— У него рана на груди. — Подымите его. — Лучше этого не делать до прихода милиции. По лицу женщины текли слезы. Я думал, что она сейчас завоет, упадет на пол, начнет биться в истерике и придется спасать ее, чтобы не умерла. Она закусила платок и с минуту сидела молча, как каменная. Затем заговорила чужим голосом, словно была не в себе: — Хоть и приемный сын, а жалко, как родного. Да, надо звонить в милицию. — Милиция начнет задавать вопросы, следует подготовиться к разговору с ней. — Вы такой энергичный… — Я частный детектив Виктор Крылов из детективного агентства Ярослава Грая. — Вам надо платить? — Нет, мы расследуем пропажу дорогих кошек, и поэтому я хотел поговорить с вашим сыном. Платить мне не надо. Скажите, когда вы последний раз видели своего сына живым? — Вчера утром, когда он уходил на работу. — После этого говорили с ним по телефону? — Да, он звонил в конце дня, сказал, что к нему зайдет заказчик, и они задержатся с ним. — Может быть, он назвал имя или ещё что сказал про этого человека, попробуйте вспомнить. — Нет, сказал только «заказчик», он немногословен. — Какого рода мог быть заказ? — Не знаю, он меня в свои дела не посвящал. Говорил, я даю тебе деньги, и ладно, об остальном знать не обязательно. — Где он был в воскресенье поздно вечером? — Не знаю, пил где-то, пришел домой в час ночи. — Что-нибудь принес домой, какой-нибудь сверток или сумку? — Ничего не принес. — Он сам водил машину, на которой кошколовы ездят по городу? — Сам, несмотря на пьянку, он хороший водитель, ни одной аварии за всю жизнь. — У него были враги? — Он воинственный, и наверняка были люди, которых он в свое время обидел. — Вы кого-нибудь подозреваете? — Кого я могу подозревать? Но это был не враг, с врагом он не стал бы выпивать. — Кто же это мог быть? — У него много знакомых. Мать Кулика прижала ладони к глазам и негромко заплакала. Я осторожно взял трубку через платок и позвонил в милицию… Весь вечер я провел с матерью Кулика. Сначала у дежурного следователя Распопова в районном отделении милиции. Прежде я видел его мельком, теперь пришлось познакомиться ближе. Он угостил меня чаем и сайкой. Потом у заместителя городского прокурора Величко. О нем прежде не приходилось слышать. Там мне повезло, из соседнего буфета принесли кофе и бутерброд с сыром. Домой, на проспект Стачек, 126, я попал лишь в двадцать два сорок. С нежностью посмотрел на красного ватного петуха, сидящего на горячем чайнике, на три вареных яйца на блюдечке, на пшенную кашу со шкварками, вынутую из духовки, на полукопченую колбасу, нарезанную тонкими ломтиками; — «Ел он много, но не жадно», — процитировал я капитану стихи, садясь за обеденный стол. — Как может человек за день так осунуться? — удивился Бондарь и подложил мне еще каши. Рассказ мой занял час и не принес никакой пользы, потому что неведомый убийца оказался ловким, не оставил ни малейшей ниточки, ни слабенького следочка. Грай измучил меня своими вопросами и все без толку, я сам чувствовал — зацепиться не за что. Мы сидели опустошенные, разочарованные друг в друге, обессиленные. Я дословно передал разговор с матерью Кулика, потом на всякий случай пересказал его еще раз медленно, пытаясь осмыслить и переварить каждое ее слово и все, что может быть за ним. — Ну, и как ты считаешь, что мы должны делать дальше? — спросил наконец, Грай, потому что спрашивать больше было нечего. — Если честно, я полагаю, нам надо отказаться от дела. Этот тип не просто способный, он умен, талантлив. Он нам не по зубам. Ну, хоть бы где оставил следочек, заковыринку. Нет, все делает чисто, без промаха. Милиция тоже в тупике. Куда я иду по вашему приказу — там появляется смерть. Кстати, Куклачев жив? Может быть, позвонить в Москву? — Не валяй дурака. — Значит, эн ни при чем? Я так и думал. А вот графа Шувалова с его котом, думаю, надо взять под охрану. Мне не нравятся краски, сгущающиеся вокруг нашего кошачьего дела. Полагаю, что должен поехать к нему тотчас. Я уже видел три трупа, не хочу лицезреть четвертый. Вполне возможно, что… — Графа Шувалова уже охраняют. Это явилось для меня неожиданностью. — Кто и когда начал его охранять? — После твоего звонка из дома кошколовов я нанял трех детективов — Олега Стрижа, Савелия Сапунова и Константина Васина. Завтра, если удастся, я тебя с ними познакомлю. В половине двенадцатого у них смена. — Шувалов знает об этом? — Пет, пока охрана скрытая. — А я для охраны не гожусь? — Ты нужен здесь — вдруг случится что-то неожиданное, и мне придется срочно начать действовать… Грай отправился к себе в комнату. В одиннадцать тридцать пять позвонил незнакомый мужчина, сказал, что он Олег Стриж, охрану объекта передал сменщику, в квартире объекта все в порядке, свет погас, значит, тот лег в постель. Голос у Олега четкий, уверенный, мне показалось, что говорил энергичный человек. Тут я подумал, что и мне самое время лечь спать. Когда я не настраиваю себя заранее на то, что придется среди ночи просыпаться, то сплю крепко и разбудить меня сложно. Я сторонник крепкого здорового сна, очень полезного для здоровья, особенно в молодости. На ночь телефон Грая мы переключали ко мне, чтобы не беспокоить раненого. Телефон довольно долго трезвонил, и я никак не мог понять, почему никто не снимает трубку. Наконец, кое-как очнувшись, понял, что я должен сделать это сам. С трудом, проявив героические усилия, заставил себя подняться. Глянул на часы — пятнадцать минут пятого. Ну, самый сон, черт побери! Еще не до конца проснувшись, пробормотал: — Частное детективное агентство Ярослава Грая. У телефона Виктор Крылов. — Витя! — услышал я радостный голос. — Это Валерий Верхов тебя разбудил, ты меня слышишь? — Прекрасно слышу, я рад. Какой-нибудь приятный пустячок заставил вас позвонить? — не люблю, когда малознакомые люди со мной запанибрата, но что сделаешь — клиент, приходится терпеть. — Витя, кот мой Ларри Кейн пришел! Вернулся домой! — Какой еще кот? — Да проснись же ты! Две недели назад у меня украли кота — русского голубого. Я, понимаешь, из-за расстройства стал спать плохо. Поднялся, пошел в туалет. Слышу — за дверью кто-то жалобно мяучит и дверь царапает. Открыл дверь, смотрю — мой Ларри Кейн! Я его на руки взял — он дрожит, лапы в крови, видно, шел издалека. Ведь декабрь, снег на улице, лед! Он тощий, видно, не ел ничего и все шел, и шел. Ты представляешь, он ведь вырос у меня на паркете, на ковре, на диване. Я его избаловал, он у меня ничего, кроме вареной рыбы, не ел. А тут, видно, вырвался откуда-то, бок поцарапан сильно, но он бок зализал, а лапы никак не зализать, сил уже нет. Как он нашел дорогу, в городе, ночью? Я же его ни разу во двор гулять не пускал, он не знал, что таксе лестница, a тут нашел меня. Ты слышишь, Витя, я плачу! И жена плачет! И кот дрожит и плачет. Я никогда не думал, что кот может плакать, у него настоящие слезы… Сыновья мои сейчас понесли его мыть… Пойми, Витя, я думал, это просто так, игра слов — русский голубой, голубая кровь — красивые слова, а он, Бог знает, откуда пришел по снегу, по льду. Это же чудо! Нет, ты этого никогда не поггмсшь, потому что ты тупой, Витя. К этому времени я кое-как проснулся. — Не могли бы вы пока об этом в клубе не говорить? — Не стану обманывать — не смогу! — Хорошо, тогда держите кота, чтобы он не имел доступа к входной двери, и сами будьте осторожны. — Постараюсь, Витя, извини, что разбудил. Если бы Грай не был ранен, я бы тотчас поделился с ним этой вестью. Но что она может дать? Не успел придумать ответ, как обнаружил, что лежу на сенной подушке и одеяло само наползает на меня. В пятницу в семь утра встал бодрый, словно меня и не будили среди ночи. Пришел к капитану узнать, что на завтрак. Увидел — он месит тесто для блинчиков, обрадовался: — Не нужны ли энтузиасты-помощники? Капитан остановился на минуту, посмотрел мне в глаза: