Никакого боя не случилось. Судя по всему, татары даже не поняли, что за напасть на них свалилась. Большинство отправились в свой мусульманский рай, даже не проснувшись, а те, кому «повезло» больше, предстали передо мной. – Узнаешь? – спросил я у Рожкова. – Еще бы, – с ненавистью отозвался тот, играя желваками. Те тоже его признали, несмотря на то что боярский сын успел немного привести себя в порядок и переодеться в чистую рубаху и порты, а так же побрить голову. Старший из пленников даже что-то прокричал нашему перебежчику, отчего тот сразу потемнел. – Ругается? – поинтересовался я, но Михаил мне ничего не ответил. – Он сказал, – пояснила непонятно откуда выскочившая Нахат, – что сын русского раба хорошо ублажает знатных господ! – Ты откуда здесь взялась? – удивился я. – Я с господином Вацлавом, – пискнула девушка, прячась за спину чеха. – Черт с вами! – махнул я рукой, после чего обернулся к застывшему как соляной столб бывшему полонянику и сказал, показывая на татар: – Они твои. Что хочешь с ними делай, только чтобы не орали! – Благодарю, государь, – выдавил из себя Рожков, обнажая подаренную ему саблю. Не знаю уж, что сотворил с ними потерявший сына отец, но, когда вернулся, смотреть на него было страшно. Но это случилось позже, а пока передо мной предстали освобожденные рабы. Дюжина мужчин и три женщины. – Кто такие? – спросил я у Михальского. – Поляки, русины, московиты, – пояснил Корнилий. – Женки, судя по говору, из-под Киева. – Понятно. Сражаться могут? – Может, и могут, – пожал плечами бывший лисовчик, – только вот станут ли? Посмотрев на них внимательнее, я сразу же понял, что он имел в виду. Стоят сгорбившись, в глазах застыл страх. Что такое воля, они, судя по всему, давно забыли, и теперь мы вторглись в их жалкое, но при этом ровное и почти спокойное существование. Лишь когда вернулся перепачканный кровью Рожков, на лице одного из них появилось нечто вроде надежды. – Михайло, ты ли это? – спросил он. – Я, – коротко ответил тот. – Как же это? – Русский государь пришел Крым воевать, – пояснил боярский сын своим товарищам по несчастью. – Теперь я ему служу! – А говорили, в Москве какой-то немец царствует? – Хорош врать, старинушка, – прервал я освобожденного. – Скажи лучше, чем занимались у татар? – Как чем? – удивился тот. – Я с Войцехом и Микиткой в погонщиках. Ефим – шорник. Маланья кашеварила… – Ясно. Корнилий, озадачь людей работой, а после пусть с нашим невеликим обозом идут. Нечего их здесь оставлять. – Сделаем. – А ты, – снова обратился я к Рожкову, – повтори-ка мне, какая у стен Кафы высота? – Шесть саженей, государь. – Тогда вот что, разберите часть крыши этого дома, слава богу, хоть не запалил никто. – Как можно, государь, – вклинился в мой монолог Панин, – огонь в темноте далеко видно, сразу бы вся округа про беду прознала! – Это верно. А из стропил наготовьте штурмовых лестниц нужной высоты. Чтобы на себе не волочить, добудьте коней. А коли не сыщете, то несколько повозок, сами в них впряжемся и пойдем. Федя, выставь из своих охотников дозоры вокруг. Обернувшись к помалкивающему до сих пор фон Гершову, распорядился: – Генерал, собирай войско, полчаса на отдых, пусть перекусят, воды попьют, оправятся, а как сладим лестницы, скорым маршем пойдем к Кафе. И по карте видно, и со слов Рожкова выходит, тут от силы полтора десятка верст по ровной земле. Сюда точно вывел, значит, и дальше доведет. Если поторопимся, как раз перед рассветом к городу и доберемся. – Гершов молча кивнул, а я обратился казачьему атаману: – Исай, с тебя и твоих орлов разведка и дозоры для войска. И чтобы ни одна мышь не пискнула, кого встретите, сразу шеи скручивайте, аки куренкам. – Сделаем, твое величество, это мы завсегда можем, – довольно осклабившись, отозвался Мартемьянов. – Ничего лишнего с собой не тащить! Впереди бой, а в нем всякое может случиться, потому нехрен барахлом запасаться. Попела вперед не пускать, после боя врач всяко понадобится. Ради интереса заглянул я и в разбитую усадьбу. Рожков сопровождал, показывал, пояснял, чего и как. В общем, простенько все, чтобы не сказать бедно. Небольшой, с покатой кровлей каменный дом, обмазанный местной, удивительно липкой глиной. Жилые помещения на втором этаже. Полы покрыты по большей части войлоком, и лишь кое-где сверху постелены ковры. Внизу хозяйственные службы. Да, небогато татары живут. Осмотр проходил под бодрый перестук топоров привычных к такой работе русских воинов. Это хорошо, значит, управятся в срок. Едва успел выйти на крыльцо, как ко мне подлетел верхами все тот же Панин. Едва сдерживая довольную улыбку, он, соскочив наземь, с коротким поклоном протянул мне поводья: – Вот, государь, наилучшего тебе оседлали. И еще целый косяк смогли сыскать. – Молодцы, охотники! И сколько всего собрали коней? – Больше двух сотен, да каких! Племенные жеребцы и кобылы на развод. Этаких татаровя и не продают никому, – не без гордости за отлично выполненную работу ответил Федя. – Славно, тогда и на разведку, и на дозоры хватит. – Исай, отбери среди своих казаков, кто по-татарски умеет, да пусть наденут халаты и шапки. Вдруг кого в степи встретите, пусть вас за своих примут, а вы уж их поближе подпустив, в ножи! Только без шуму! – Сделаем, государь. С лестницами успели быстро разобраться и даже опробовать на прочность. Убедившись, что слажены они добротно и в деле нас не подведут, отдал приказ строиться. К ночи воздух немного посвежел, потянуло степным ветерком. Луна, множество звезд на безоблачном черном небосводе и широкая полоса Млечного Пути давали довольно света, чтобы обходиться без факелов. – Лелек, распорядись всем нашим белые повязки на правую руку навязать, а то впотьмах сами не уразумеем, где свои, где чужие. Как выйдем к городу, разделим войско на пять частей. Одна будет отвлекать на себя внимание, три штурмовые колонны с лестницами пойдут на стены, ну и резерв оставим, как сумеют ворота открыть, то войдем уже всей силой. Мишка, давай не подведи! Коли справишься, будет тебе щедрая награда! Глядишь, и сына твоего сумеем в Кафе сыскать. Кто знает? Рожков лишь скрипнул зубами и молча поклонился. – Ну, с богом! В путь! Первыми ушли вперед конные казачьи дозоры, следом выдвинулся передовой отряд, опять же, из донцов. За ними ехал я вместе с охраной во главе с Корнилием, который буквально разрывался между желанием беречь царскую персону и умчаться вперед вместе с казаками. Основную часть войска, растянувшуюся в пеших порядках на несколько верст, составили солдатские и стрелецкие полки. С ними двигалась и батарея полевых гаубиц, которые раньше бойцам приходилось тащить самим, впрягшись в постромки. Теперь совсем другое дело. Артиллеристы получили полноценные упряжки в шесть лошадей. Вместе с полками, в задачу которых входит штурм стен Кафы, везли и только что сработанные лестницы. Замыкал строй еще один казачий отряд. И приглядеть за тылами, и подобрать отставших. Теперь только вперед! Свой ход мы сделали. И ставка высока. Сама столица Северного Причерноморья, один из крупнейших городов Османской Порты – Кефе, или как еще турки его называют за богатство и многолюдство – Кучук-Истамбул – Малый Стамбул! Глава 5 Ночной марш дело непростое даже на знакомой земле, а уж на вражеской и подавно. Но пока что идем, тьфу-тьфу, без происшествий. Повезло с луной и погодой, да и степь – не лес, разве что холмы создают на склонах особо густые участки тьмы. Войско шло молча. Время от времени я отправлял вдоль колонн конных вестовых, чтобы проверить, не отстал ли кто, не заплутал, не отклонился от общего курса движения. Но пока все нормально. Двигаемся тремя колоннами, в одной казаки во главе с атаманом Мартемьяновым, в другой панинские охотники и мои телохранители под командованием сами знаете кого. В третьей шагают стрельцы вместе с мекленбуржцами и артиллерией. У них главным – фон Гершов. Впереди казаки. Конные и пешие. Арьергард еще сотня казачьих сабель. На флангах, опять же, их летучие дозоры. Пару раз разведчики замечали далеко впереди овечьи отары, и чтобы лишний раз не отсвечивать, мы просто немного изменяли направление движения, обходя их стороной. Один раз я не успел и донесение получить, а казаки сами разобрались. Окружили, спугнули волчьим воем, а потом быстро повязали двух пастухов. Оба оказались из полонянников. Хорошо, что сразу не зарезали. Расспросил их, они подтвердили, что идем правильно и до Кафы осталось всего ничего. Часа полтора. Донцам проще всего. Для них, как выяснилось, это обычная практика – высадиться где-нибудь на пустынном берегу и пешим ходом до татарского аула. Налетят-пограбят и с добычей на свои струги, а там поминай как звали! Моя колонна если и отстает, то не сильно. Все же вчерашние разбойники, ставшие царскими ратниками, недалеко от казаков ушли, а уж для головорезов Михальского красться «яко тать в нощи» дело совсем обычное. Что же до наших «регуляров», то они хоть и не сильно, но задерживаются, однако идут в полном порядке. Слава богу, хоть без барабанного боя! Впрочем, моему Каролю и его солдатам приходилось попадать в разные переделки. Мы с ним и с пиратами дрались, и датчан сонных резали, и вообще каким только чертом не занимались. Что-то меня на воспоминания потянуло. В голове то и дело возникают образы давно ушедших людей вроде рыжего малыша Мэнни или кузенов, а также покойного короля Кристиана и рано ушедшей Катарины. К чему бы это, интересно? Будь я хоть немного суеверен, подумал бы, что это предчувствие беды или даже кончины, но уж кому, как не мне, знать, что смерть это еще не конец! К тому же покойники меня не зовут, не манят. Так посмотрят со стороны и уходят. Только жена глянула чуть строже других, мол, детей береги, раз уж дома не удержал! Даже укорять не стала. Хотя она меня по пустякам никогда не пилила. Суровая шведская принцесса лучше других знала, что такое тяжесть короны и на какие жертвы нужно идти, чтобы каждый день и час подтверждать право носить ее. Взять хоть моего тестя. Ему ведь всего пятнадцать было, когда он первый раз оказался во главе армии и захватил замок Варерберг. Конечно, рядом были опытные советчики, прошедшие не одну кампанию. Но ведь пулям и ядрам все равно, простой солдат или сын короля. К тому же советники с наставниками это хорошо, а принимать решение нужно самому. Так же, как и нести ответственность за свои поступки. – Государь, – отвлек меня от размышлений Федька. – Кафа показалась. – Где?! – будто очнулся я от охватившего меня морока. – Да вон, – показал рукой Панин на темнеющие впереди стены, над которыми кое-где возвышались квадратные башни без шатров, за которыми угадывался морской простор. Город спал. Лишь редкие огни сияли на башнях и кое-где среди домов. Тишина. Эх, кабы знать, не ждут ли нас там? Не приготовили ли ловушку? Но тут уж пан или пропал. К Панину подъехал успевший вернуться из передового дозора Рожков. Спросил у него: – Где ближайшая воротная башня? – Мы почти против нее и стоим, – пояснил наш проводник.