Дверца хлопнула так, что покупатель вздрогнул. Старенький «Фолькс» чихнул, затарахтел и медленно уехал, подняв густую пыль на грунтовке. Оставив покупателя наедине с выгодным приобретением и шустро вынырнувшим из зарослей бездомным. — Гони бабки, — прохрипел старик. Барковский протянул пачку купюр. Бездомный быстро пересчитал и хмыкнул: — Две штуки? Чувак, мы договаривались на пять! — Некоторые за месяц столько не зарабатывают. Получил деньги — топай, — бизнесмен выразительно указал в сторону деревьев. — Но-но, — старик ловко сорвал бороду, усы и коричневую плёнку, открыв молодое лицо. — Я хакер, а не бездомная попрошайка! — Вот и топай, пока полицию не вызвал. Въезжаешь? — Чё, совсем офигел? — хакер выхватил из внутреннего кармана пальто планшет. — Ты не с тем связался, чувак! Проворные пальцы быстро набрали код, лицо сообщника перекосило ехидство. Но ничего не изменилось, дракон продолжал кружить над водной гладью. — Быть того не может, — пробормотал хакер. Барковский рассмеялся: — Идиот! Наш гений поменял систему управления, дракон слушает только мой голос. Планшет хакера с лёгким всплеском исчез в мутной воде: — Мы ещё встретимся! Глубоко засунув руки в карманы пальто, сообщник скрылся в зарослях. — Вряд ли, — ответил Барковский. — Ну-ка, мальчик, лети к папочке. Дракон продолжал нарезать круги. — Не понял. Эй, Ланцелот, лети к папочке! Дракон поднялся выше, сделал круг и направился к берегу. — Хороший мальчик, — расплылся улыбкой пилот. Серо-зелёное чудовище приземлилось в дюжине шагов от нового хозяина, выпустив из пасти струю густого пара вперемешку с вонью. Бизнесмен поморщился. — Клянусь Камелотом, — прорычал дракон, — моя глотка так пересохла, что готова воспламениться! Не найдётся ли у тебя глотка вина? До Барковского не сразу дошёл смысл — дракон говорил с сильным акцентом. — Что? Чудовище неуклюже подошло к вертолёту, засунуло голову в кабину, обнюхало внутренности стальной машины и выудило большую стеклянную бутыль с тёмной жидкостью. — Это нельзя! Вопль пилота не произвел ни малейшего действия. Дракон ловко откупорил бутыль, понюхал и приложился к горлышку. Содержимое в три глотка провалилось в утробу. — А-а-а, — чудовище вытерло пасть лапой. — Доброе вино. Покрепче, чем из подвала скряги Мерлина. Тысячу лет пролежать в иле без мяса и вина — сущий ад! Да будет проклята Моргана, и да будут славны те рыцари, что освободили меня вчера из пасти колдовства. Взмахнув крыльями, дракон поднялся над поляной. Барковский очнулся: — Куда! Ты должен выполнять мои приказы. Слышишь? — Сир Артур, — прорычал дракон, — велел уничтожить адскую птицу. Чудовище открыло пасть и обрушило на вертолёт огненный шквал. Винтокрылая машина вспыхнула, затрещала, словно дрова в костре. Едва владелец аттракционов и пилот успели лечь, как прогремел взрыв. Сквозь клубы дыма просматривалось кружащее в небе чудовище. Перед владельцем аттракционов что-то упало. Барковский протянул руку и пошарил в траве — наушник с куском скотча. Медленно-медленно лицо бизнесмена побледнело. — Сир Артур призывает меня, — прорычало сверху. — А ты, низкорождённый, уползай в свою нору! Сделав круг над поляной, чудовище направилось в сторону восходящего солнца. Хрипло повторяя: — Небо не для всех. Небо не для всех. Небо не для всех… Владимир Марышев. Охотник «Протей» бесшумно скользил на силовой подушке в полуметре от земли. Время от времени он пригибал днищем то колосья странных злаков с широкими узорчатыми листьями, то кричаще-алые головки местных цветов. Жизнь сохранилась здесь лишь местами. С момента, когда боевые машины впервые начали крушить друг друга, от сплошного зеленого ковра остались лишь длинные рваные лоскуты и небольшие островки, окруженные бурой каемкой жухлой травы. Большая часть Территории была усыпана пеплом, изрыта воронками или покрыта спекшейся серой коркой, из которой торчали оплавленные куски металла. Сейчас «Протей» походил на большой автоматический глайдер. Заостренная передняя кромка, изящный каплевидный корпус — само совершенство! Не зная наверняка, ни за что не догадаешься, что под этими тщательно зализанными обводами таится смерть. Робот-охотник не зря носил имя изворотливого морского божества. Подобно мифическому Протею, он мог принимать десятки обличий, выбирая оптимальное для выполнения задачи. В отличие от конфигураций корпуса, задача никогда не менялась. Она была предельно проста: находить и уничтожать себе подобных. Нового врага охотник обнаружил за конусовидным валуном-гигантом с раздвоенной макушкой. Сканирующий луч «Протея» с трудом пробивался сквозь толщу камня и мог выдать лишь смазанные очертания противника. Но даже этого хватило, чтобы оценить степень угрозы. Не тратя времени понапрасну, охотник ударил струей раскаленной плазмы по валуну. Тот раскололся на дышащие жаром куски, и стало видно, что за ним скрывался робот, похожий на чудовищного дикобраза. Весьма продвинутая модель, хорошо вооруженная и тоже способная к трансформации. Но всего лишь продвинутая, тогда как «Протей» был уникален. «Дикобраз» сбросил иглы, и они, обернувшись ракетами, с воем ринулись на врага. Реакция охотника была мгновенной. Каплевидный корпус словно расплескался от центра, превратившись в огромное колесо с тонким ободом. И ракеты, не успев сбросить скорость для разворота, пронзили пустоту. Но «дикобраз» пережил первую неудачу легко, словно ничего не случилось. Поднявшись в воздух, он сменил округлое приземистое тело на стройное и обтекаемое. Спереди выдвинулась лазерная пушка, на боковых пилонах — две поменьше. Сражение только начиналось… Оба противника проявляли чудеса трансформации. Превращение следовало за превращением: из тора — в плоское, как лист, «летающее крыло», из «летающего крыла» — в длинный шнур с разогретым до звездных температур жалом на конце, из шнура — в мерцающую сеть, от прикосновения которой плавился металл… Охотник безвозвратно потерял несколько базовых модулей, но это была привычная плата за победу. А вот бывший «дикобраз» получил смертельный удар: он лишился главного силового блока и оказался прикованным к земле. Там «Протей» его и добил, раскроив лазером на нежизнеспособные фрагменты. Как всегда, сознание хорошо выполненной работы наполнило охотника гордостью. Ему не казалось странным, что робот-воин способен испытывать чувства. Напротив, он считал, что его напрочь лишенные эмоций соперники — творения ограниченные, чуть ли не ущербные. Но гордись — не гордись, а до конца зачистки было еще далеко. «Протей» убедился в этом, наткнувшись на выскакивающих из-под земли «кротов». Их оказалось десятка полтора, и отличались они совсем не кротовьей прытью. Конечно, серьезной опасности эта модель не представляла. И все же охотнику пришлось изрядно повозиться, прежде чем он расстрелял последнего прыгуна кассетными боеприпасами. * * * — Ловко он их! — Мерфи кивнул на парящий над столом виртуальный монитор. — Чистая работа. Представляю, Полак, как вы гордитесь своей машиной. Я бы гордился. По правде говоря, человеку с такими мозгами полагалось давно работать на правительство. Удивляюсь, как они вас упустили. Полак ответил не сразу. Он разглядывал стоящую перед шефом бронзовую фигурку Вулкана — символа СКС. Смотреть на бога-кузнеца было приятнее, чем на совиную физиономию начальника Базы с круглыми тугими щеками и застрявшим между ними маленьким крючковатым носом. Неспроста подчиненные Мерфи за глаза называли его Филином. — Я работал на правительство, — пожевав тонкими губами, сказал Полак. Видно было, что ему не доставляет удовольствия копаться в прошлом. — Возглавлял серьезный проект. Но был отстранен, потому что не сошелся взглядами с чиновниками. Они слишком многого от меня хотели. Включая то, чего я не мог позволить себе по этическим соображениям. Мерфи окинул взглядом долговязую фигуру конструктора и удивленно поднял брови. Точнее, поднялись только их внешние уголки, придав шефу еще большее сходство с филином. — Вот как? Это они явно сглупили. Но Стефания — не Земля, и упертых чиновников здесь нет. Пусть кусают локти, что «Протей» работает не на них, а на нас. И как работает! — Мерфи прищелкнул языком. — Надеюсь, тут вы всем довольны, и вашим… м-м… этическим соображениям ничто не угрожает? Полак насупился и обхватил плечи руками, словно защищаясь от неудобных вопросов. — Я привык отрабатывать свой хлеб, — уклончиво ответил он после тяжелого молчания. Стефания оказалась обитаемой планетой, и ее, согласно Галактическому кодексу, надлежало оставить в покое. Но исследователи, открывшие для Земли этот каменистый шарик, обнаружили в его недрах огромные залежи тантала и рения. Добыча обоих металлов обещала баснословные прибыли. А там, где речь идет о больших деньгах, не до принципов гуманизма и прочих абстракций. Желающих попытать счастья на Стефании нашлось немало. Но скоро, распугав путающуюся под ногами мелюзгу, в планету вцепились два транснациональных монстра — «Ретанко» и Союз космических старателей. На беду местных жителей, самый густонаселенный район их мира оказался одновременно и самым богатым на рудные залежи. Поэтому туземцев быстро и напористо вытеснили в наспех созданные резервации. Плодородием они не отличались, и жить на новых землях приходилось чуть ли не впроголодь. Конечно, аборигены пытались сопротивляться, но копья и стрелы — никудышное оружие против барьерных силовых полей. Итак, с туземцами земляне разобрались без труда. Однако теперь возникла куда более сложная проблема: ни та, ни другая корпорация не собиралась делить месторождения с конкурентом. Это означало, что вот-вот разразится война. Она началась с перестрелки, которая вспыхнула на одном из спорных участков. Человеческие жертвы ужаснули обе стороны, но не заставили их уладить дело миром. Конфликт продолжался, разве что теперь людей берегли — друг с другом сражались роботы. Обе компании, чтобы ни от кого не зависеть, сами выпускали нужную спецтехнику, разработками которой занимались мощные конструкторские группы. А так как освоение чужих миров почти никогда не проходило гладко, немалую часть этой техники составляли боевые машины. Долгое время исход сражений был неясен. Война кормила войну: самоходные мини-заводы подбирали поверженных роботов и штамповали из них новых бойцов. Но бесконечно так продолжаться не могло. Запас прочности у СКС оказался внушительнее, и растратившей большую часть ресурсов «Ретанко» пришлось отказаться от всех своих притязаний. Однако проигравшая сторона решила напоследок побольнее укусить врага и, подписывая позорную капитуляцию, «забыла» на Стефании целую армию роботов-воинов. Когда представителям «Ретанко» указали на это, они притворно развели руками. Мол, рады бы забрать, но эта техника уже не наша. За время боевых действий все машины столько раз менялись деталями, блоками и модулями, столько раз воссоздавались из металлолома без участия человека, что теперь установить, чьи они, решительно невозможно! Это, конечно, было беспардонное вранье. Но на то, чтобы доказать свою правоту, у СКС ушли бы годы, потому что «Ретанко» наняла целую свору юристов-крючкотворов. А каждый год простоя рудников — это миллиарды кредитов, со свистом пролетевших мимо кармана. Оставалось одно — плюнуть на формальности и решить проблему испытанным силовым путем. Чтобы это решение ускорить, руководство Союза заманило к себе выдающегося конструктора Чеслава Полака. И тот создал «Протея». — Что-то мне не нравится ваше настроение. — Мерфи покачал головой, но тут же, о чем-то вспомнив, расплылся в улыбке. — Придумал, как его поднять! Вы были у меня считанные разы и наверняка не обращали внимания на это. — Он кивнул направо — туда, где, вписанный в угол кабинета, возвышался большой прозрачный куб.