— Хочу. — Покажи справку, что ты не болен сифилисом. — Это еще зачем? — Так положено. Мало ли, захочешь нашу курочку потоптать? А курочка Ряба страшно боится заразных болезней. За неделю может погибнуть половина курятника. Поэтому справка о том, что не болен другими заразными болезнями нужна тоже, — рассмеялся охранник. В проходную заглянул дежурный электрик, и Рахим попросил его: — Позови, пожалуйста, Ольгу Ангелову. Ага, всот она сама идет, улыбается, только что из душа, свеженькая, розовощекая, черные волосы блестят на солнце. — Все в порядке? Подменили? — спросил Рахим. — Да. Сейчас пойду домой, переоденусь. — Подвезти тебя? — Нет, пешком пойду, напрямик по лесу в сто раз ближе. Через час буду готова, — и весело побежала по лесной тропинке. Рахим посмотрел на часы. Следовало точно рассчитать время. Теперь тринадцать ноль три. К четырнадцати она управится… Потом уже, когда их свадьба трагически расстроится, Рахим станет долго и мучительно вспоминать — может быть, у птичника кто-нибудь, прячась за машину, подслушал их разговор, а может, даже забрался в кузов под тент и тайком поехал с ним? Может, позже кто-то сел в кузов? От птичника не было прямой дороги к Садам. Пришлось вернуться обратно на шоссе, проехать по нему два километра и свернуть на другую дорогу. Рахим ехал медленно и все равно пришлось остановиться у «Штанов», чтобы подождать напарника. А на развилке во всю кипел самодеятельный субботний рынок. Автобусы один за другим привозили из города людей, и рынок процеживал, пропускал их сквозь себя. Над рынком возвышался огромный грузовик «КрАЗ» с кузовом, наполненным удобрениями — красноватый торф вперемежку с куриным пометом, эту смесь научилась изготовлять из своих отходов и продавать птицефабрика. Дальше стояла машина со спиртным — бутылки с водкой, пиво в баночках и бутылках, мелькали американские, немецкие, английские наклейки. С третьей машины предлагали игрушки и одежду, но на них почти не смотрели. Хорошо брали яйца, свежие и чистые, они сразу привлекали к себе внимание. С тележек продавали саженцы и рассаду. В траве стояли ящики, из которых выглядывали кролики с крольчатами. Самый большой спрос был на свежую ладожскую рыбу, разложенную в ящики с колотым льдом. В тенечке на колесах стояла металлическая бочка с пивом в разлив. Здоровенный парень наливал пиво в полулитровые банки. Покупателей у него оказалось немного, три с опухшими лицами мужика, да четвертый уже лежач поодаль, подложив под себя фанерку. К Рахиму подошел один из шоферов: — Что привез, чем торгуешь? Что возьмешь? — Ничего не привез. И не возьму ничего. Конкуренции боишься? — Место открытое, вольное, торгуй на здоровье. На краю площадки стояли старые дубовые стулья с сиденьями, обитыми кожей. На них чайник, медный самовар, недавно начищенный, еще какая-то утварь, бывшая б употреблении. «Наверное, ворованное продают», — решил Рахим. В точно оговоренное время подкатил его напарник Серега Бронин на своем «КамАЗе», и они вдвоем поехали к дому Ольги. Двигались медленно, в старом садоводстве по заросшим кустами линиям не разгонишься. Метров за сто ст дома Ольги Рахим остановил машину. Дальше пошел один. Спрятался в кустах на соседнем участке и громко свистнул. В конце дома находилась комнатка Ольги. Она распахнула окно, и Рахим сразу обо всем забыл. Ольга прикинула на себя синее платье с ленточками на плечах Рахим пожал плечами. Было продемонстрировано зеленое, розовое, красное платье. Жених не знал, на каком остановиться. Тогда Ольга быстро сбросила с себя халагик. Рахим едва не задохнулся — белая грудь ее была удивительно высокая, если положить на такую грудь монетку, то монетка не сползла бы, а осталась лежать и, иожалуйг, не в наклонном виде, а в горизонтальном. Ее белые шелковистые трусики оказались совершенно прозрачны. Девушка натянула на себя голубое платье с широким белым воротником. Рахим с трудом проглотил комок, невесть откуда взявшийся в горле, и с трудом кивнул головой — годится. Родители Ольги, пенсионеры, копошились на другой стороне дома. У них было два участка, и оба покрыты травой, бугристы, не копаны с самых первопроходческих времен. На участке пять сосен, шесть елей, два жиденьких парничка и три кое-как обработанные грядки. Дом длинный, в три окошха, но краска облупилась, давно пора красить. Вокруг участка никакого забора, у мостика легкая оградка из корявых сучьев, подобранных в лесу. Но, может быть, эта бедность, показная? Родители Ольги, может быть, самые трудолюбивые люди в Садах, у них большое стадо — пятьдесят — коз! На зиму они берут животных в дом, там печка, и зимуют вместе. Вот распахнулись двери сарая, из них первым вышел козел Борис — суровый командарм, жестоко карающий малейшее неповиновение, драчун и отъявленный злодей. За ним сыпанули козы, стадо собиралось в лес, пастись. Засуетилась, загавкала маленькая собачка Жучка, ее поддержал пес средних размеров Боронок. Но где-то был главный охранник, волкодав по кличке Серый. Рахим хотел идти и вдруг заметил с другой стороны куста два внимательных глаза, напряженно следивших за ним — прижавшись к земле, там лежал волкодав, готовый в любую секунду броситься на незваного гостя. Рахим подумал и объяснил собаке: — Я свой, понимаешь, жених, почти что родственник. Приглашаю тебя на свадьбу. Печенкой угощу. Сейчас мы с приятелем станем веровать невесту, это обычай такой у нас в Казани, игра. Ты мне не мешай, договорились? Пес вильнул хвостом, точнее обрубком хвоста, черт его знает, какие у него мысли в башке с обрезанными ушами? Если сейчас струсить, позвать на помощь, собака потом проходу не даст. Рахим повернулся к псу спиной и, не оборачиваясь, направился к машине. Стукнул кулаком в кабину приятелю: — Не спишь? Поехали! Машины взревели, подняв пыль, с шумом подкатили к мостику. Рахим с Сергеем выскочили из кабин, во все горло заорали: — Невесту воруем! Невесту воруем! — бросились на участок и начали продираться сквозь стадо. Поднялась суматоха, заблеяли козы, залаяли собаки. Отец с матерью, предупрежденные дочкой, растерянно улыбались. Парни ворвались в дом, вбежали в комнатку Ольги. Невеста стояла у окна, свет падал на нее сзади. Легкое платье просвечивало насквозь, словно его и не было. Рахим вмиг ослаб. Обнял, провел рукой по высокой груди, с удовольствием ощущая, как рука его наполнилась приятной тяжестью, как налился силой и затвердел сосок на груди. Другой рукой провел по бедру, нащупал легонькие трусики на тонюсенькой резинке. Господи, как божественно приятно и податливо ее тело, надо немедленно сорвать с нее одежду, или можно упасть в обморок. Прижался губами к ее уху, прошептал просительно: — Сейчас у меня на ширинке ни одной пуговицы не останется. Ольга негромко рассмеялась: — Милый, потерпи, не сейчас. Серега бесцеремонно толкнул приятеля в спину. — Поплыл, жених? Еще не вечер, не суетись. Невесту воруем! Рахим чуть слышно пробормотал: — Невесту ьсруем, — закрыл глаза, чтобы собраться с силами. Одно из правил такой игры — невеста должна быть «подъемной». Ольга же — девушка солидная. Тяжело крякнув, Рахим подхватил ее на руки. — Бежим обратно, — с трудом прохрипел приятелю. Собаки лаяли у крыльца, заливались. — Фу, молчать! — прикрикнула на них Ольга. — Меня воруют, не мешайте. Собаки, козы, люди — все перемешалось. Козел Борис не терпел неразберихи. Он сразу определил виновника суеты и принял боевую стойку, стал на дороге, угрожающе наклонив голову. — Борька, дай пройти! — крикнула на него Ольга. Но козел Ольгу не признавал, лишь мотнул головой, отчего затряслась его борода и на солнце сверкнули тяжелые рога. Воровство невесты застопорилось. Эх, как жаль, что не было рядом надежных, проверенных дружков-приятелей из Казани. Где же этот скользкий напарничек, не видит, что ли? — Сергей, — простонал Рахим, — давай вперед! Не понял, что ли, военные действия начались. Напарник выдвинулся в авангард. Козел понял, что его атакуют, вмиг поднялся на задние ноги и мощным ударом уложил шофера на пыльную дорожку. Ярости его не было предела. Он снова встал на дыбы, но противник лежал в пыли, закрыв глаза и не шевелясь. Лежачих Борька не бил, гордость не позволяла. Просто кольнул рогами, чтобы порядок не нарушался. Ольга завизжала, отец ее закричал, замахал руками: — Борька, гад, поди прочь! От чистого и высокого, до низкого и смешного расстояние ничтожно. Стоять посреди блеющего стада с невестой на руках, орущей от страха, было смешно и недостойно настоящего мужчины. Рахим перешагнул через приятеля и двинулся к дороге. Упрямый козел вновь поднялся на задние ноги, изготовил для удара страшные рога. — Покалечит! — выставила вперед руки Ольга. Рахим не мог защищаться, лишь тяжело крякнул: — Беру огонь на себя, — и мужественно повернулся к командарму спиной. Увидев тыловую часть противника, вожак стада оскорбился и в ярости ребристыми рогами ударил в верхнюю часть новеньких в мелкую полосочку брюх. Материя от мощного удара затрещала и лопнула. Рахим взвыл, пошатнулся, но устоял, и невесту не выронил. 3а это время Сергей зашевелился в пыли и на четвереньках попер на козла, намереваясь познакомить разбушевавшегося хулигана с приемами классической борьбы в партере. Борька не знал, что ему пытаются пронести великолепный прием двойной Нельсон, хватание за шею ему не понравилось. Пока козел отскакивал и примеривался к Серегиному лбу, Рахим проскользнул мимо и отнес невесту в кабину машины. Заорал на всю улицу: — Невесту воруем! С двумя яркими отметинами на лбу Сергей выбрался из козьего стада, стряхнул вцепившуюся в штанину Жучку и запрыгнул в машину. Волкодав Серый, которого держала за ошейник мать Ольги, вырвался, и все три собаки запрыгали перед «КамАЗами». — Невесту веруем! — выкрикнул из окошечка кабины Рахим, взревели моторы, машины медленно проехали мимо козьего стада и выбрались на объездную дорогу, что шла вокруг Садов. Рахим дал газ, но по колдобинам не разгонишься. Невеста, хоть и держалась двумя руками, подлетела к потолку кабины: — Ты хочешь, чтобы я голову разбила? Все равно от погони нс оторваться, — она показала на волкодава, который мчался за машиной и изредка хрипло взлаивал. На поляне возле дороги Рахим увидел Большой Камень. — Останови, — попросила Ольга. Рахим затормозил, и они подошли к гигантскому валуну. — Самое памятное место в этих краях, — сказала Ольга, — Петр Первый собственноручно поставил мету на этот камень. Сюда приходят молодые лесники, когда вступают в должность — прикоснуться, почувствовать себя причастными к истории. Он по размеру такой же, как Гром-камень, на котором стоит памятник Петру в Петербурге. Рахим, давай обойдем его на счастье. Они прикоснулись ладонями к теплому, поросшему мхом камню, затем взялись за руки и обошли вокруг него. Его напарник Серега шел сзади, немножко радовался, а больше завидовал, что приятель отхватил в Петербурге невесту с такими пышными формами, предвкушал, как часа через два-три они лихо отметят кражу невесты, а синяке на лбу через недельку сойдут и забудутся.