Вопрос задавался с единственной целью — потянуть время, чтобы придумать отмазку. Но дал совершенно неожиданный результат. Выяснилось вдруг, что никаких конкретных обвинений нет. Только письмо и разговор на чужом языке за завтраком. Причём разговор-то был коротким, и точно не о любви. Ну и содержания письма клыкастик не знал, хотя до последнего делал вид, будто всё-всё понял. А я с запозданием, но сообразила — послание-то на русском! И вот когда до меня дошло… Короче, я расправила крылья и пошла давить на презумпцию невиновности. Мол, ты сперва докажи, а уже потом предъявляй. Клыкастый оказался умничкой — вертелся ужом, блефовал по-страшному, но противопоставить ничего не мог. Ну а там, где мог, — я уходила в тотальную несознанку. Да, есть письмо, и что? В нём рецепт яблочного пирога! Что, Алекс не печёт пирогов? Вот это точно ложь. Он же в нашем кабаке помощником шеф-повара подрабатывал! Ну после того, как мы над ним сжалились и босого-холодного-голодного с улицы подобрали. Путешественничек, блин. И, кстати, именно этот рецепт я за завтраком и просила. Только одного не понимаю — зачем он его на другом языке написал? Наедешь на Алекса? Ой, ну это совсем глупо. Без доказательств-то! Просто ревнивым ослом себя выставишь, и всё. Ты что же, хочешь опозориться перед племенем Рейя? Кстати, воины племени Ургар тоже не поймут. И вообще… мужчина должен быть уверен в себе, а такие наезды — признак дикого комплекса неполноценности. Ирри, приколись! Ты — и комплексы! Единственное, что мне не удалось — состроить из себя оскорбленную невинность. Переиграла я, переборщила. Но Ирри всё равно признал поражение и даже письмо отдал. Вернее, впихнул в руки. — Ладно, Маша. Твоя взяла, — прищурив глаза, сказал он. Я не сдержалась — расплылась в триумфальной улыбке. А клыкастик вдруг резко успокоился, чмокнул в щёчку и неторопливо направился в спальню. И как-то подозрительно всё это выглядело… — Ирриар, — осторожно позвала я. Бежать за синеглазкой не хотелось: с четвёртым размером бегать неудобно в принципе, а за мужиками — вообще преступление. Но Ирри не откликнулся и не вернулся. Пришлось стиснуть зубы и взобраться по крутой лестнице. Вождь возлежал на кровати. Да-да, именно возлежал! Весь такой огромный, широкоплечий, спокойный. Руки закинуты за голову, взгляд упирается в потолок. Из одежды одно-единственное полотенце, обмотанное вокруг бёдер. Маленькое, тоненькое… Я остановилась в двух шагах, спросила: — Ирриар, что ты задумал? — Я? — Он возмутился столь искренне, что я почти поверила, но… Та-ак… не думать о полотенце! — Ирриар, а давай без вот этого. — Без этого? — Гад синеглазый взялся за край набедренной повязки и уставился на меня. Довольный такой, игривый. — Ирриар! Вопреки желанию голос сорвался на визг. В общем, выдала я свою нервозность по полной программе. — Да ничего я не задумал, — со вздохом признался блондин. — Просто раз ты правду говорить не хочешь, у Лаарима спрошу. Он в информации не откажет. Ёлки-палки. — А с чего ты решил, что Лаарим что-то знает? — Как это «с чего»? Вы же подружки… раз он тебе письма носит. — А вот последние слова прозвучали зло. И мне тут же вспомнились истеричные вопли Алекса, что Ирриар и убить может. Я снова глянула на эту состоящую из мускулов громадину и поняла — да, может. Меня, конечно, не тронет, я же гриайма, а вот Лааримчику точно не поздоровится. И Хриму заодно. А если сладкую парочку порешат, то… кто будет делать мне причёски, массаж и маникюры? Да и вообще — парни классные. Уж кто-кто, а они смерти точно не заслуживают. В итоге я насупилась и протянула: — За-ай… Блондинчик нахмурил брови, насторожился весь. — За-ай… ну ты ведь понимаешь, что он не со зла… ты же не обидишь Лаарима, правда? Вождь уже не хмурился, глядел заинтересованно, с потаённой улыбкой. Догадался зараза, что с этого крючка не сорвусь. Однако когда заговорил, голос прозвучал серьёзно: — Он предал своего вождя. И свой народ. — Зай… ну какое предательство? Он же знал, что я никуда отсюда не денусь. И письмо взял из чистого любопытства. — Что написано в письме? Ага, так я и призналась. — Зай… ну не будь занудой, а? Я сложила губки бантиком, сделала шаг к кровати. И хотя внешне вождь остался спокоен, как гранитный постамент, клянусь — сердце у него замерло. — Маша, дело очень серьёзное, — попытался возразить он. Ага, знаем мы такие возражения! Цену себе набивает, падла. Ну и пусть. Мне ради Лааримчика ничего не жалко. Он лапочка, он мне помог, и вообще… он — единственный настоящий друг в этом мире, я его не предам! — За-ай… ну что ты заладил? — взбираясь на постель, продолжала гнуть я. Вождь всея блондинко замолчал и уставился выжидательно. А глазки-то потемнели, и дыхание сбилось, и полотенце… подозрительно шевельнулось. Ох… Ну вот и всё, конец моему благочестию. Но спасение Лаарима того стоит. Думаю, ради меня Лаарим поступил бы так же. И я на четвереньках поползла к Ирриару. Он, бедненький, аж приподнялся. Он — в смысле вождь. Юбка была широкой, движений не стесняла, так что оседлать клыкастого вождя было просто. Села я скромно — на его ноги, а полотенчико — вот оно, только руку протяни. Но я до такой наглости ещё не созрела, поэтому не его потрогала, а себя… «Ой, что-то сомнения грудь сдавили…» — мысленно приговаривала я, эту самую грудь «поправляя». Ирриар глядел на происходящее так, будто сомневался в собственном психическом здоровье, даже рот приоткрыл. А полотенчико, которое и прежде топорщилось, превратилось в красноречивый такой перпендикуляр. Я девочка смелая, но я засмущалась. Приподнялась и, стараясь не задеть перпендикуляр, переползла подальше. Ну то есть поближе. Короче — пересела на живот. Потом упёрлась в грудь клыкастого мужчины ладошками, наклонилась к губам и, гипнотизируя эти самые губы, выдохнула: — Ну что? Помиримся? В наступившей тишине прозвучал глухой утробный рык. Глава 9 Полудрема, в которой я пребывала, была очень приятной. Одеяло дарило тепло, по телу разливалась нега, в воздухе витал аромат клубники, смешанный с терпким, похожим на парфюм запахом. Разум периодически уплывал в нирвану, и тогда вместо черноты я видела яркие красочные картинки. Мр-р-р… Хорошо-то как! И даже тот факт, что подушка слишком жёсткая, на уровень кайфа не влияет. Я бы всю жизнь вот так лежала — честно-честно! Но в какой-то момент подушка шевельнулась и начала бессовестно выползать из-под щеки. — Мм-м! — сообщила я протестующе. Подушка послушно замерла, но только на мгновение. Потом продолжила свой вопиющий манёвр. Пришлось приоткрыть один глаз и сказать прямо: — А ну стоять. Движение прекратилось. Я же зевнула во весь рот и подползла ближе. Обняла массивное мужское тело, а чтобы сомнений в моих намереньях не осталось — ещё и ногу на него закинула. Глазки, естественно, тут же закрыла — кто как, а лично я ещё полчасика подремлю, а уж потом… — Доброе утро, — прошептал Ирриар. — Ты такая красивая… Он снял мою ладошку со своей груди и нежно поцеловал пальчики. Я сонно улыбнулась, промычала ответный комплимент и начала проваливаться в очередное мини-сновидение. А гад белобрысый почувствовал, что засыпаю, и решил моей беспомощностью воспользоваться — в смысле сбежать. Он очень осторожно, но вместе с тем шустро отполз и перевернулся на бок. Я же соскользнула с самой лучшей из подушек и проснулась. — Маша, мне в ванную нужно, — начал оправдываться блондин. Я сначала обиделась, потом всё-таки кивнула. Сладко потянулась, выгнулась, но вождь уже не видел — умчался. Ладно, повторим, когда вернётся… А чтобы эффект был максимальным, откинем одеяло, обнажая ногу и часть бедра.