Один из всадников тут же что-то спросил на французском, Жак начал ему отвечать. — 17 — негромко произнёс Слива быстро их сосчитав. Тем временем четверо всадников тронулись и шагом поехали вдоль нашего каравана. Чем ближе они к нам подъезжали, тем лучше мы их рассматривали. Всадники внимательно смотрели на нас, а мы на них. Когда они подъехали к нам я постарался придать своей роже самые невинный вид, кивнул им и немного улыбнулся. Всадник едва заметно кивнул головой и поехал дальше. Рыцарь не рыцарь, не знаю. Балахон этот грязный и порванный в нескольких местах, под ним я отчётливо увидел панцирь, на голове железный же шлем, меч здоровый на боку, у другого меч поменьше, но за спиной лук со стрелами в колчане и на лошади на боку ещё два колчана со стрелами висят, те двое тоже с мечами, последний кстати без балахона, вместо панциря на нем кольчуга, вот же и не холодно ему. Всадники проехали мимо нас и в нос нам тут же шибанул запах конского пота, навоза и ещё какой-то гадости. — Фу млять — снова прошептал Слива. — Тихо ты епт. Тем временем разговор того главного рыцаря с Жаком продолжался, потом к разговору подключился ещё один рыцарь и Пьер, Пьер вон что-то рассказывает и размахивает руками, рыцари замолчали, закивали головами. Эти четверо доехав до конца каравана развернулись и уже пошустрее поехали назад. Мля как же плохо, что я не понимаю о чём они там трепятся. Тут раздался смех, смеялись и эти всадники, и наши французы, ну вроде всё нормально если ржут. Снова заговорил этот главный рыцарь, потом стал тыкать рукой в сторону откуда они приехали, потом направо показал, ага, кажись дорогу объясняет. Жак и Пьер стоят бошками кивают. Тут Пьер быстренько метнулся в свою телегу, немного там повозился и наружу он уже выпрыгнул с двумя бутылками. А вот и водка в дело пошла, мы как знали, что пригодиться. Бутылки были из глины, постарались подогнать их под это время, стеклянные бы точно вопросы вызвали. А тут глина и глина, каждая на два литра. Оба пузыря Пьер протянул этому рыцарю, но тот тут же спрыгнул с коня и аккуратно взял одну из бутылок, за ним спешились ещё двое. Все французы разом оживились, заговорили, засмеялись, наши вон тоже смеются и кажется продолжают нахваливать нашу водку. Этот главный открыл пробку и осторожно понюхал, тут же отшатнулся и с уважением закивал. Пьер с Жаком показывают пальцами как нужно пить, рыцарь протянул бутылку другому, тот тоже аккуратно нюхает. Потом обе бутылки исчезли в больших сумках рыцарей. Всадники забрались на своих коней и отдав честь поехали миом нас дальше. На этот раз они были уже более дружелюбные, машут и лыбяться нам, а мы им. Ну и вонь же от них, у меня аж башка закружилась от этого потока вони, когда они все мимо нас проехали. Ребятки точно не знают, что такое душ и чистая одежда. — Тронулись — проревел Туман. Фух, вроде всё нормально прошло. Конечно дико интересно о чём они там трепались, но нужно двигаться. По этому лесу проехали ещё с пяток километров, выехали на небольшое поле, тут развилка, наши всадники уверенно свернули направо, мы за ними и где-то ещё через километр приехали на небольшую поляну, правда сначала я учуял запах костра. — Привал час — крикнул Туман. — Родник там пацаны — уверенно ткнул пальцем Пьер. Ага, к нему прям тропинка идёт, а вся эта полянка буквально перепахана копытами лошадей, да и следов от телег много, а вон и несколько кострищ остались, один из костерков ещё дымиться, видимо его недавно водой залили. Оглядевшись я увидел множество срубленных деревьев, валяющиеся ветки, какие-то тряпки валяются, битая глиняная посуда. — Чё за поляна то? — громко спросил Колючий. Ему тут же ответил Пьер. — До Кале около 10 километров осталось, это место нам те рыцари подсказали, тут можно лошадей напоить, подкрепиться, в порядок себя привести, короче этакий паркинг перед заездом в город. — А вы лихо с ними скорешились то — похвалил я Жака и Пьера — о чём хоть трепались то? Наши пацаны подошли поближе, всем же интересно, как прошёл первый контакт. — Да как — пожал плечами Жак — сначала у них стандартные вопросы были. Кто? Откуда? Зачем и так далее. Эти рыцари что-то типа патруля. — Они удивились нашему произношению — подхватил Пьер — но вроде отмазались, мы сказали, что изучали язык в России, кстати говоря, этот главный слышал про Россию. — О как. — Ага, к ним сюда в Кале оказывается пару раз приплывали наши на ладьях для торговли, так что кто такие русичи они знают. — И про водку они тоже знают — засмеялся Жак — как поняли, что мы русичи, сразу про неё спросили. Мы засмеялись. — Ага, у них то вина и ещё какая-то бурда, водки у них нет. Короче всё нормально пацаны, контакт удачный. Ну и бардак же здесь и грязно пипец. Ходишь как по минному полю. Конский навоз вообще чуть ли не на каждом шагу. Всё это в грязи, снег растаял, прям каша, ноги так и тонут в этой земле. А вот родник оказался довольно таки чистым и ухоженным. Его тут даже облагородили, сделали ступеньки, выкопали яму и в неё засунули большой ящик, чтобы ведрами было удобно воду черпать. Мы напоили лошадей, сами напились, водичка действительно очень вкусная. И ещё я обратил внимание, что около родника гораздо чище чем на поляне, нет человеческих отходов, навоза того же конского, различного мусора, да и кусты с деревьями тут около него никто не рубил. Видать народ понимает, что вода — это жизнь, а вот на поляне засрано конечно всё, грязнули неаккуратные. Проверили телеги, тенты, шмотки и товар в телегах поправили, а то от этой тряски разболталось всё, да и поехали потихоньку дальше. Через некоторое время увидели еле ползущую телегу с лошадью. На телеге двое мужиков и тётка, причём я как не старался, так и не мог понять сколько им лет, а ведь мы проехали мимо них. Мужики лохматые, заросшие бородами почти до самых глаз, да тётка непонятная, а может это и бабка какая была. Лошадь настолько тощая, что видны её ребра, казалось, что она сейчас сделает ещё пару шагов и откинет копыта прям на этой дороге. Что там у них в телеге я рассмотреть не успел, её содержимое было накрыто какими-то жутко грязными тряпками. И тут же я вспомнил слова профессора, когда он нам говорил, что местные крестьяне одевались все как под копирку, в одежду из мешковины. Но одно дело это услышать, а другое увидеть это своими глазами. Так вот эти трое действительно были в такой одежде, у тётки правда сверху на плечи была накинута ещё какой-то платок, что у них из обуви я тоже не успел рассмотреть. Проехали дальше, по бокам дороги, хаотично разбросанные стали попадаться построенные какие-то шалаши, около которые суетились дети, мужики, женщины. Каждый занимался своими делами, ну кроме детей конечно, да и те особо не обращали на нас никакого внимания. В парочке мест виднелись дымящиеся костры и около них куча народу, снова вспомнил профессора, он говорил, что весь лес вокруг принадлежит помещикам и вырубка запрещена. Млять. Как они тут живут то? Ведь скоро холода, увидели мы и многих босиком, в том числе и детей. Честно, от увиденной картины мы просто охренели, грязь, холод, разруха. Да у нас бомжи лучше живут чем тут люди. А ведь это не бомжи точно, это обычные крестьяне. Ко всем их жилищам как нельзя лучше подходит словосочетание из гавна и палок. Я вообще не понимаю, как они тут выживают. И не одного старика мы вроде так и не увидели, видимо не выживают старики тут в таких условиях. Мы медленно ехали вдоль этих шалашей и были просто не в силах отвести от всей этой картины взгляда. Вон какая-то девочка лет 7 и пацан рядом с ней лет 10, грязные, взлохмаченные, босиком млять, стоят и смотрят на нас. Девочка что-то сунула себе в рот, подъехав ближе я охренел ещё больше, она сосала обычную палку. Как? Как они тут живут? Позади них обычный шалаш из веток и лап ели, каждый из нас такой строил в детстве, а эти в нём живут. Тут из этого шалаша вылезла тётка, вероятно их мама, что-то им крикнула на французском, и они тут же развернувшись побежали к ней. Тётка, встретившись с нами взглядом тут же опустила голову и юркнула назад в шалаш, дети почти с разбегу нырнули туда. Они тут ещё и походу зашуганные все. И таких построек было очень много. Какая-то крупная, какая-то мелкая, костров мало, очень мало и возле каждого кучу народа. Видимо у кого-то всё-таки была возможность притащить дров, либо им разрешили помещики или владельцы этой земли, чтобы тут совсем все дубу не дали. И у них около костров всё. Там они вон и готовят, и спят около них, на сене каком то, дети, молодежь, женщины, мужчины, все как под копирку в этой одежде, все какие-то потухшие, с обречёнными взглядами. Мы не слышали ни смеха, ни криков радости, люди просто как муравьи, молча и монотонно живут, вернее выживают и их тут несколько сотен. Эта картина произвела на нас просто гнетущее впечатление. Я даже не могу сказать, с чем это можно сравнить то. Наверное, только если с какой-нибудь кинохроникой времён Великой отечественной, когда люди так же выживали в сожжённых деревнях. Такие же все грязные, потухшие, жили в шалашах и землянках на пепелищах. — Может дадим им что-нибудь? — неожиданно спросил Слива нарушив тишину и скрип наших телег. — Что? — так же тихо спросил я — их тут сотни, у нас ни еды, ни одежды на них не хватит. — Но они же все замёрзнут. Я вздохнул и ответил. — Слива, дружище, мы не в силах всем помочь, и ты это понимаешь не хуже меня. У нас другое задание и мы должны его выполнить. Купить несколько телег зерна и привести сюда, так скорее всего помещик отберёт, а если не отберёт, им этого при таком количестве народа хватит на месяц. Мы не сможем помочь и спасти всех. — Да всё я понимаю — обречённо кивнул он — просто, просто это как … — он замолчал. — А ведь когда англичане попрут — начал тихо говорить Кирпич — этих первых под нож пустят. — Заткнись Кирпич — зашипел я — итак тошно. Чем ближе подъезжали к Кале, тем больше попадалось нам всадников, телег, встречали, как и крестьян пешком, так и неплохие кареты, в которых передвигались явно не крестьяне, как раз скорее всего эти помещики, аристократы и так далее. Дома и постройки, в один и два этажа, из камня, из брёвен, из досок. Костров уже стало побольше, да и из труб вон почти в каждом доме дымок поднимается и голоса различной живности раздаются, овцы, бараны, коровы, утки, гуси. Где, то есть забор, где-то его нет, народ по-другому одет, но всё-таки преобладает эта одежда из мешковины. Проехали один перекрёсток, второй, ночью тут наверняка темень такая, что хоть глаз выколи, ведь никаких уличных фонарей нет. Выйдешь так на улицу, тебе по башке раз и в ближайшую канаву. Хрен когда найдут кто тебя грохнул или ограбил. Ну да, всё правильно, все нищие и те, кто победнее живут как можно дальше от города, те кто побогаче ближе. Так было всегда и везде. А так, как и везде, дороги нет, каша из грязи, конского навоза, мусора, народ вон кидает на неё всё подряд. Вон у нас на глазах две тётки через забор кидают на дорогу какие-то кусты и траву. Всё это давится телегами и копытами. Нужно говорить какой стоит запах? А они так живут, они привыкли. А вон ещё один мужик, вылил из ведра какие-то помои практически у нас перед носом, Рыжий на коне аж от него шарахнулся, но сдержался, чтобы не сказать ему пару ласковых. Мужик только зло на нас зыркнул, сплюнул и развернувшись потопал к своему сараю. А через пару сотен метров мы услышали крики и щелчки. — Плёткой походу кого-то лупят — предположил Слива. Точно, после каждого щелчка кто-то кричал от боли. А потом, потом перед нами открылась картина. Перед небольшим сараем стояла довольно таки неплохая, ну скорее всего по нынешним меркам карета, запряженная четвёркой лошадей, рядом с ней ещё шесть лошадей, вожжи которых были накинуты на жалкий частокол, которым был огорожен небольшой участок и со стоящим почти по его середине очередной толи сарай, толи шалаш. А на участке люди, 10 человек, рыцари и среди них выделялись двое других мужчин, одеты никак рыцари, какие-то вельможи или аристократы, больно своей одеждой они в глаза бросались. Около этого сарая в землю был вкопан столб, к которому привязали пацана лет 15 и один из рыцарей не спеша бил его кнутом, после каждого удара по спине парнишка кричал. В пяти метрах от столба на земле валялись мужчина и женщина, мужчина был без сознания, в самый последний момент я увидел, как один из рыцарей врезал ему ногой по голове, от чего мужика аж подбросило, и он мгновенно вырубился. Женщина же как-то хрипела, видимо сил кричать у неё уже не было, другой рыцарь подошёл к ней, взял за волосы и волоком подтащил к этим вельможам. Несмотря на то, что вокруг было много таких шалашей, людей нет, все походу попрятались, чтобы не попасть под раздачу этих уродов. — Саня поехали поехали — поторопил меня Кирпич. От открывшейся картине я мгновенно закипел от злости. Вон и рыцари уже развернулись в нашу сторону и двое из них достали мечи. Дёргая вожжи, стискиваю зубы, бросая взгляд на парнишку у столба, он ещё раз получил кнутом и потерял сознание, один из вельмож ударил кулаком женщину в лицо. — Убью — зашипел Слива — Саня стой. Честно говоря, я и сам уже был готов пойти и порвать этих уродов как тузик грелку. Но тогда всей нашей операции точно хана. Тут с передней телеги что-то на французском прокричал Жак. Рыцари тут же остановились и недобро так на нас посмотрели. Мы же поехали дальше. Во мне всё кипело, Слива матерился на ухо, Кирпич просто сопел, но судя по его роже он пипец какой злой. Не успели повернуть на очередном перекрёстке направо, как я увидел, как из нашей первой телеги порвав тент на дорогу вылетает Грач и падает прямо в грязь. Сказать, что мы удивились это ничего не сказать. — Хренасе — полностью обалдел я. Через эту дырку на землю спрыгнул красный от злости как пожарная машина Туман. — Держите его млять — как-то вскрикнул Грач пытаясь подняться на ноги, но они у него разъезжались.