– Трусы оставил, – вздохнул сокрушённо Галушкин и начал перечислять: – Рубашку старую, штаны и сандалии. Их у меня никто не купил. – И кума обещала вам купить новый гардероб? Правильно я вас понял, господин Галушкин? – Неправильно! – обиделся Михаил Тимофеевич, но потом смягчился и растолковал: – В церковь прихожане приносят поношенные вещи. Часто очень даже приличные. И церковь раздаёт их неимущим. – Значит, вы приехали к куме, чтобы приодеться? Галушкин печально кивнул. – Кто может подтвердить, что вы были там с утра до обеда? – Да кто угодно! Кума же там не одна была! – и вдруг забеспокоился: – А вы что же, проверять будете? – А как вы думали, господин Галушкин? – Так неудобно мне будет перед людьми, – вздохнул тот. – А портки пропивать вам удобно? – спросил не улыбнувшись Ринат. – Портки я не пропивал! – возмутился Галушкин. – Ладно, ладно. Лучше расскажите мне, зачем вы грозили Аркадию Бессонову? – Трубачу, что ли, этому? – опять набычился Галушкин. – Саксофонисту. – Нам без разницы! – Так зачем вы ему грозили? – Я не всерьёз! Просто обиделся я на него. – И за что же вы, господин Галушкин, изволили обидеться на Аркадия Бессонова? – Да вы сами подумайте! Эти артисты, как сыр в масле, на наши денежки катаются! Каждый день показывают их виллы и замки! А тут всю жизнь бьёшься, как хрен об кочку! – праведный гнев буквально распирал Галушкина. – А вы бы, Михаил Тимофеевич, пили поменьше, – заметил грустно Ринат. – Значит, по-вашему, если бы я не пил, то у меня бы замок был? – Замка бы не было, но вы не разбили бы свою машину, и вам не понадобилось бы вымогать деньги у Аркадия Бессонова. – Ничего я у него не вымогал, – обиделся Галушкин. – И должен вам сказать, что у Бессоновых тоже нет замка. – Зато у них денег куры не клюют! – Кто же это вам сказал? – Да сама покойная Екатерина Терентьевна и проговорилась. – И, тем не менее, вы сделали неправильный вывод из её слов. Они всего лишь копили деньги дочери на свадьбу. – У них родственники живут на курорте, и Бессоновы туда всей семейкой мотаются, а Аркашка так вообще с югов не вылезает. – Аркадий Бессонов ездит на гастроли. – Знаем мы эти гастроли! Дадут несколько концертов, набьют карманы деньгами и в загул! – В отличие от вас Бессонов не пьёт, машин не бьёт и соседям не угрожает. – Так ему нельзя пить! Он язвенник! – расхохотался Галушкин, – было у него две язвы, а теперь осталась одна! – То есть? – От тёщи его кто-то избавил. – Может, вы и избавили? – У меня стопроцентное алиби! – гордо заявил Галушкин. – Проверим. – Валяйте, проверяйте! – Кстати, Михаил Тимофеевич, а где ваша семья? – Какая ещё семья? – насторожился Галушкин. – Жена, дети. Лет-то вам ведь уже много… – Нечего мои года считать! А жена была, а теперь нету, – он развёл руками. – Что же случилось с вашей женой? – Ничего с ней не случилось! Зараза она неблагодарная! – А за что же интересно, она должна вас благодарить? – Я её на вокзале подобрал! – Прямо так уж и на вокзале? – не поверил оперативник. – Ну, не совсем на вокзале, – нехотя признался Галушкин, – в общежитии она жила. Мы оба тогда на хлебозаводе работали. – Ваша жена из другого города? – Из посёлка городского типа. – Надо думать, что, когда вы познакомились со своей женой, вы, господин Галушкин, за воротник ещё не закладывали? – Не закладывал, – вздохнул Галушкин. – И долго вы прожили вместе? – Восемь лет. – У вас есть дети? – Есть, мальчик и девочка. – Где же они теперь? – Так эта зараза! Мать их, жена моя бывшая, бросила меня и детей забрала! – Они живут в общежитии? – Нет, она обратно к родителям уехала. – Жалко, что она у вас квартиру не отсудила! – Ещё чего! – ощетинился Галушкин. – Имела на это полное право. А вы алименты платите? – Это вот не вашего ума дело! – Ведь вы нигде не работаете… – С завтрашнего дня я выхожу на работу! – Куда же вы устроились? – Кума меня пристроила на рынок грузчиком. – Опять кума?