«Где твои таланты, Грай? Я в тебе разочарован. Ты по правилам играй, Найди меня, и все готово. Дам тебе еще задачку, Но попроще, ты — слабак. Пожелай себе удачи, Все, пока. И подпись: НАГ». — Тетрадный лист такой же, почерк идентичен, и гвоздь, как близнец, — констатировал с отчаянием В голосе Шестиглазов. — Та же самая сволочь действует… Так где вы с Мишей НЛО наблюдали? Я показал на буек с лампой, спросил: — Граю сообщили? — Да, позвонили в правление садоводства. Дежурный сержант сейчас сходит за ним, и они приедут. — Как же он машину поведет без меня, у него рука нездорова? — Вы, Виктор, плохо о нас думаете, у сержанта права водителя имеются. — Что сейчас станем делать? — пытался я торопить события. — Придется вызывать подмогу, водолаз нужен. — Включил передатчик: — Третий, я пятый. — Слушаю вас, — глухо ответил дежурный. — Доложите обстановку. — Здесь действовал маньяк, оц оставил свою визитную карточку в стихах. Труп не найден. Скорее всего он в машине, которая сброшена с пристани. На краю деревянной пристани свежие сколы, царапины, следы упавшей с нее машины. Срочно нужен водолаз. Я понимаю, поздно, и тревожить людей неудобно. Но без водолаза нам не справиться. Если судить по буйку, машина стоит на фарватере Старого Ладожского канала, где вода из него вливается в Неву. Течение там сильное, машину может утащить и… — Вас понял, пятый, — вздохнул дежурный, — Сейчас начну подымать людей. Шестиглазов прогнал меня и Мишу с пристани, начал ползать по ней с фонариком, следы искать, А я без дела сидеть не привык, мне невтерпеж: — Можно, я попробую нырнуть, посмотреть, что там на дне? — Миша, доброволец хочет на тот свет посмотреть, — хмыкнул Шестиглазов. — Это может оказаться полезным. Обвяжи его покрепче, чтобы с конца не сорвался, веревку крепко держи, пусть поплавает. Мы сползли с обрыва, на милицейском катере снова подошли к буйку, зацепились, как за якорь. Я аккуратно сложил свой английский костюм, засунул под брезент, чтобы не обрызгать водой, остался в одних трусах. Потом и их снял, ведь ночь, кругом одни мужики, зачем зря одежду мочить. Миша схватил меня шершавым тросом. — Беседочным узлом тебя, никуда не денешься… Страшно прыгать в черную, кипящую за бортом воду. Но я все же прыгнул. Пошел вниз солдатиком. До дна не достал, от холода дух зашелся — в Ладоге и среди летз вода ледяная. Отнесло меня здорово, пришлось Мише за тpoc тянуть. Подержался за борт катера, отдышался, снова нырнул, теперь уже греб изо всех сил руками и ногами, от воды отталкивался. В темноте нащупал на дне скользкое железо. Течение утащило меня в сторону, не успел низ обтрогагь. Миша тянул конец изо всех сил и втащил меня в катер дрожмя дрожащего. — Б-больше не м-могу, — лязгал я зубами, — с-судоро-га с-сведет. — Нашел что? — поинтересовался ефрейтор. — М-машина с-стоит л-легковая, — и торопливо начал одеваться. Дежурный, видно, расстарался — светя огнями, из-за поворота вышел водолазный бет. Встав недалеко от буйка, он бросил якорь, включил наружное освещение, прожектора и лампы — вокруг него стало светло. Наш милицейский катерок прижался к боту, как детеныш к киту. Шестиглазов, а за ним и мы с Мишей поднялись на борт. Бот оказался приземистым, остойчивым судном с окованной медью палубой и леерами из цепей. Шестиглазов поздоровался за руку с толстым капитаном, одетым в шерстяной свитер. — Привет, Завьялыч… Внизу, на дне, легковая машина, если мы не ошибаемся. Ее надо найти и поднять. — Найти — я ее найду. А поднять — не мой вопрос. — Не хочешь нам помочь? — А чем я ее подниму? Боцманом? — У тебя грузовая лебедка на корме. — У тебя мозги набок, как у всей милиции — выстрел у стрелы короткий, мне машину из воды не вытащить. — Как хочешь, Завьялыч, другой возможности у нас нет. — Мы ее зацепим тросом, и пусть ее с берега тягач возьмет. — Берег обрывист и застроен, на него машину не втащить. — Тогда пусть на берегу кран поставят и подымут ее. — Тоже не получится — пригонишь огромный кран, он деревянную пристань раздавить может. А маленькому крану, пожалуй, не справиться. Другой возможности, видишь, у нас нет, вся надежда на тебя. — Не положено мне машины подымать. — уперся капитан. — Авария произойдет. К тому же ветер усиливается, ишь, как бросает. Я скоро прятаться ст волн побегу, а то бот может опрокинуть. — Людей убивать тоже не положено, — разозлился Шестиглазов, — а этот маньяк убивает и еще записки издевательские пишет. — Это твои проблемы, Шестиглазов, ты инспектор, ты и хватай убийцу. Тебе для этого мундир дан с медными пуговицами, пистолет и широкий лоб. — Мои проблемы? А не твои? У нас в районе идет серия немотивированных убийств. Сам-то ты, старый хрен, никому не нужен, но у тебя в городе живут жена, дочь и сын. Любой из них может оказаться следующим в этой серии. Ну, кого из них отдашь?! — уже кричал, обозлясь, Шестиглазов. Завьялыч тяжело засопел: — Тьфу, тьфу, тьфу, — трижды сплюнул через левое плечо. — Чго ты несешь, инспектор? Ты же знаешь, моряки — народ суеверный. Вот накаркай мне… — А то и говорю, что там под водой сидит в машине покойник, а на берегу прячется убийца, мне надо его по горячим следам ловить, а ты следствие задерживаешь, потакаешь убийце. Вот если он твоего сына… — Боцман! — взревел капитан. — Слушаю, — вышел из-за рубки черноусый великан. — Инспектора уголовного розыска за борт! Немедленно!!! — Меня?! Официальное лицо? При исполнении?.. Да я… — он стал судорожно хватать кобуру. Боцман схватил Шесгиглазова сзади так, чго прижал к телу руки и не давал шевельнуться. Так и отнес к борту. — Ответишь за это, Завьялыч… — Ничего, спишем на шторм, на несчастный случай… Боцман, кидай, тебе говорят! Я не знал, как реагировать, хотел кинуться на помощь, но ефрейтор Миша схватил меня за руку: — Не лезь, сами меж собой разберутся, они — родня, в одном доме живут. Боцман легко перебросил Шестиглазова через леера, и тот, отчаянно ругаясь, полетел вниз, исчез за бортом. Но вместо всплеска воды я услышат сухой стук, неслыханные милицейские выражения. Шестиглазов, вдруг, поднялся за бортом, словно был бог и умел ходить по воде. Снял фуражку, вытер проплешину: — Сам ты, Завьялыч, дурак, и шутки твои дурацкие, — взялся за леера и запрыгнул опять на палубу. Оказалось, за бортом находилась небольшая лодочка. Бессменный помощник и телохранитель инспектора сержант Григорьев как дрессированная обезьянка прыгал по берегу, срывая с себя одежду. Увидев, что с Шестиглазовым ничего не случилось, крикнул на бот: — Завьялыч! — Что тебе, сынок? — откликнулся капитан. — Дыхни в мою сторону. — Ху… — рассмеялся толстяк. — Как появитесь на берегу, получите пятнадцать суток за появление в нетрезвом виде в общественном месте и мелкое хулиганство. — И показал наручники.