— Обычно, когда человек сбегает с места трагедии, все валят на него. Но раз она найдена мертвой, может быть, обвинения в ее адрес отпадут? Грай сжал кулаки и надавил на стол. — Соснов-старший в этот день ссорился с кем-нибудь? — Трое бывших холуйцев, которые переселились в Липецк и открыли там свое дело, встретив приятелей в Петербурге, вели себя весьма задиристо. С одним из них — Панфилом, человеком молодым и горячим, Соснов-старший поругался и даже, несмотря на обилие выпитой водки, сумел попасть коллеге точно в глаз, поставив здоровенный фингал. Пока одноглазый Панфил подозреваемый номер один и задержан нами для дачи показаний. — Вокзальным бомжам вы показывали веревку, которой задушили Катенину? Может, они се видели прежде? Или какого-то человека они заметили рядом с лежащей на перроне дорожной сумкой? — Если они и видели что-нибудь, то молчат, как рыбы. Знают: если раскроют рог — станут соучастниками. А так — подобрали брошенные вещи, и спроса с них нет, подержат в отделении под замком в обезьяннике денек и отпустят. — Опись вещей, найденных при Соснове-старшем, кто делал? — Сержант Григорьев, он был помощником дежурного. — Можно взглянуть? Головатый достал из кармана листок, я передал его Граю и из-за плеча стал смотреть тоже: «Плащ японский темный, Шапочка спортивная шерстяная, Ботинки коричневые, Костюм коричневый шерстяной, Джемпер, Портфель желтый кожаный, 909 тысяч рублей, Блокнот для рисования, Два карандаша, Резинка стиральная, Книга о Русском музее с дарственной надписью от Ирины Грачевой, Зубная щетка». — Негусто, — вздохнул Грай. — Ничего не кропало? Может, видели у него что-то необычное? — Если и было, теперь ищи-свищи. Художников, которые приехали с ним и липецких, я опросил. Никто не дал показаний, что у него что-то пропало. — Головатый поднялся, собираясь уходить, и спросил несколько неуверенно: — Как вы думаете, Грай, смерть Соснова — это убийство или несчастный случай? Ведь ни у одного из этих восьми человек не было мотива для убийства. — Мотива нет, или он не обнаружен, коллега, — несколько грубовато ответил Грай. — Что бы я ни думал — не имеет значения. Мои домыслы вам ни к чему. Я думать про это дело не стану, потому что у нас клиента нет. И никаких фактов, которые можно выложить на блюдечке с голубой каемочкой, у меня тоже нет. — Вам бы только деньги вырвать из человека, — с горечью прохрипел Головатый, — а останется он жив, или его убьют при этом — все равно. Он выбежал из дома и, по обыкновению, сильно хлопнул дверью. Он всегда так делал, когда бывал не в духе. Я прошел к выходу и осмотрел дверь — прочная, еще постоит. Но вообще, портить недвижимость — нехорошая привычка, следует поговорить с Бондарем да и выставить счет Головатому на ремонт двери. Когда-то я очень хорошо относился к Головатому. Но его постоянные упреки в шкурничестве поколебали мою любовь к нему. Все упреки я стал пропускать мимо ушей. «В чужом глазу мы видим и соринку, в своем не замечаем и бревна», — продекламировал я сам себе, чтобы успокоиться. Грай быстро переоделся и ушел в библиотеку к своему железному Жану де Аленкуру. Я направился в кают-компанию. Бондарь стоял неподвижно и печально смотрел на две рюмочки коньяка на буфете. Тяжело вздохнул и предложил: — Давай помянем красавицу. Достал третью рюмку, налил и сверху положил кусочек хлеба. Пусть постоит, пока не испарится. За это время душа покойной отлетит на небо. Мы выпили, не чокаясь, и старик прошептал: — Царство небесное Людмиле, пусть душа ее примет вечный покой. Эти скромные поминки вдруг получили неожиданное продолжение. Старик разгорячился от коньяка и вдруг превратился в энергичного, решительного капитана. — Виктор, ты должен найти убийцу! — потребовал он. — Я виноват, что оставил се на две минуты. Если бы я ее не упустил, она была бы сейчас с нами, а не в морге. И один из нас мог на ней жениться. Грай не возьмется расследовать дело без клиента. Я сам не раз удерживал его от бесполезной работы. Но тут случай особый. Я потерял покой, сегодня не мог уснуть даже со снотворным. Виктор, схвати убийцу! Сделай это для меня! Энергия, скопившаяся во мне и не нашедшая выхода, тоже ударила в голову. Я достал из кармана деньги Катениной. — Хорошо, согласен. Вот сто долларов. Хватит на день-другой работы. — Деньги будут, — заверил меня старик. — Откуда, у нас на счете крохи. — Заложу дом! — пообещал капитан. — Не ограничивай действия ни в чем. — Вы серьезно?.. Хорошо, я согласен. Дайте мне аванс — рубль. Бондарь открыл ящик буфета, где держал деньги на продукты, из пластмассовой чашечки выковырял рубль и торжественно протянул мне. Я крепко зажал рубль в кулаке. — Теперь, капитан, вы мой клиент, и я имею право искать убийцу Золотой рыбки. — Помоги тебе Бог, сынок, — благословил Бондарь. В библиотеку-мастерскую я не вошел, а скорее ворвался, чем несколько удивил Грая, привыкшего к военной дисциплине в доме. Он оторвал взгляд от своего чудища, которое уложил на верстак и ремонтировал коленную чашечку. — Что-нибудь случилось, Виктор? — Вчера вечером у нас был клиент, и мы должны были доложить ему, где нашли Катенину. Грай потер пальцем кончик носа, отчего на носу осталось ржавое пятно. — Великорецкий хотел видеть свою художницу живой. Теперь, думаю, звонить ему не стоит. Полагаю, мы остались без клиента, директор и так все знает. Он уже устал от допросов и расспросов. — Ему не все известно, — возразил я, стараясь остаться корректным. — И что же он не знает? — Имя убийцы! — припечатал я. — Ты его вычислил? — с любопытством покосился на меня шеф. — Вы прекрасно знаете, что я не умею высчитывать убийц. Этим занимаетесь вы. Я могу только их выслеживать и хватать. Вот этим, если не возражаете, я сегодня и займусь. — Но зачем? — Душа требует справедливости. Мы с Бондарем проворонили женщину, теперь она мертва. Оставить так дело не по-человечески. — Но ведь у нас нет клиента? Кто оплатит огромные расходы? — У нас нет клиента, но лично у меня — есть! — И кто он, если не секрет? — Капитан Бондарь. Он вручил мне аванс — рубль. И еще остались деньги, которые Катенина дала за ночлег. — Но этого мало. — Средства будут. Бондарь решил заложить дом. — Заложить дом?.. С ума сошел. Мы же можем оказаться на улице. Подумай, о чем ты говоришь. — Так же, как и вы, я не хочу остаться на улице без крыши над головой. Но вчера вечером к нам за помощью обратилась женщина. Вместо того, чтобы сразу поселить ее в комнату для гостей, я отправился советоваться с вами. Пока мы судили да рядили, она чего-то испугалась, убежала и попала прямо в руки того человека, от которого хотела укрыться. Он знал, где ее ждать. Я виноват перед Людмилой и должен найти негодяя. Только тогда буду считать себя вправе дальше заниматься оперативной работой. Это дело принципа. — Ерунда, ты не мог знать, куда она пойдет и что с ней случится. Ты не несешь за это ответственности. — По закону не несу, а перед собой стыдно. — Мы с тобой обычные люди, не предсказатели, и не должны бичевать себя за то, что не предвидели ход событий. О том, что случится впереди, знает только Бог.