить шепчущую жуть, люди болтали. Костер – недосушенные поленья – немного смолил. Туннель, конечно, был живой: он дышал с присвистом, втягивал дымок от костра своими дырявыми легкими с наслаждением, будто курил. Дым вился, улетал вверх и пропадал в заросших трахеях вентиляционных шахт. Поодаль книзу стояла дрезина на ручных рычагах, на которой смена сюда и прибыла. До станции – триста метров. Если пойдет кто из северной черноты на ВДНХ, дозор должен принять удар на себя и, если придется, полечь, а на станцию отправить одного человека, «уцелевшего». Предупредить. Чтобы дети успели попрятаться, а женщины чтобы успели взять оружие и вместе с мужьями загородить собой вход. Это работало всегда: потому ВДНХ и была до сих пор, два с лишним десятилетия как, обитаема. Но в последнюю пару лет тут кто если и появлялся, то разве по недоразумению. Последняя страшная угроза и станции, и всему метро – черные – сгинули, уничтоженные ракетным штормом, как раз два года тому. И каждый на Выставке помнил, кто спас людей от этих тварей: Артем. Теперь к северу от ВДНХ шла только цепь отмерших, пустых станций, первой из которых был Ботанический сад. Сад лежал мелко, к поверхности совсем близко, и гермоворота, которые должны были отсекать мир сверху от мира снизу, там были распечатаны и сломаны. Жизнь на Ботаническом саду была невозможна, а что начиналось за ним, людям было неинтересно. Поэтому край земли проходил ровно по тому месту, куда доставал свет от костерка. А дальше шел космос. Отгороженные от вакуума мешками с песком, сваленными в брустверы, сидели дозорные. Опирались друг на друга «калаши», составленные пирамидой. На огне грел пузо битый закопченный чайник. Артем расположился к костру лицом, а к туннельной пустоте – затылком. Сюда же, рядом, посадил Гомера, которого специально привел в эту тихую пустоту; не хотел слушать его рассказ там, на велосипедах, при всех. Совсем без свидетелей не получится, пусть их хоть поменьше будет. – Зря к трубе спиной! – цыкнул ему Левашов. Но Артем сейчас верил этому туннелю. Научился его ощущать. Остальные так расселись, чтобы не сводить глаз с туннельной пасти. Гомеру сказано было вещать негромко, чтобы не возбуждать остальных; но Гомер негромко не умел. – Полярные Зори этот городок называется. Находится на Кольском полуострове. Рядом – АЭС, причем учтите – в рабочем состоянии. Запас хода у станции – лет сто еще! Потому что всего один город питает. А город они превратили в крепость. Частокол построили из бревен, прочие укрепления. Оборону наладили прилично. Военные части рядом были, охраняли АЭС, из них набрали гарнизон этих Полярных Зорь. Вокруг места гиблые, Север. Но эти держатся. Станция им и свет, и тепло дает – для хозяйства. Так что… – Что ты изобретаешь-то, а? – крикнул с того края Левашов: глаза красные, уши мясистые, а еще и усы кое-как растут, кверху. – Какие на хер зори еще! Да за Ботаничкой дальше по трубе никого, кроме собак бродячих нет! Мало нам одного пришлепнутого, второй нарисовался!